«Город астероидов» стоит смотреть либо отъявленным фанатам Уэса Андерсона, либо тем, кто никогда не видел его фильмов. Стоящее особняком в фильмографии режиссера, это кино еще может быть воспринято как трогательная зарисовка о принятии другого, этнографический взгляд на общество в миниатюре. Однако внутри творчества кинематографиста «Город астероидов» смотрится очень вторично. Кажется, Уэс Андерсон больше не верит в будущее искусства в эпоху его технической воспроизводимости и просто штампует идеальные коммерческие формулы со сверхзвездным кастингом и своим неизменным глянцевым стилем.
О чем фильм?
Режиссер выбрал слишком избитую метафору. Тема космоса и жизни на других планетах — от Кубрика до Вильнева — всегда работала на этот взгляд чужака, создавала брехтовский эффект отчуждения знакомого и привычного мира. Для пущей верности эту тяжеловесную метафору нам еще дополнительно разжует актер, играющий инопланетянина. Андерсон использует избитый прием, призванный подчеркнуть условность своего искусства. Время от времени действие в фильме приостанавливается, и повествование выходит на метауровень. А чтобы этот пресловутый слом «четвертой стены» (прием, который используется буквально в каждом втором фильме на этом Каннском фестивале) точно не остался незамеченным, настоящий мир выполнен в черно-белой палитре, тогда как действие разыгрываемой пьесы пестрит гламурными андерсоновскими цветами.
Так, Андерсона можно было бы назвать формалистом без формализма. Несмотря на то что почти в каждом его фильме (и в особенности в предыдущем — «Французском вестнике») форма довлеет над содержанием, форма еще ничего и не добавляет к смыслу — в отличие от, к примеру, авангардных формалистских работ начала XX века. Зато Андерсон в очередной раз собрал свой звездный «зоопарк» и по ту сторону кулис. Брайан Крэнстон играет ведущего вечерней телепередачи, который предлагает зрителю посмотреть театральную постановку об Астероид-Сити. Эдвард Нортон исполняет роль сценариста этой пьесы, а неизменный Эдриен Броди — режиссера-постановщика. Эта типичная для Андерсона эксплуатация звездных лиц в кадре напоминает бездарных формалиновых акул Дэмиена Херста или железные шарики Джеффа Кунса — максимально коммерческое искусство, которое выдает себя за то, чем оно не является.
При этом история Огги Стинбека (Джейсон Шварцман), играющего пьесу «Город астероидов» уже много лет после смерти жены, очень трогательная и экзистенциальная. Столкнувшись с кончиной своей супруги, Огги не только оказывается лицом к лицу с фактом собственной смертности, но и вынужден сообщить об этом детям. Время действия фильма — это время траура: как в единичном, так и в общечеловеческом смысле — разгар холодной войны, 1955 год. Внимание жителей и гостей городка притягивает загадочный астероидный кратер, а вскоре и целый инопланетный корабль. При этом Андерсон не обманывается по поводу человечества, вопреки научно-оптимистичной картине будущего.
«Мне не нравилось, как инопланетянин смотрел на нас. Как будто бы мы обречены», — произносит кинозвезда Мидж, героиня Скарлетт Йоханссон, — прямая, независимая и свободная от стереотипов и ожиданий женщина, с которой познакомился Огги. К сожалению, люди бессмысленно умирали и убивали всю историю и будут продолжать это делать. Пустыня вокруг городка используется правительством для крайне милитаристских целей: как, скажем, тестирование ядерной бомбы. Иными словами, фильм Андерсона — это панегирик окружающей его социальной реальности с ее эпистемологическимСоотносящийся с эпистемологией. В узком смысле — это исследование знания и обоснованного убеждения. анархизмом, теориями заговора, верой в пришельцев и прочими догмами, проникающими в повседневность.
Если бы Бога не было, его бы точно выдумали: безосновность и заброшенность человеческой экзистенции жаждет смысла. Правда, люди верят в очень разное. Атеистам вот, скажем, проще верить не в рай и ад, а в то, что те, кто нас покинул, находятся где‑то на звездах. Если «Французский вестник» был утомительно быстрым и перегруженным информацией, то «Город астероидов» утомляет отсутствием какого‑либо движения. Композиция фильма включает несколько локаций-историй, между которыми типичным для Андерсона образом лавирует обсессивно-компульсивная камера. В вымученной мизансцене не чувствуется ни дуновения ветерка, а сами персонажи проводят большую часть фильма в ожидании Годо — точнее, в ожидании НЛО, вокруг которого складывается сциентистскийСциентизм — идейная позиция, представляющая научное знание наивысшей культурной ценностью и основополагающим фактором взаимодействия человека с миром. культ. Все это в совокупности с вырвиглазной эстетикой Андерсона создает ощущение ночного кошмара. Сна, от которого все никак не можешь проснуться, а ведь ты и не засыпал.
Анны Стрельчук
