Это серьезный тест. Прежде всего — для героини картины, молодого лингвиста Луизы Бэнкс, которой однажды доведется оказаться переводчиком для приземлившихся на Землю инопланетян. Но и для зрителей, многих из которых «Прибытие» поставит в тупик. Если это интеллектуальное авторское кино, не многовато ли голливудских звезд (три главные роли играют Эми Адамс, Джереми Реннер и Форест Уитакер), не слишком ли отчетливо указан жанр — научная фантастика? Если фантастика, то здесь явно слишком сложная структура, медленное развитие сюжета и многослойная проблематика. Если до сих пор режиссера этого фильма, канадца Дени Вильнева («Пожары», «Убийца»), легко было провести по ведомству «арт-мейнстрима», то «Прибытие» сбивает и этот компас.
Сориентироваться поможет контекст умных и неординарных фантастических фильмов последних лет — «Гравитация», «Интерстеллар», «Марсианин». Правда, «Прибытие» мало на них похоже хотя бы потому, что действие происходит на нашей планете и в нем участвуют пришельцы, которых Нолан, Куарон и Скотт из своего космоса убрали. Здесь веет скорее «Контактом» Роберта Земекиса, но еще больше — кубриковским «2001 год: Космическая одиссея» или даже «Солярисом» Тарковского и книгами Азимова, Шекли или Саймака. Очевидно, мастер короткой прозы Тед Чан, многократный лауреат премий «Небьюла», «Хьюго» и «Локус», — их наследник по прямой. На его выдающейся и изрядно переписанной для сценария повести «История твоей жизни» основан фильм.
Языковед Луиза (Адамс становится, похоже, главной актрисой американского независимого кино — по заслугам) и физик Иэн (Реннер, неожиданно добродушный и мягкохарактерный) прибывают на место событий по требованию правительства США. Почти сразу, после беглого медицинского осмотра, их доставляют на борт странного вертикального овала
— космического судна инопланетян. В условиях причудливой гравитации они доходят до полупрозрачного затуманенного стекла-экрана. За ним двигаются и издают звуки гигантские существа с щупальцами, названные землянами гептаподами. С ними человечеству и предстоит если не договориться, то хотя бы узнать, зачем те прилетели и мир принесли или меч.
Проблема в том, что далеко не все готовы долго и терпеливо выяснять намерения гостей, приземлившихся в двенадцати точках по всей планете. Например, Пакистан, Судан и Россия (нам авторы щедро отписали аж два корабля — территория-то большая) настроены воинственно. Китай же вообще готовится бросить пришельцам прямой ультиматум, только пока не придумал, на каком языке. Время идет, Луиза близка к расшифровке кода. Дальше начинаются сложности, с которыми зрителю придется разбираться самостоятельно: как объяснишь в рецензии связь специфической структуры языка с нелинейным представлением о времени, которым одарены инопланетяне? Можно лишь констатировать, что графический дизайн чужеродного языка лаконичен и эффектен. Хочется немедленно если не обучиться ему, то хотя бы заказать себе футболку с таким принтом.
Впрочем, по части изобразительных качеств «Прибытие» впечатляет буквально во всем. Гипнотизирующе-медленные панорамы камеры Брэдфорда Янга, обескураживающе-лаконичный дизайн Патриса Верметта (постоянного соратника Вильнева), тончайшая работа над звуком — чаще паузами, чем шумами, — и атмосферный саундтрек исландца Юханна Юханссонна — все это превращает «Прибытие» в своеобразный арт-объект, что-то вроде тотальных световых инсталляций Джеймса Таррелла. Тут так мало экшена и так много рефлексии, что просмотр буквально требует от публики подключения к медитативной волне фильма, активного включения в процесс расшифровки звуков и образов.
Еще одна неожиданная ассоциация — поздние драмы Терренса Малика. Лейтмотив фильма, разбивающий его строго научную тематику, — импрессионистски-свободные, возникающие, будто бы беспричинно, воспоминания героини о дочери, которая умерла от болезни в подростковом возрасте. Это кажется искусственной сентиментальной вставкой в основной сюжет, пока вдруг не оказывается ключом к пониманию подлинной темы фильма. Но здесь, чтобы избежать спойлеров, придется прикусить язык. Разве что позволить себе напоследок глубокомысленный (и потому туманный) намек на то, что «Прибытие» — картина о свободе воли.
Будоражащий, искусный, живой, парадоксальный фильм открывает Вильнева с неожиданной стороны — и позволяет вспомнить о самом жанре научной фантастики кое-что важное, давно нами забытое. Оказывается, не всегда он нужен для того, чтобы делать из зрителей дураков, а иногда даже способен сделать их чуть умнее.
