1992 год, Москва. Гриша Византийский (Александр Горчилин) — усы-бородка, в глазах детско-юношеское романтическое отчаяние — направляет пистолет на обворожительную блондинку (Стася Венкова), словно из фильмов жанра нуар. Он ее любит, она ему изменяет. Девушка не замечает Гришу, а любовник красотки целует ее все ниже и ниже вдоль распахнутой шубы. Византийский истерично вставляет себе в рот пистолет. Он всегда носит с собой оружие, но вряд ли когда‑то использовал его по назначению. На параллельном монтаже происходит развитие другой сцены. Тот же Гриша, понурый, но полный веры в то, что занимается искусством, а не коммерцией, снимает помпезный клип с армией голых девушек для зарвавшейся поп-звезды в золотом пиджаке (Риналь Мухаметов). Зарвавшаяся звезда — Богдан Титомир, Гриша Византийский — Григорий Константинопольский. Повествование продолжится до 1999 года. Гриша не изменится никогда.
В центре «Клипмейкеров» целая плеяда героев-аватаров. Помимо Гриши Византийского, это экзальтированный сценарист Тоня Водкина (Мария Шалаева), с детской искренностью меняющая идеологии, как перчатки. По характеру она списана с Авдотьи Смирновой. Меньше других подверженный романтическим настроениям и склонный к прагматизму сын Григория Копполы, режиссер Вася Коппола (Александр Кузнецов), — Федор Сергеевич Бондарчук. И Армен Петросян (Арам Вардеванян), единственный, чье имя в фильме не изменилось, — мягкосердный и нежный клипмейкер-мультипликатор, самый невинный герой в картине. Жизнь его прототипа трагически оборвалась в автокатастрофе в 1999-м. В том же году и буквально на той же Бережковской набережной происходит финал «Клипмейкеров». К каждому из персонажей Константинопольский относится с большой нежностью. Сначала подшучивает над ними, но, по мере развития сюжета, открывает в каждом — кроме, понятно, Армена — задатки того, что (уже в новом тысячелетии) будет твориться с их прототипами, включая и его самого.
«Клипмейкеры» — в первую очередь фильм-рефлексия, не столько даже о девяностых, сколько о современной России. Девяностые тут нужны для поиска причин, приведших к происходящим в наши дни событиям. То, как Константинопольский подает четверку героев, закольцовывает перемены в их судьбах с движениями русской истории, гораздо важнее комичных перипетий, в которых те обнаруживают себя. Стрелки, казино, кокс… Ну что из этого мы не видели? В «Клипмейкерах» сцены ревности и любви (в частности феноменально яркие для отечественного кино сцены секса) смотрятся красочнее гэгов, а моменты почти соборного объединения персонажей в общей афере или в минуты сильных переживаний являются центральными точками драматургии.
Вообще «Клипмейкеры» не набор воспоминаний и старых шуток, а кино глубокой депрессии. Возможно, поэтому в самих шутках и даже необходимом для жанра самоцитировании тут не хватает драйва. Наличие откровенно комичных моментов даже кажется компромиссом с ожиданиями публики или продюсера. Как будто Константинопольскому вообще было неясно, зачем шутить, ведь любой юмор, кроме инфернального или висельнического (обычно Григорий Михайлович ближе к первому, здесь, наверное, ко второму), по отношению к сути будто бы будет неуместен. А недостаток плотности событий в драматургии (одни и те же гэги и сюжетные повороты неоднократно повторяются, каждый раз исполняя различные сюжетные функции, переводя жанр в регистр сюрреализма), как ни парадоксально эту суть как раз подсвечивает.
В финале — кинематографичном в том смысле, как это слово понималось непосредственно в девяностых, когда в Россию только пришло западное кино, — четверку героев буквально убирают люди из власти. Они становятся потенциально опасными для чего‑то нового, что только начинает выстраиваться. На календаре, напомним, 1999 год. И тут, помимо прямых политических коннотаций, важно вот еще что: в расстрелянной КГБ машине Константинопольский хоронит не только главных героев (и, что немаловажно, бандитский сегмент ельцинской России, который при всей его отвратительности хотя бы не был в открытую против него и его друзей — ребят, каждый из которых, преследуя свои интересы, прорывался к успеху независимо от движения государства). Григорий Константинопольский хоронит в 1999-м и часть себя той счастливой поры, когда жизнь бурлила с особой яркостью и, несмотря на всякие передряги, казалось, что всегда так и будет, и всем проблемам найдется свое решение. Но последнее оказалось ложной надеждой.
Из сегодняшнего дня очевидно, что жизнь героев «Клипмейкеров» и их прототипов в 1990-е была ничем иным, как миром иллюзий. Они культивировали в себе невозможный мир, и к 2000-м этому миру настал конец, что, безусловно, связано с элементарным взрослением, но и не только с ним. Просто на этих высотах иллюзиям не хватит кислорода.
Кино нельзя вырвать из исторического контекста, и «Клипмейкеры» — это кино о человеке в России, его судьбе, горемычной по любому определению. И о четырех способах жизни в этой стране, каждый из которых вряд ли приведет к счастью. Это не зависит от человека, потому что счастье здесь бывает ярким, но оно по определению краткосрочно. Это феномен местности, от законов которой не получится отмежеваться. И нет выбора между врать или не врать, предавать или не предавать. Не обманешь другого — обманешь себя, не предашь другого — предашь себя, et cetera.
А еще в какой‑то момент обязательно придет товарищ майор, и никогда нельзя забывать, что этот момент наступит. Такая местность. Эти законы равны для всех, и парадоксальным образом их строгость сплачивает. Ты никогда не забудешь того, с кем сидел в окопе. Что доказывает и конкретно существование такого фильма, как «Клипмейкеры», и отдельно взятая судьба каждого из прототипов его героев.
Гордея Петрика
«Клипмейкеры» выйдут в российский прокат 5 января 2023 года.
