Первый российский фильм про вторжение инопланетян стал и первой для Федора Бондарчука картиной, сделанной полностью с новой командой. Идею «Притяжения» предложили режиссеру молодые продюсеры — Михаил Врубель и Александр Андрющенко, создавшие в 2011 году компанию «Водород». Об успехе «Притяжения» в России и в Китае, а, главное, о будущем «Притяжения-2» с Михаилом Врубелем и Федором Бондарчуком поговорил кинокритик Константин Шавловский.
— Кажется, это ваше первое совместное интервью после успеха. Как вы провели эти месяцы? В интернете?
М.В.: У нас с Сашей Андрющенко такое вообще в первый раз. До этого были фильмы, которые выходили в общем-то в ноль, и это уже был успех. Как, например, «Призрак», где мы познакомились с Федором. А сейчас эти магические цифры — 1 млрд рублей, 4 млн зрителей. Осознаем и работаем дальше.
Ф.Б.: Я наблюдал падение бастионов. Начиная со статей известных критиков до отзывов в социальных сетях. Такое, знаешь, вынужденное признание: «Вы меня убейте, но хорошее кино». В моей режиссерской практике такого не было. И, конечно, повторные просмотры, когда видишь скрин билета в кино в инстаграме с подписью: «Пошла смотреть в четвертый раз». Когда фильм стартует — у тебя начинаются Олимпийские игры. Мы с Мишей через пару дней закончили посылать друг другу скриншоты с комментариями. Но я сейчас этим занимаюсь — читаю, перечитываю, думаю. А сколько нового мы узнали — о том, про что мы кино сделали. Начиная от хвалебного Долина…
М.В.: …и даже Гладильщикова!
Ф.Б.: Да, и Гладильщикова — до разгрома в маргинальной газете «Культура», где нас обвинили в том, что мы подрываем основы государственности. Я когда опус Лимонова прочитал — уже понял, что это успех. Но больше всего радует то, что есть о чем писать. Причем пишут много, не отписываются. Кто-то в третьей части находит аналогии с событиями на Майдане и видит цвета украинских радикалов в массовке. Кто-то разбирает фильм по протоколу и спрашивает, где роль такого-то подразделения.
— «Притяжение-2» уже даже анонсировано — страшно, что повторить успех не получится?
Ф.Б.: Ужасно страшно, если честно.
М.В.: Стало страшно еще после первого показа в Чертаново. Мы начали читать комментарии, и по этой первой зрительской реакции я уже понял, что мы задрали себе планку довольно-таки высоко.
Ф.Б.: Только недавно до меня дошло, что вообще-то отчаянные ребята: выйти с таким названием без франшизы, без какого-то культового произведения, без чего-то, что бы ассоциировалось со словом «притяжение». Вот теперь нам как будто должно быть проще, потому что за «Притяжением» стоит немаленькая фан-зона. Например, у Риналя Мухаметова до начала проката в инстаграме было 2000 подписчиков, а сейчас их уже 20000. И все спорят — вернется Харитоша или нет.
— Скажите честно, сценарий «Притяжения-2» пишется?
М.В.: А нам уже прислали сценарий «Притяжения-2».
Ф.Б.: И даже прислали музыку к нему!
М.В.: Да, это фан-зона поработала. Если серьезно, то сценарий пишется, и мы потратим на него времени уж точно не меньше, чем на первый.
— А сколько писался первый? Год? Два?
М.В.: Два с половиной. В общей сложности у нас было 63 варианта до начала съемок. И потом во время съемок это все продолжалось, сценарист половину времени был у нас на площадке.
Ф.Б.: Мы его доделывали до последнего дня перезаписи.
М.В.: Сейчас, выбирая между скоростью выхода сиквела и качеством, мы, конечно, выберем второе. Слишком высокие ставки. Ведь очень мало хороших сиквелов, на пальцах можно их пересчитать: «Чужие», «Терминатор», «Звездные войны», «Пираты Карибского моря». Единичные примеры.
Ф.Б.: И вы понимаете, Кость, мы же не думали о втором «Притяжении». Это первый раз в моей жизни, когда меня подтолкнули к этому, сама аудитория подтолкнула.
М.В.: Да, мы не целились на франшизу.
Ф.Б.: И не говорили мы, и не думали мы про «Притяжение-2»! Вообще. Это все они виноваты — оставили в живых Харитошу мои друзья, Миша Врубель и Саша Андрющенко. У меня никакого продолжения не было, Харитоша отдавал свою жизнь — и все.
М.В.: На самом деле, судя по опросам, только половина зрителей поняли, что он остался жив. Вторая считает, что он погиб.
Ф.Б.: А я тебе говорил, что надо было на два кадра прибавлять поворот головы!
— Не боитесь проблем со сценарием — у нас вообще есть кому это все писать?
М.В.: Мы все-таки считаем себя не теми продюсерами, которые дают задание сценаристу, через два месяца принимают у него работу и дают три комментария. Мы шоураннеры, сценарий всегда пишется при нашем непосредственном участии. Поэтому — да, есть. В таком раскладе — есть.
— А как вам пришла в голову идея снимать социальную фантастику про настоящее время в то время, когда экран заполонили фильмы про славное советское прошлое? Я знаю, что идею Федору предложили вы с Александром.
М.В.: А потому что нас с Сашей Андрющенко лично, как молодых людей, этот коллективный поход кинематографистов в советскую действительность начинал уже немного раздражать. Безусловно, это наша история, это все важно и нужно — но почему же только это? Хотелось про сегодняшний день. И хочется еще и про завтрашний. Идея появилась после событий в Бирюлево. При этом мы сразу знали, что если мы напишем фильм «по мотивам событий», то у него будет довольно ограниченная аудитория. Так мы нашли ход, который, в общем-то, отчасти лежал на поверхности.
— Многие вспоминали «Район № 9».
М.В.: Но только там ЮАР, и Бломкамп снимает о колониализме, то есть о коренном населении и апартеиде. А у нас немного другие проблемы. И фильм, конечно, совсем другой получился. Хотя общий гуманистический пафос, наверное, у нас схожий.
— Вы не боялись, кстати, реакции наших правых?
М.В.: А что они нам могут сделать? Фашиствующие личности, вроде Холмогорова, предсказуемо наш фильм громили. Что это вы нам под видом пришельцев иммигрантов из Средней Азии подсовываете? Наша армия должна их защищать, а они будут с нашими девочками дружить? И все в таком духе.
Ф.Б.: А Быков с гастарбайтером Риналем? Который меня спросил: именно поэтому у тебя актер — татарин, да?
— Вот я смотрю на вас, как вы друг друга продолжаете — как будто полжизни вместе работаете, а не первый проект вместе сделали.
Ф.Б.: Мы, кстати, поссорились один раз. Хотя сам факт того, что мы не поссорились после успеха, говорит о многом. Вот если бы был провал, мы бы как-то друг друга поддерживали, это понятно. А успех — совершенно другого качества проверка. Так вот, мы поссорились, когда распределяли билеты на премьеру. Большой скандал был. Найти партнеров мне трудно. Большинство устает слишком быстро. Вообще, много усталых. Причем еще совсем молодых и уже очень усталых. Поэтому так радует, когда твои товарищи вместе с тобой ночами не спят, чтобы поднять на полдецибела звук, который никто и никогда, кроме нас, не заметит и не услышит, более того, даже и не увидит картину в таком качестве никто и никогда. Я-то всегда был таким. Теперь нас немного больше, чем один я.
— Мне показалось или «Притяжение-2» будет уже международным проектом?
М.В.: Я уверен, что мы можем делать в России кино, которое будет интересно всему миру. Причем мне и Саше Андрющенко не хочется никуда уезжать — хочется делать такое кино и именно здесь. И Федору хочется. Мы на этом, кстати, тоже сходимся. Для этого, конечно, нужно приложить какое-то количество усилий — и технологических, и бизнесовых, и творческих.
— А языковой барьер?
М.В.: Мы обсуждаем в том числе англоязычные проекты. Но «Притяжение-2», конечно, мы будем делать на русском, просто потому что уже есть заявленные герои, и это будет странно для российского зрителя. Но во всем мире французские и китайские большие фильмы выходят в дубляже, и с этим не возникает особенных проблем. Кстати, «Сталинград» в Китае, например, стал самым успешным неамериканским фильмом.
— Ну вот только французские и изредка китайские и выходят.
Ф.Б.: А мы и не говорим о том, что завтра у нас будут продажи по всему миру на сотни миллионов. Но то, что мы сделали с «Притяжением» на международном уровне, — это прорыв.
— В чем он выражается?
Ф.Б.: В деньгах. 73 страны, и у нас еще скоро закроется несколько территорий.
М.В.: Это то, чем лично занимался еще один наш продюсер — Дмитрий Рудовский. Если говорить о предпродажах — то это около $4,5 млн. В России такого еще никто не делал.
— Но я слышал, что, несмотря на огромный рынок, Китай ставит очень жесткие условия и покупка фильма для проката в Китай — это красивая для пиара, но не слишком-то выгодная история.
М.В.: Ну в нашем случае это, мягко говоря, не совсем так.
Ф.Б.: Я ответственно заявляю, что то, что получилось у нас, — не получалось еще ни у кого. Вот на вашем месте недавно сидел наш товарищ Алексей Петрухин (продюсер фильма «Вий». — Прим. ред.), которому мы желаем от всей души больших успехов, так он вообще переехал в Китай, всю картину снял там и прошел чудовищно сложный путь. И он нам сказал — коллеги, поздравляю, вы единственные в российской индустрии, кто имеет такие финансовые отношения с Китаем.
М.В.: А когда Федор вышел, он сказал: «Думаю, честно говоря, что вы врете, но если хотя бы половина из этого правда — то вы просто молодцы».
Ф.Б.: Миша, наверное, это можно рассказать — у нас $2 млн минимальной гарантии с Китаем. То есть это деньги, которые они заплатили до проката.
М.В.: И второй фильм, кстати, мы будем делать уже с привлечением китайских денег на стадии производства.
— Мне почему-то кажется, что Китай — это не тот бастион, который вы на самом деле хотите взять. И что по амбициям вам хочется больше завоевать Запад, чем Восток.
Ф.Б.: Ну я бы поспорил. Лично я готов двигаться на Запад и через Восток. Для нас то, что уже получилось, — это сногсшибательные результаты. А вы говорите, что нам нужно завоевать и европейский рынок. Конечно, нужно. Кто бы спорил. Но для меня все равно самое важное не международные продажи, а российский зритель. И мы чувствуем, что общий фон отношения аудитории к российскому кино после «Притяжения» начал меняться. Но появление одной успешной картины не изменит резко среднюю температуру по больнице.
— А куда делись знаменитые хейтеры Федора Бондарчука?
М.В.: Мы, кстати, этот вопрос изучали до проката.
Ф.Б.: Была даже идея первые два проморолика без моей фамилии запускать в интернет.
М.В.: Но когда мы сделали первые фокус-группы, причем в трех городах, с большим количеством людей — среди участников всех фокус-групп оказались один-два негативно настроенных человека, и на фамилию Бондарчук все реагируют позитивно.
Ф.Б.: Они что сделали — сначала провели фокус-группы, а в финале попросили зрителей открыть такой специальный конвертик, где было написано: «Вы только что посмотрели фильм Федора Бондарчука».
М.В.: То есть мы не говорили, чей это фильм. А потом спрашивали, что это для вас значит? И почти все, прочитав фамилию режиссера, говорили — да, ну тогда мы точно пойдем в кино. Поэтому все эти хейтеры, которые живут в интернете, — думаю, что их можно собрать всех в одном месте. Будет тысяч пять человек, не больше. На всю страну.
— Спрошу еще про «Притяжение-2». Действие снова будет происходить в Чертаново?
М.В.: А мы не будем больше ничего говорить.
— Со второй частью хотите повторить тот же самый трюк, когда до премьеры фильма сюжет и герои держатся в тайне?
М.В.: До какой-то степени.
— То есть эта стратегия сработала?
Ф.Б.: О-о-о-о. Она-то и сработала.
М.В.: Сработало то, что зритель пошел на фильм, потому что это фильм-событие, с ощущением, что он знает, что будет происходить на экране. И вдруг там оказывается что-то совершенно другое, и это рождает какую-то бурю эмоций.
Ф.Б.: Забудьте все, что вы видели в рекламе, — это другое кино.
М.В.: И забудьте все, что вы видели в первом «Притяжении». Это будет другое кино.