— Это правда, что роль в «Преисподней» вы получили только за месяц до начала съемок?
— Да, изначально должна была сниматься другая актриса (Миа Васиковска. — Прим. ред.), но там что-то не срослось, и уже тогда позвали меня.
— Не смутил такой короткий срок подготовки?
— Всегда надеешься, что времени подготовиться к съемкам будет побольше, конечно, но в данном случае проект был такой привлекательный, что я не могла отказать. Сценарий был одним из самых интересных, что мне предлагали, так что я была готова включиться в работу пусть и в последний момент. Фильм делится на две большие части — летнюю и зимнюю, и вот к зимней подготовиться нужно было в большей степени. Выучить язык жестов, вспомнить, как ездить на лошади, немного попрактиковаться в этом. Начинали снимать мы с летних эпизодов, так что в принципе все было не так трудно.
— Что главное в Лиз, вашей героине в «Преисподней»? Какие ее качества вы хотели подчеркнуть в своей игре?
— В первую очередь мне хотелось показать, насколько сильная она женщина. Настоящий боец, готовый на все ради выживания, своего и близких. С ней много довольно ужасных вещей случается за время фильма и за годы, которые охватывает сюжет, но она не дает обстоятельствам сломать ее волю к жизни. Это стремление преодолевать беды должно было чувствоваться даже в тех ситуациях и сценах, когда она слаба и унижена, и зритель тоже должен ощущать, что она все равно преодолеет эту слабость.
— Вообще, «Преисподняя» во многом выворачивает наизнанку мир традиционного вестерна: самый сильный персонаж — женщина, а все классические для жанра типажи, включая и главного злодея, в сущности, слабы, даже жалки.
— Да, это в принципе для нас было очень важно. Вообще, мне кажется, мы редко задумываемся о том, как сильно мир Дикого Запада, Америки XIX века, сформировал наши сегодняшние реалии. А правда заключается еще и в том, что Дикий Запад в отличие от своего обычного образа на экране был во многом построен на крови и страданиях не только мужчин, но и женщин. Так что было важно, чтобы у нас получилась действительно сильная героиня. Это ведь в жанре вестерна всегда была большая редкость — женщина, которая несет фильм на себе, которая осмеливается брать ответственность за свою судьбу, а не довольствуется реакцией на поступки других героев, как обычно бывает. Думаю, именно это делает «Преисподнюю» уникальной в сравнении с другими образцами жанра — и подозреваю, что как раз поэтому Колховен ее и написал.
— Тот факт, что большую часть фильма Лиз нема, какие ставил перед вами актерские вызовы?
— Это точно был вызов для меня, но во многом именно поэтому мне и хотелось сыграть эту роль. На самом деле я только выучила свои реплики на языке жестов — это не было так сложно, как если бы пришлось учить его целиком. Но вообще это был интересный опыт — играть, полагаясь на все, кроме речи, то есть на мимику, язык тела, взгляд, и при этом оставаться выразительной и понятной на экране. Мы часто забываем, насколько говорящими могут быть все эти инструменты, так что было полезно лишить себя на время голоса и напомнить себе, насколько многогранной может быть актерская игра.
— Колховен, кажется, первый европейский режиссер в вашей карьере.
— Это так, но ведь и мы были для него первыми — в том смысле, что раньше он снимал только в Голландии, где он, кстати, большая звезда режиссуры, насколько я понимаю. Мне очень понравились его прямота, ясность, с которыми он доносит свои мысли. Он так долго работал над историей, что был полон идей о том, как должна выглядеть и ощущаться каждая сцена. Как по мне, это здорово — всегда лучше работать с тем, кто четко понимает, чего хочет от тебя и от фильма в целом.
— После всего, что приходится в «Преисподней» на долю вашей героини, от финала фильма ждешь немного большей жизнерадостности.
— А мне, кстати, он совсем не кажется мрачным. Лиз знает, что должна сделать, чтобы спасти жизнь своей дочери, и не раздумывает ни секунды, когда приходится делать выбор. Так что для меня финал получился очень красивым, изображающим настоящий материнский подвиг, поступок, вызванный любовью к дочери.
— У «Преисподней» очень представительный актерский состав: Гай Пирс, Карис ван Хаутен, Кит Харингтон…
— И почти никого из них я на площадке толком не встретила — кроме Гая Пирса, конечно, который просто потрясающий, очень энергетически мощный актер. Да и то наши персонажи в основном друг от друга бегут, так что было бы здорово, конечно, взаимодействовать более прямо, но таков уж сюжет! Карис и Кит, по-моему, совершенно прекрасные в фильме, вот только мне с ними совсем не довелось поработать. Так что если вы ждете от меня спойлеров «Игры престолов» или какие-нибудь сенсационные откровения о Джоне Сноу, увы…
— Вообще, вы в профессии ведь с пяти лет — а сейчас, когда вам 22, наверное, диапазон ролей — и прежде всего интересных ролей — значительно вырос. Стали замечать это?
— На самом деле не то чтобы я сильно рефлексировала на этот счет. Все произошло естественно, повзрослела — и все. Мне кажется, когда я была ребенком или подростком, мне тоже роли предлагали интересные — просто другие, не такие, как сейчас. Но вообще, конечно, я рада, что мое взросление пришлось именно на сегодняшнюю ситуацию в кино: сейчас, по-моему, классных, хорошо написанных женских ролей в принципе стало больше. Тем лучше для всех: женщины долго играли в кино и в индустрии развлечений роль если не трофейную, то скорее вспомогательную — так точно. Это положение, к счастью, меняется, что очень важно и правильно.
— А теперь, когда ваша сестра Эль тоже выросла, не случается ли вам бороться за роли?
— Нет, боже упаси! Пока что обходилось, и один и тот же сценарий нам обеим еще ни разу не присылали — а может быть, дело в том, что просто у нас агенты сообразительные и до такого бы никогда не довели. Хотя, конечно, мы пару раз шутили, как будем выдирать друг другу волосы, если подобное случится. На самом деле так рада за Эль — и мне так понравился «Неоновый демон»! Кажется, у нас обеих все очень хорошо складывается и нам везет на интересные проекты и на хороших режиссеров.
