В постапокалиптическом городе-коммуне под названием «Коллектив» запрещены эмоции — их научились медикаментозно отключать еще в эмбриональной стадии. Люди рождаются в инкубаторах, живут поодиночке и спокойно трудятся на благо общества. Некоторые, впрочем, подхватывают эмоциональную болезнь — тогда их некоторое время пичкают таблетками, а потом от греха подальше усыпляют, если они сами не успевают покончить с собой (впрочем, доктора обещают со дня на день найти лекарство). Сайлас (Николас Холт) работает иллюстратором в одном офисе с Нией (Кристен Стюарт), однажды, засмотревшись на нее, понимает, что болен, и бежит к доктору. Ниа же вроде бы сохраняет принятый в этом обществе вид учтивого равнодушия, но иногда подозрительно дергает ресницами.
Трудно представить, что в 2015 году режиссер может прийти к продюсеру, сказать «Я придумал антиутопию про влюбленных в мире, где запрещена любовь» и уйти с чемоданом денег. По идее, продюсер, выдержав вежливую паузу, должен спросить: «И что дальше?» Однажды юный Джордж Лукас пришел с подобным предложением к молодому Копполе (и снял свой дебютный фильм «THX 1138») — но это все-таки было 45 лет назад. С тех пор многочисленные режиссеры, желающие поработать на этом, безусловно, интересном материале, обычно предлагают что-нибудь еще: допустим, Кристиана Бейла, который умеет из двух пистолетов расстрелять пару десятков окруживших его человек. Однако Дрейк Доремус, автор нескольких милых мелодрам, и его сценарист Натан Паркер, написавший «Луну 2112», набрались здоровой наглости и попытались сделать вид, что они на этой территории первые.
Поскольку это, к сожалению, не так, хорошо знакомыми кажутся не только нехитрые сюжетные ходы, но и интересная визуальная концепция фильма. «Коллектив» — это холодная модернистская архитектура, щедро разбавленная зелеными насаждениями (фильм снимали в Японии и Сингапуре), и функциональные помещения, похожие на айфоны. В моде комфортный унисекс: мужчины и женщины, которых теперь мало что отличает (и они наконец равны), носят одинаковые белые костюмы, застегнутые на все пуговицы. Как устроено это тоталитарное общество, не вполне понятно, но Оруэлл тут — с уклоном в медицину: повсюду шныряют агенты службы здравоохранения и чуть что тащат провинившихся в медкабинет. Разумеется, идут разговоры о какой-то земле, где ничего этого нет и куда то ли можно, то ли нельзя сбежать. Конечно, есть диссиденты — они больше похожи не на партизан, а на анонимных алкоголиков; одного из них играет Гай Пирс, и эта скромная роль не требует и десятой доли его таланта.
Кристен Стюарт в среде, где максимум дозволенных эмоций, — это полуулыбка, чувствует себя как рыба в воде. Обратите внимание, как меняется ее мимика, когда она остается с героем Николаса Холта наедине и дает, что называется, волю чувствам: почти никак. Актрисе, впрочем, эта сдержанность, граничащая с оцепенением, никогда особенно не мешала, это, можно сказать, часть ее образа — тем более что и у Холта овощное состояние Сайласа несильно отличается от его пробуждения. Камера разглядывает этих красивых молодых людей на дрожащих крупных планах с размытым фоном — им приходится прятаться чуть ли не в уборной, — и это почти пронзительно, почти не похоже на рекламу шампуня, даже цвета со временем немного теплеют.
Но стильный просчитанный минимализм, которым «Равные» козыряют на всех уровнях, оказывается и главным врагом этой картины: ее поверхность настолько гладкая, что там просто не за что зацепиться. Страсть, опасность, предательство и прочие большие темы едва обозначены, как кнопки на гаджетах Apple. Главная и, в сущности, единственная мысль фильма, что чувства — это хорошо, а бесчувствие — наоборот, мягко говоря, быстро становится понятна, а как-то ее усложнить или хотя бы оригинально проиллюстрировать авторы уже ленятся. И фильм, мерцая голубоватым светом, так и застывает на полтора часа в режиме ожидания — которое никогда не будет удовлетворено.
