Начало XX века, северное побережье Франции. Двое полицейских, большой (Дидье Депре) и маленький (Сирил Риго), в меру своих более чем скромных способностей расследуют загадочное исчезновение в дюнах нескольких туристов. В рыбацкой деревеньке поблизости проживает семья Брюфор: они собирают мидии, за двадцать сантимов переправляют приезжих через заливчик — как правило, просто перенося на руках, — а кроме того, их (туристов, не мидии) едят.
Также неподалеку находится вилла с древнеегипетскими мотивами под названием Тифониум, принадлежащая богатому семейству Ван Петегем, которые как раз приехали отдохнуть. В силу аристократических нравов у них довольно запутанные родственные отношения, но во всяком случае у патриарха Андре (Фабрис Лукини) есть супруга (Валерия Бруни-Тедески) и двое дочерей, а также кузен (Жан-Люк Венсан) и сестра (Жюльетт Бинош), а у последней — ребенок Билли (Раф): то ли девочка, которая притворяется мальчиком, то ли наоборот. Именно она — или он — влюбляется в старшего сына Брюфоров, лопоухого парня по имени Ма Лют (Брандон Лавьевиль).
Один из самых неприятных и, видимо, талантливых французских режиссеров Брюно Дюмон переживает сейчас всем на радость фантастическую трансформацию: человек, полтора десятилетия снимавший медленные, мрачные и, как правило, мучительные драмы, решил стать комедиографом. Первым опытом был «Малыш Кенкен» — неожиданно популярный и действительно отменный мини-сериал, в котором фирменные дюмоновские темы и герои словно перевернулись с ног на голову. И вот теперь — «В тихом омуте» (учитывая, что название — это странное имя героя, непонятно, почему не «Малюта»): примерно то же самое, но уже с кинематографическим размахом.
Место действия, как обычно у Дюмона, — его родной Нор-Па-де-Кале, меланхоличные красоты которого с трудом втискиваются даже в широкоэкранный формат. Половина актеров, как опять же часто бывало, — непрофессионалы: в первую очередь, полицейские (главного инспектора, впрочем, изображает театральный актер-любитель, а не рабочий, как в «Кенкене») и Брюфоры (в частности, колоритный отец заглавного героя — его настоящий отец). Тут есть, разумеется, некоторый дополнительный смысл: отдыхающих буржуев играют не просто профи, а актерская сборная, и это один из многих контрастов между Брюфорами и Ван Петегемами.
Детективная линия на этот раз чисто символическая: исчезновения туристов объясняются минуте на пятнадцатой и единственная загадка, которая остается до конца, — это пол Билли. Поэтому ничто не мешает Дюмону предаваться любимому занятию: рассматривать лица и пейзажи, пытаясь разглядеть в них чуть больше очевидного. При этом он сам усложняет себе задачу, акцентируя именно очевидное, поверхностное. Бедняки Брюфоры — суровые, немногословные (а если говорящие что-то, то со смешным акцентом и дефектами речи) пролетарии, которые кормятся туризмом в самом буквальном из смыслов. Ван Петегемы, наоборот, чрезвычайно размашистая карикатура на богачей: один горбун, другой идиот, третья, Бруни-Тедески, кажется восторженной и истеричной, пока не приезжает Бинош, на фоне которой она становится самим спокойствием. Наконец, есть полицейские в котелках откуда-то из немой комедии: толстый поскрипывает при ходьбе и все время куда-нибудь падает, тонкий его поднимает, их дедуктивный метод состоит в бессистемном перемещении по местности.
Но Дюмон не снизошел бы просто до ретрофарса — как и до просто черной комедии о классовой борьбе. Во второй половине «В тихом омуте» становится все более сюрреалистическим, двигаясь куда-то к классике мизантропического кинематографа — от Бунюэля до «Техасской резни бензопилой», с элементами Киры Муратовой. Любовная история остается крайне схематичной, зато режиссер выжимает максимум из калейдоскопа тривиальных сценок, разгоняя их абсурд до космических значений: Лукини пытается разрезать курицу или готовит аперитивы, рыбаки взад-вперед носят туристов, бессмысленные фразы многократно повторяются на разные лады, Бинош, вращая глазами, мелет какую-то трагическую чушь. Как и в случае с драмами, Дюмон намеренно испытывает терпение зрителя, провоцирует его — кажется очевидным, что фильм только выиграл бы, сократи он каждый эпизод на пару минут, но это уже был бы другой фильм. И конечно, это не про то, что богатые плохие, а бедные хорошие, или наоборот; эта причудливая, неловкая, раздражающая, но и завораживающая картина пытается собрать из кричащих противоположностей какого-то единого человека во всей его сложности. Смешного, глупого, в сущности, незлого, способного взлететь — и обреченного на то, чтобы со смешным звуком лопнуть в воздухе.