1878 год, Австро-Венгерская империя. Австрийские войска уже оккупировали Сараево, но об этом заговорят только ближе к финалу, когда императрица Елизавета (Вики Крипс, «Призрачная нить»), известная также как Сиси, пойдет навещать солдат в госпитале и узнает, что идет какая‑то война. Женщину трудно винить в том, что она далека от политических событий. У нее нет реальной власти, ее задача — хорошо выглядеть. Об этом ей честно и прямо заявляет муж, император Франц-Иосиф (Флориан Тайхтмайстер).
Однако со своей задачей императрица справляется все хуже. Ей недавно исполнилось 40 лет — преклонный для женщины того времени возраст. В погоне за ускользающей красотой Елизавета одержимо занимается спортом, ест две апельсиновые дольки в день (в фильме слегка навязчиво демонстрируют блюдо за блюдом, к которым она не притрагивается на светских банкетах), и требует все туже затягивать корсет.
Мрачное настроение Елизаветы вызывает недовольство мужа и детей, косые взгляды верноподданных, слушки о романах с красивыми английскими наездниками (одного из них играет Колин Морган из сериала «Мерлин», появляющийся в нескольких эффектных сценах) и гонит императрицу в постоянные поездки — подальше от австрийского двора. Постепенно депрессия приведет ее к нескольким попыткам суицида и героину, новейшему, «совершенно безобидному» препарату, назначенному врачом от нервных расстройств.
«Корсет общественного мнения» — очень прямолинейная метафора, да еще и заявленная в названии фильма (на самом деле это не игривый «корсаж», а именно жесткий «корсет», из‑за которого светские дамы постоянно лишались чувств). Поданный в лоб нехитрый символизм сначала вызывает скепсис: кажется, перед нами очередной поверхностный перифраз истории про свободолюбивую женщину, которую угнетает патриархальное общество, вроде какой‑нибудь «Суфражистки» или «Колетт». Ей скучно быть просто женой, поэтому она бросает вызов общественным нормам. И, ах, вы не поверите, как она опережала свое душное время.
Но дело в том, что Елизавета была скорее женщиной своей эпохи с ужасными корсетами, нежели опережала время. Рано вышедшая замуж, ценимая обществом и, вероятно, супругом за внешность, фанатичная поклонница beauty, обладательница безумно длинных волос, которые каждый день расчесывали и укладывали по три часа. После тридцати она запретила себя фотографировать. Стала появляться на публике в вуали и прибегать к услугам дублерши, боясь, что люди заметят возрастные изменения. Все это перекликается с сегодняшним днем, когда, несмотря на бодипозитивное движение и разговоры про эйджизм, достаточно зайти на платформу «Дзен», где реальность плюнет в лицо сотнями однообразных заголовков «Что может дать мужчине женщина старше сорока кроме готовки и уборки?».
Достоинство «Корсажа» в том, что фильм не пытается лепить из героини то, чем она не являлась. Императрица Австрии — не Софья Ковалевская, сбежавшая из России, чтобы получить европейское образование, участвовать в событиях Парижской коммуны и стать первой женщиной — профессором математики. Елизавета, реальная и в исполнении утонченной красавицы Вики Крипс, с ее зыбкой, слегка психопатической улыбкой — не революционерка и не бунтарка, а глянцевая фигура и поп–звезда.
Она не больше феминистка, чем мадам Бовари из первого в мире романа о том, что бессмысленная жизнь в четырех стенах убивает женщину. Фильм Кройцер примерно о том же, о чем писал Флобер: жизнь героини не имеет цели.
Но даже у привилегированной красавицы есть душа, мечущаяся и тоскующая. Фильм вообще не столько об оковах патриархата, сколько об этом невнятном страдании, пронизывающем все человеческое существование: «Душа как сумбурный музей, полный сокровищ, которыми нельзя воспользоваться. И она не знает, что с ними делать». Конфликт Елизаветы с самой собой сильнее, чем с обществом. Мы уже почти забыли, что феминистское кино может быть в первую очередь экзистенциальной драмой, а уже потом — социальным высказыванием. Кройцер сняла тонкую картину, хоть не полностью избавленную от шаблонов.
Постоянная проблема современного фем-кино — это его скрытый сексизм, когда эмпауэрмент женских персонажей достигается за счет принижения мужчин и выставления их трусами, свиньями и дураками. Кройцер несколько раз балансирует на этой грани. Елизавета — прекрасная наездница и умеет фехтовать, но режиссерке этого недостаточно: нужно еще сообщить конкурирующим мужчинам, что императрица «сильнее». У сильной женщины должен быть друг-гей, который один способен ее понять: эту стереотипную роль исполняет король Людвиг Баварский (Мануэль Рубей).
По счастью, душа одолевает все. Фильм способен пожалеть всех своих персонажей. Елизавета затянута в корсет, а Франц-Иосиф клеит на публику пышные «мужественные» бакенбарды. Людвиг носит накладную челюсть, скрывающую полусгнившие зубы. Елизавета не на месте в роли номинальной правительницы, но ее сын Рудольф (Аарон Фриз) чувствует то же самое, а согласно истории, и вовсе покончит с собой, возможно, чтобы избежать взваленных на него обязанностей наследника престола. Никто не может пренебречь общественным мнением, но мы все и есть, то общество, которое так ненавидим. Кройцер могла прибегнуть к депрессивному клейму: «Ад — это другие», но, к чести режиссерки, она этого не делает. Ад — это мы сами. Это высказывание парадоксально выводит на позитивную тональность (финал фильма тоже позитивный, но своеобразно). Раз этот чертов корсет мы сами на себе шнуруем, то в любой момент можем его и расшнуровать.
Елены Кушнир
