— «Зоология» проехалась по многим международным фестивалям. Бывали случаи, когда иностранный зритель что-то недопонимал или задавал странные вопросы относительно происходящего на экране?
— Странная ситуация: по поводу этого фильма гораздо проще общаться с международной публикой, чем с нашей. У нас же дело доходит до каких-то совершенно диких религиозных споров, которые в фильме даже не заложены.
— Какие самые безумные и интересные теории относительно сюжета выдвигают зрители? Например, развеселила теория, озвученная на пресс-конференции «Кинотавра», что на самом деле у мамы главной героини тоже есть хвост, который передается по наследству.
— Истории о хвосте у мамы и о том, как вообще появился хвост у Наташи, в фильме никак не рассматриваются. На таких фантазиях я просто стараюсь не акцентировать внимание. А из интересного: на показе в Торонто женщина-психотерапевт начала задавать вопросы, но в итоге все это превратилось в ее лекцию. Она разбирала дьяволические и фаллические значения хвоста, а также очень четко разобрала психологию Наташи: героиня не прожила нормальную подростковую жизнь, под контролем мамы она не получила нормальной социализации, все эти 55 лет у нее был инкубационный период, а этот хвост позволил ей повзрослеть. Это как раз было интересно послушать, потому это действительно помогает разобраться в мотивациях героев. В итоге я решил подключить психотерапевта к работе над следующим фильмом уже на уровне написания сценария.
— Всегда сами монтируете фильмы?
— Да, всегда. У всех продюсеров есть такая традиция: снять монтажную студию, посадить рядом с режиссером какого-то человека, который нажимает на кнопки, или нанять режиссера монтажа, который будет советовать, как клеить кадры. Весь этот производственный цикл меня безумно раздражал, я этого старался избежать. И в сотрудничестве с продюсером Натальей Мокрицкой я первым делом сказал, что буду монтировать сам. Это самый сакральный, самый важный процесс в создании фильма. Любой человек, находящийся рядом в этот момент, будет влиять на мою энергию и сбивать меня. Наверное, с точки зрения большого голливудского кино это неправильно, но мои фильмы никто, кроме меня, не сможет собрать.
— Сразу хочется узнать, где находятся все эти локации из фильма: церковь, встроенная в дом, этот большой кратер или что это?
— Так как эта вся история писалась под актрису Наталью Павленкову и в тесном контакте с ней, она рассказала, что у нее есть квартира в далеком поселке в Крыму, куда она периодически приезжает отдыхать. В этом месте есть такой храм, отца-настоятеля которого она знает. Когда мы поняли, что часть фильма будем снимать в Крыму, то решили посмотреть этот поселок и увидели этот храм, построенный прямо на месте бывшего продуктового магазина из 90-х. Для меня было важно, чтобы линии главной героини Наташи Медведевой и актрисы Натальи Павленковой пересекались вот так в реальной жизни. Гигантская тарелка — это заброшенная метео-научная станция в Кацивели, на склоне горы находился такой большой локатор, от него осталась эта бетонная чаша. Когда мы ее увидели, то дописали в фильм эту сцену катания на тазах.
— В каком зоопарке снимали?
— Это в Ялте. Мы попали в очень тяжелый период, когда Крым остался без электричества, поэтому некоторые животные там погибли без обогрева их теплых домиков. Даже в новостях показывали сюжеты об этом. Погибли все малыши у бенгальского тигра, чье потомство в зоопарке долго ждали. Прямо в эти дни мы снимали фильм «Зоология».
— В зоопарке происходит самый яркий и важный эпизод фильма. Наташа очень хотела узнать, любит ли ее Петя по-настоящему, а когда происходит этот момент в клетке, то почему она отворачивается от него? Она понимает, что он ее не любит?
— Нет, все не совсем так. Наташу кидает по этой реке жизни — от храма она попадает к этим ведуньям, — сама она не умеет видеть наперед и рассчитывать свои шаги. Она как 14-летняя девочка-подросток, которой сказали про суженого-защитника, она тут же бросилась в его объятия. Когда дело доходит до этой постельно-клеточной сцены, то для меня важно, где это происходит, как это происходит и с кем это происходит. Это кино о человечестве в клетке, которое занято не духовным миром, не нравственным развитием, а идет от физиологических потребностей, как окружающие животные. Духовный мир Наташи Медведевой сильно выделяет ее как человека от всеобщей зоологии. А в этой сцене Наташа понимает, что Петя тоже из мира животных. Не то чтобы ей это неприятно, просто это неприемлемо для ее мироощущения. Я сейчас занимаюсь немного грязным делом, расшифровывая собственные образы, но я понимаю, что этот момент слишком спорный для многих зрителей.
— Расскажите про устройство хвоста. Какие еще варианты хвоста рассматривались?
— Нашим сопродюсером была крупная берлинская компания по производству компьютерной графики и постпродакшена MovieBrats Studios, которая занимается хорошего качества фантастикой. Анекдот заключается в том, что мы не смогли воспользоваться их услугами, потому что для меня принципиально важным было, чтобы актриса ощущала этот хвост. Плюс моя манера съемки с динамичными длинными кадрами крайне сложна для использования какой-либо графики, так как невозможно сделать зеленые разметки. Мы решили, что наш хвост будет аниматроником из силикона, а начинка у него будет из механизмов, которые позволяют им управлять при помощи джойстика. Мне нужна была змеиная пластика, а не чтобы он махал, как у собаки. Со мной на съемках сидел специальный человек с джойстиком, которому я дирижировал нужные движения хвоста.
— У кого сейчас хранится этот хвост?
— Хвост пропал, не могу найти концы. Наш художник по костюмам должна была его забрать: она говорит, что он у нее был, но потом его забрали. В общем, украли хвост.
— Многие, да и вы сами в том числе, отмечали, что «Класс коррекции» и «Зоология» складываются в дилогию. При этом движение от одного фильма к другому указывает на то, что ваш взгляд на мир стал мрачнее. Если в конце «Класса» мать воссоединялась с дочерью, то в конце «Зоологии» мать отказывается от дочери.
— Да, стал мрачнее. Это мое мировосприятие, что ж теперь. Если бы у меня была продюсерская установка, что фильм нужно закончить весело, с музыкой, чтобы все хохотали в конце, то я бы, наверное, нашел способ это сделать. Но раз уж мне дали возможность высказываться, за что я безумно благодарен, то в моем мире иные краски и финалы неприемлемы.
— Ваш следующий фильм присоединится третьим фильмом в трилогию?
— У меня, конечно, нет таких одинаковых шаблонов, но есть определенные параметры режиссуры, которой я занимаюсь. Наверное, новый фильм в плане сюжета будет сильно отличаться. Это будет кино про молодых людей, про поколение, выросшее при нынешнем президенте в системе коррупционных взаимоотношений между людьми. История про любовь сына к матери, про его первые чувства к другой женщине, отношения родителей и детей — вечные темы, ничего нового не изобретаю. Но определенный социальный контекст я снова закладываю.
— Уже страшно за этих персонажей.
— Ну да, финал будет грустноват.