18 марта 1965 года советский космонавт Алексей Леонов стал первым в истории человеком, вышедшим в открытый космос. 19 марта летчик Павел Беляев стал первым, кто смог посадить звездный аппарат в ручном режиме. 20 марта космонавты впервые после приземления вышли на связь — и стало окончательно ясно, что они замерзают в тайге. 21 марта их удалось спасти.
Фильм «Время первых» длится 140 минут и очень странно (с точки зрения драматургии; с точки зрения бюджета все, наоборот, очень логично) расставляет акценты в этой легендарной истории. Больше часа мы наблюдаем за тем, как герои знакомятся, тренируются и преодолевают все тернии на пути к звездам. Еще минут сорок они проводят на орбите. Последняя — страшно выразительная, символичная и наименее изученная — часть экспедиции длится совсем недолго.
Первый акт картины дастся зрителю с большим трудом: голливудская история о преодолении оказывается не очень-то и совместимой с костюмной драмой о советской эпохе. Трусливые чиновники и безжалостные генералы — то есть традиционные силы зла, мешающие героям реализовать свой человеческий потенциал, — говорят на казенном языке плохих сериалов. Играющий Павла Беляева Константин Хабенский тренирует мускулатуру под проливным дождем, но эта сцена выглядит пародийно. Евгений Миронов в роли Леонова произносит трехминутный монолог в формате «Мы за ценой не постоим» — и если бы фильм снимали в США, то именно этот отрывок крутили бы на «Оскаре» во время представления номинантов на премию за лучшую мужскую роль. Но в российском фильме эта сцена кажется рывком во время бега трусцой. А ждущие дома жены (Александра Урсуляк в роли Светланы Леоновой и Елена Панова в роли Татьяны Беляевой) остаются почти без реплик и напоминают образцовых домохозяек из журнала о кройке и шитье. И это выглядит немного дико в год выхода «Скрытых фигур».
Самый интересный персонаж в земной части фильма — гениальный Сергей Королев в исполнении Владимира Ильина.
Этот герой кажется инородным в системе, в которой работает: в противовес щедрым на жертвы военным он переживает за вверенные ему человеческие жизни, отмахивается от начальства (включая карикатурного Брежнева) и творит вопреки всему. Бесконечная преданность родине и холодная война с государством превращают его в фигуру, настолько трагическую, что фильму даже не нужно рассказывать, какая судьба ждет советского конструктора после титров. Он и так перетягивает на себя одеяло с обоих космонавтов — и конспирологи, думается, еще долго будут спорить, не является ли этот персонаж подарком Константину Эрнсту: Ильин здесь ну очень на него похож.
В какой-то момент Королев произносит программную для фильма речь: «Мы такой народ, который всю жизнь летает в кандалах. Представьте, что будет, если их с нас снять? Так взлетим, что разобьемся». Видимо, это та идея, с которой зритель должен уйти с сеанса: в кандалах жить надежнее, но вообще мы молодцы. Однако фокус в том, что сам фильм доказывает ровно обратное: стоит героям покинуть Землю, как невнятный байопик превращается в невероятный космический триллер. Чувство клаустрофобии и изоляции роднит его с лучшей научной фантастикой. Эпизод выхода в открытый космос можно перемонтировать с «Гравитацией» — и самый предвзятый зритель не сможет сказать, что наше кино в чем-то хуже. В космосе герои Хабенского и Миронова отгоняют от себя страх смерти с помощью юмора — и между ними наконец-то возникает убедительная эмоциональная связь. Но самое лучшее в космических эпизодах — это та скрупулезность, с которой сценаристы и художники описывают работу «Восхода-2». «Время первых» — твердая производственная драма, которая умеет увлечь не только спецэффектами, но и наукой. И это шаг вперед даже по сравнению с «Гравитацией», не говоря уже об отечественном кино. Следить за тем, как работают космонавты, по-настоящему интересно — а страшно за героев будет даже тем зрителям, которые знают, что реальная история закончилась хорошо.
Третий акт ленты — в котором герои оказываются один на один с тайгой в 200 километрах от Перми — мог бы стать идеальным полем битвы между русским человеком и его суровой, холодной судьбой, по аналогии с финальной сценой фильма «Хрусталев, машину!». Или снежным ответом «Солярису» с его зеленой травой у дома. Но фильм предпочитает состязаться не с советской классикой, а с еще одним фильмом оператора Эммануэля Любецки — «Выжившим». И делает это хорошо, зачем-то, правда, сокращая время, проведенное героями в тайге. Но это все равно сильный финал — и если следующая за ним официальная хроника и песня из «Москвы-Кассиопеи» не вызовут у зрителя слезы, то дело в зрителе, а не в фильме.
В итоге «Время первых» кажется тем, что в нашей истории случалось так часто, что получило собственное название — кампания упущенных возможностей. Изначально фильм должен был поставить режиссер Юрий Быков — автор неугодного, но живого «Дурака» и бульварного, но точного в своих психологических портретах «Майора». Возможно, его версия сошла бы с орбиты голливудских блокбастеров еще дальше, а космическая и таежная части получились бы не такими зрелищными, как у режиссера «Черной молнии» Дмитрия Киселева. Но фильм мог бы стать современнее. А говоря о «Времени первых», все же хочется, чтобы и у кинематографа, и у нации оно было впереди, а не позади.