— У ваших персонажей есть прототипы? Персонажи старой «Великолепной семерки», например.
— ДВ: Нет, эти ребята вообще ни при чем. Был такой знаменитый американский федеральный маршал Басс Ривз, легендарная личность. Он меня вдохновлял! Ведь он был авторитетным человеком, бойцом, федеральным маршалом, при этом будучи афроамериканцем.
— КП: А я до сих пор не видел оригинальную «Великолепную семерку». Смотрел зато «Семь самураев» Куросавы и «Дикую банду» Пекинпы, читал немало исторических материалов и некоторое количество прекрасных романов о Диком Западе. Мы хотели сделать реалистичный, мрачный, злой фильм. Никакого идеализма из старых американских вестернов. Ну а персонаж… он просто мой, ничей больше. Не помню, кто из великих сказал: чтобы сыграть роль, не надо ничего добавлять к своей личности. Просто убери лишнее и вытащи на первый план то, чему не давал хода до сих пор. Или это Леонардо да Винчи сказал… Мол, как вырезать из мрамора слона? Найти кусок мрамора, похожий на слона, и убрать все, что на слона не похоже.
— И что вам пришлось убирать?
— КП: Свой славный нрав! Вообще, я же хороший. Но режиссер Антуан Фукуа требовал, чтобы я об этом забыл. «Помни, чувак, ты же людей убиваешь. Ты жестокий убийца». И правда. Кстати, надоело мне уже играть смешных парней.
— ДВ: Так ты нашел в себе слона!
— КП: Ага. Но серьезно, важно было прочувствовать вину за все грехи, что совершил каждый из нашей семерки, чтобы понять: это и привело их сюда — в городок, где они готовы сложить головы ради других людей, с которыми они даже не знакомы толком. С другой стороны, может, это и есть мое истинное «я»?
— Как вам кажется, «Великолепная семерка» — современный фильм?
— ДВ: Откуда знать такому старику, как я? Спросили бы лучше молодежь. Вам как самому кажется?
— Понятия не имею, я тоже уже не ребенок. У сына спрошу, отведу его при первой возможности.
— ДВ: Расскажете потом, как ему фильм! Мое развитие остановилось где-то на 1960-х. Недавно ходили с сыном на «Двенадцать лет рабства». И тогда мне показалось, что я уже смотрел этот фильм. Он, конечно, важный, о наших корнях, но сам визуальный ряд как-то меня смущал… А сын мне сказал, что все чувствует и понимает, что это по-настоящему современно. Так что не знаю, что сказать о «Великолепной семерке». Ты что скажешь, мальчик?
— КП: Мне кажется, «Великолепная семерка» — очень актуальная картина. Злодей там именно такой, какими наполнен сегодняшний мир. Его интересует только нажива, только прибыль. Поймите меня правильно, я не против капитализма, но я верю в капитализм с совестью. Вычтите совесть из уравнения, и деньги окажутся важнее людей, земля превратится в пыль, а такой богач почувствует себя богом. Полагаю, подобного персонажа сегодня узнает любой зритель. Алчность — вечный грех, но особенно он страшен в наши дни.
— ДВ: «Алчность — это хорошо», — говаривал Гордон Гекко в «Уолл-стрит», помните?
— КП: К тому же мультикультурализм — то, в чем мы живем сегодня. Афроамериканцы, индейцы, азиаты, белые… все они бьются в одной команде. Здесь мы против истины не погрешили. Фронтир был именно таким. Думаю, Дикий Запад был плавильным котлом в еще большей степени, чем Чикаго или Нью-Йорк. Там важен был не цвет кожи, а то, насколько быстро и метко ты стреляешь.
— ДВ: Однако наши герои, семерка, воплощают кое-что не современное, а вечное. Это человеческое достоинство и готовность к самопожертвованию.
— КП: И поиск того, за что не жалко умереть. Жизнь жестока, умрут все без исключения. Природа еще более жестока, чем человек… Так что главное — успеть до смерти найти что-то, ради чего не жалко будет жить и умереть. А алчность мы оставим дикой природе — бактериям и львам, бесконечно пожирающим друг друга.
— ДВ: Да, да, чувак, гони дальше, круто! (Смеется)
— А вы чувствуете в себе ту отвагу, которую воплощают ваши персонажи?
— ДВ: А что такое вообще отвага? Делать что должен перед лицом опасности? Ну так проще всего назвать себя самым смелым человеком на земле. Как вы проверите мои слова? Боюсь, узнать ответ можно только в критической ситуации, никак и никогда иначе. Слушайте, я актер, мало ли что я изображаю на экране. Если в зрительном зале завтра кто-нибудь откроет стрельбу, как я могу вам гарантировать, что меня не скрутит от страха? Поди знай… Мое дело — развлекать людей. Показывать зрителям, как негодяй получает свое. И пусть они набираются отваги.
— Что было сложнее всего на съемках?
— ДВ: Лошади — это был серьезный вызов. Я парень городской, привык в музей ходить на 57-й улице. Это Крис больше привык к природе, он может змею голыми руками поймать и задушить.
— КП: Мне доводилось с гремучими змеями дело иметь!
— ДВ: Но с лошадями я под конец справлялся неплохо. Мне нравилось быть с моим конем. Довести к озеру, расседлать, дать животному травки пощипать, потом опять в седло… Хотя, конечно, не могу похвастаться, будто теперь мы неразлучны. И две тысячи миль на лошади проскакать не смогу. В отличие от моего персонажа.
— КП: На Диком Западе он бы долго не протянул… А я часами револьвер крутил на руке. И с картами упражнялся постоянно. Лошади, пистолеты, шляпы, пыль прерии — классный опыт.
— Но все-таки выучились на лошадях скакать? Или скакали каскадеры?
— ДВ: Мы лошадей даже на премьеру в Венеции приволокли! На красную дорожку. А это было, между прочим, небезопасно. Фильм доделали — я вздохнул с облегчением. Но мы старались. Настоящими ковбоями стали. И револьвер научились крутить на пальце, лассо бросать… Мы обычные парни, но у нас невероятная работа! (Смеется)
— КП: Все правда.
— ДВ: Хотя до настоящих ковбоев мне еще далеко. То есть, когда я видел, что они умеют вытворять в седле, мне становилось чуть-чуть стыдно. Но не очень. Я справился, в конце концов.
— По меньшей мере револьвер из кобуры достаете моментально.
— ДВ: Я всегда был очень быстрым. И в детстве, и в юности, когда боксом занимался. Тренировался долгие годы… По утрам — лет двадцать подряд. С тех пор, как этому парнишке было сколько? 10 лет! Нет, 8 лет! Тебе сколько лет вообще?
— КП: В 1979-м родился.
— ДВ: Ух ты, ему тогда было 6! Боже, как я жалок.
— Верите, что дети теперь опять будут играть в ковбоев?
— КП: Будем надеяться, что ковбои вернутся в моду. Наш фильм — последняя надежда для них! Это раньше мы с пистолетами бегали, а сейчас дети в лего больше играют. Впрочем, я и в «Лего. Фильме» участие принимал.
