Что смотреть на кинофестивале на «Стрелке»

На открытие первого летнего фестиваля на «Стрелке» мы поставили то кино, которое хотели бы чаще видеть на экранах ХХI века: не боящееся новых реалий и новых форм воздействия на подсознание современного зрителя, знающее, каким образом в него запасть, избегающее навязших в зубах стереотипов «культурности» и «духовности», по стилю и содержанию дерзкое, не смущающееся того шока, которое может произвести и производит на ретроградов. «Неоновый демон» датчанина Николаса Виндинга Рефна — один из двух фильмов главного конкурса последнего Каннского фестиваля, который можно отнести к современному кинематографу и который не было ни секунды томительно скучно смотреть.

В этом уникальном, мало на что похожем фильме неудобная индивидуальность сталкивается с обществом легко управляемых, специально выращенных на телевидении и кока-коле людей-бройлеров. Герой Вигго Мортенсена в отсутствие матери выращивает своих многочисленных детей в анархическом духе философии хиппи (а также буддизма), в полном презрении к догмам христианской цивилизации, в условиях, которые можно назвать спартанскими, а можно — первобытными, особенно в наш просвещенный, высокотехнологичный век. Детишки не знают что такое видеоигры, не разбираются в брендах спортивной обуви и в жизни не пробовали гамбургеров. Зато они умеют лазать по скалам, находить путь по звездам и охотиться на оленей. Они не ходят в школу, зато знают по шесть языков и по вечерам вместо просмотра ТВ читают книги с последующей сдачей зачета строгому отцу и потому могут легко проанализировать «Лолиту» и наизусть процитировать Билль о правах. В реальном, некиношном мире такие семьи, само собой, проходят по ведомству социальных служб, но то, что Капитан Фантастик — герой не совсем фантастический, подтверждает исполнитель заглавной роли (вот уж где идеальный кастинг!). Посмотрите, как выглядит Вигго Мортенсен в свои почти 58 лет (он, кстати, действительно знает шесть языков и без акцента говорит даже на русском) и откажитесь от очередного хот-дога.

«Молодая героиня иранского фильма с чересчур очевидным названием «Рай» («Paradise») дебютанта Сины Атайяна Дены задолбалась носить хиджаб. Под ним она имеет бритую голову, хипстерские очки и, вероятно, протестные настроения. При этом, будучи училкой в школе для девочек, сама является винтиком репрессивной системы и в качестве таковой злобно наказывает малолетних учениц за накрашенные лаком ногти. […] «Рай» продюсировал младший брат режиссера Джафара Панахи, которому власти Ирана запретили снимать кино и держат под домашним арестом. Поэтому неудивительно, что по многим пунктам «Рай» перекликается с «Кругом», «Положением вне игры» и другими лентами классика иранского кино. Похвально и то, что судьба Панахи никак не напугала его младших коллег. Важно, что новое поколение вместе с предыдущими продолжают яростно бить в одну точку, хотя логика и мотивация обращения к теме женского бесправия у «поколения хипстеров» наверняка иные, чем у «поколения хиппи». (Из рецензии Стаса Тыркина.)

Новый фильм одного из самых известных американских независимых авторов Солондза — разумеется, совсем не типовое сентиментальное кино о собачке. Переходящая из рук в руки такса, награждаемая хозяевами самыми разными безумными именами, — это переходящий вымпел, объединяющий истории о собачьей жизни людей, которая у всех у них прошла или пройдет мимо (да, к людям и к жизни Солондз относится вполне мизантропически, как и к современному искусству, сценарному мастерству и обучению в киношколах). И конечно, это метафора самой жизни, которая дается человеку как дар, как маленькая собачка из зоомагазина в начале фильма, — и вот полюбуйтесь, что каждый из нас с ней делает. С собакой и с жизнью.

Первый хозяин таксы — маленький мальчик, полностью подчиненный злой воле родителей, которые держат ее в клетке, чтобы не нарушала в доме стерильности. Дальше следуют растерянная девушка (привычное амплуа любимицы хипстеров Греты Гервиг) и пара симпатичных молодых даунов. Хозяева взрослеют по мере развития сюжета (впрочем, его нет), и хотя такса симпатичнее их всех (что несложно), она совершенно не очеловечивается Солондзем, не служит орудием выжимания зрительских эмоций, как это обычно случается в кино с таким главным героем. Более того, собака и люди на протяжении всего фильма не испытывают друг к другу никаких особых эмоций. Даже если обнимаются и спят с ней, как профессор сценарного дела Шмерц (в драматическом исполнении Дэнни ДеВито). Последней владелицей суки становится полуживая старуха в исполнении оскаровской лауреатки Эллен Берстин. Ей являются многократные отражения ее в молодости, что, конечно, плохой знак. Для всех, в том числе для собаки.

Мы совершенно сознательно включили в программу, посвященную «новому мышлению» в кино, свежий фильм «дедушки» Альмодовара — хотя бы потому, что этот режиссер начал осуществлять «новое мышление» еще в лихие 1980-е, шокировав тогдашний киноистеблишмент невероятной разнузданностью и абсолютной свободой. Он вывел из мадридских закоулков на экраны полчища экстравагантных эмансипированных женщин, а также похожих на них геев и трансвеститов, находившихся на грани и за гранью нервного срыва, и вслед за придумавшим их автором проявивших необычайную силу характера. С тех лихих пор прошло много времени, и Альмодовар сильно забронзовел, его кино стало более классическим, но его буйный авторский почерк по-прежнему можно определить по любому кадру его любого фильма, пусть и не самого выдающегося. Это всего лишь вторая в карьере Альмодовара-сценариста экранизация: в основу картины легли рассказы нобелевской лауреатки Элис Манро. Если не знать, что режиссер — классик постмодернизма, то «Джульету» («Хульету» по-испански) можно, например, легко принять за латинскую теленовеллу.

В главный конкурс фестиваля «Движение» мы принимаем картины, рассказывающие исключительно о нашей текущей действительности, нащупывающие новый язык для описания новой реальности и часто предъявляющие новых для нашего экрана героев. Дебютный фильм выпускницы Парижской киношколы Юлии Белой, завоевавший на фестивале сразу три приза — два от жюри (за режиссуру и лучший женский ансамбль) и приз зрительских симпатий — сделан с оглядкой на формат ансамблевого «фильма-магнолии», жанра, мало распространенного в нашем кино, но активно разрабатываемого европейскими и американскими авторами.

Это тонкое кружево разнообразных деталей и обстоятельств, в плетении которого нет ничего лишнего. Или, наоборот, все лишнее — как в жизни, состоящей из как бы не связанных друг с другом деталей. Местом притяжения дюжины персонажей является молодежный хостел, где работают или околачиваются три главные героини едва за двадцать, обменивающиеся друг с другом и зрителями рассказами о своих незадачливых любовях, неизбежно связанных с ними разочарованиями и прекраснодушными надеждами на счастливое будущее. Порхающие там и сям персонажи (сыгранные ансамблем, едва ли не полностью состоящим из молодых звезд «Гоголь-центра»), собственно, и являются теми самыми птичками из названия. Хотя есть и всамделишные — их заключает в неволю с целью продажи и последующего употребления в пищу зловещий бродяга-китаец, вписанный режиссером в эклектичную московскую городскую среду так же легко, как, допустим, в лондонскую или нью-йоркскую. Впрочем, и действие самого фильма, практически без поправок, могло разворачиваться в этих или любых других мегаполисах и столицах.

Один из лучших современных японских режиссеров, творчеству которого уже посвящают ретроспективы самые прогрессивные фестивали, смело смешивает в один гремучий коктейль газетные новости и гремучий китч, высокие авторские амбиции и самые низкие жанры — от бульварного эротического романа до комикса.

В этом фильме главный конкурент Такаcи Миикэ, ни один фильм которого, если не ошибаюсь, не был показан в России или в Москве, разворачивает небывалый хип-хоп-трэш-мюзикл на материале гангстерских разборок двух противостоящих друг другу токийских кланов (разумеется, никакого отношения не имеющих к реальным преступным группировкам японской столицы). Сочные персонажи, изъясняющиеся не в диалогах, а извергающие японский рэп. Великолепные музыкальные номера, ни на что не похожие декорации, рисующие альтернативный мир Токио, с невероятной выдумкой поставленные сцены криминальных побоищ. Режиссерская свобода не знает границ, иногда превращая изображение в абстрактную мазню. Двухчасовой видеоклип редкой фантазии и крутизны.

Жилищный вопрос испортил не только москвичей, но и с виду расслабленных и беззаботных бруклинцев, особенно в эпоху повсеместного экономического кризиса. Нежная дружба детей, конечно, не может переломить жестокие экономические реалии. Но там, где остановился бы какой-нибудь средний сентиментальный режиссер, Айра Сакс, снимающий отнюдь не детский фильм, идет дальше. Его лишенный всякой схематичности, очень живой, теплый, полный настоящих эмоций фильм отнюдь не очередная «светлая повесть» о детстве и его столкновении с черствым миром взрослых (они у него совершенно не черствые). Тонко вытканная, пронзительная в своей скромной сосредоточенности на мельчайших драматических нюансах жизни, эта бытовая с виду история незаметно для зрителя перерастает во вполне себе испепеляющую драму и притчу о мимолетности любых, без исключения, чувств и отношений. Жизнь устроена таким странным образом, что мы оказываемся способны прекрасно жить без тех, без кого, как нам казалось, не в состоянии прожить и дня. И «маленьким мужчинам» предстоит совершить это открытие.

Едва ли не лучший израильский фильм, который когда-либо удавалось посмотреть, — настоящий оксюморон, удивительная смесь драмы и комедии, жизнеутверждающая и вполне себе развлекательная, с хорошим послевкусием картина о смерти как части жизни и соответственном к ней отношении. Отец забирает вещи сына после его смерти в хосписе и получает в «наследство» пакет с медицинской коноплей. Пребывающим в ступоре отцу и матери тоже нужно облегчение от боли — и они начинают раскуривать ее вместе с лучшим другом сына, ибо самостоятельно они не в состоянии забивать косяки. Впрочем, тема курения в картине, конечно, не главная и никакой пропаганды легких наркотиков в ней нет — просто благодаря выкуренной сигарете к родителям возвращается желание продолжать жизнь, видеть в ней свои прелести, общаться с другими людьми, любить и прощать. Участник программы «Неделя критики» последнего Каннского фестиваля. Один из самых впечатляющих кинодебютов последних лет.

«В современном российском кино давно уже налицо «женский бум». Чтобы как-то его оприходовать, продюсеры кинокомпании «СТВ» собрали семерых знаменитых на всю страну и начинающих, но уже признанных в профессиональных кругах режиссеров-женщин для производства киноальманаха под названием «Петербург. Только по любви». Причем этими семью первый эшелон российского «женского кино» никак не исчерпывается — и при желании можно соорудить сиквел с другим местом действия (вот навскидку еще даже не семь, а восемь фамилий — Проскурина, Меликян, Германика, Мещанинова, Сайфуллаева, Манжеева, Меркулова, сестры Носик). Кстати, фильм внутри фильма Литвиновой о снах Иосифа Бродского тоже снимает женщина». (Из рецензии Стаса Тыркина.)