Англичанка в романтичном берете (Оливия Колман) блаженно проводит дни среди французских улочек: в одиночестве угощается тортиком в кафе и покупает на самые последние деньги винтажный плакат фильма с любимым актером Гэри Купером. Цену удается сбить с 250 евро до 150, ведь англичанка — постоянная клиентка лавки, и дома ее стены с ободранными обоями завешены антикварными фотокарточками и автографами актеров золотого века Голливуда. Звезда вестернов Купер, в частности, напоминает героине ее мужа (Дэвид Тьюлис), в котором она видит своего преданного и сильного защитника. Супруг с такой ролью вполне согласен, хотя более интересным актером и считает Жерара Депардье. Он вообще чаще всего описывает жену эпитетом «хрупкая», однако, когда речь заходит о необходимости обеспечивать семью, позорно проваливает собеседование во французской фирме.
Во время звонка мачехе с просьбой прислать денег герой ненароком раскрывает главный скелет в шкафу — свой и супруги. Мачеха, услышав шокирующее откровение (на заднем дворе их старого английского дома закопаны два трупа), спешно сообщает в полицию. Герой начинает вежливую электронную переписку с правоохранительными органами и в конце концов предлагает сдаться вместе с женой и все объяснить. Жизнь в бегах и бедноте трудно назвать идиллической, однако и за рай в шалаше с ободранными обоями становится до боли обидно, когда следователи и прокуроры уничтожают его с особым цинизмом якобы во имя правосудия.
«Садоводы» — пример чрезвычайно нетипичного подхода к жанру драмы, основанной на реальных уголовных делах (или, как модно сейчас выражаться, тру-крайму). Обычно людьми, пересказывающими сюжеты из криминальной хроники, движет стремление доделать за работников органов их работу — то есть кого‑то заново разоблачить, раскрыть загадки расследования, дополнить историю упущенными изначально фактами. Создателей «Садоводов» все это интересует мало, они сфокусированы на чувствах, а не фактах. Неважно, кого и как эти герои убили (или не убили), а важно, как они любили и поддерживали друг друга, как страдали и лелеяли свой брак. Это не детектив, а мелодрама; не жанровый постмодернизм, а гуманизм самого радикального толка.
Сценарист мини-сериала — 47-летний дебютант Эд Синклер, муж Оливии Колман. Он признается, что написал эту роль специально для супруги, — но это заметно и без всяких пояснений. Синклер рассказывает историю так, что с самых первых минут эту интеллигентную женщину с очень широкой улыбкой и очень грустными глазами хочется непременно начать оборонять от жестокого внешнего мира как свою собственную партнершу. При этом ее куртуазный экранный муж достойно и сам выполняет эту благородную миссию. После четырех серий эмоциональную связь между действующими лицами в этой выдающейся романтической истории язык не поворачивается называть иначе как телепатической.
Колман и Тьюлис предсказуемо выдают душераздирающие актерские перформансы, точнейшим образом балансируя между аутентичной сдержанностью и художественно условными эмоциональными всплесками. Но подлинная звезда сериала — режиссер-постановщик Уилл Шарп. Шарп — давний певец трагичных частных жизней всевозможных аутсайдеров, и здесь он превосходит сам себя. Зрителю предлагается смотреть на этих странных героев не со стороны, как на фриков со скамьи подсудимых (что есть суд, если не абсолютная констатация инаковости? Адвокат честно говорит героине, что у нее изначально не было шансов быть понятой присяжными).
Вместо этого Шарп предлагает с головой окунуться во внутренний мир героев — ассоциативно монтирует реалистичные сцены со стилизованными в духе старого Голливуда фантазиями и отрывками любимых фильмов. Изобразительное решение сериала, как это уже было в шарповских «Флауэрсах», напоминает не типичную криминальную теледраму, серую и строгую, а цветастое и причудливое фестивальное кино, способное удовлетворить самые экстравагантные вкусы. Бурно чередуются техники, стили, приемы — монохром, тонировка, длинная выдержка, пиксельная хроника с камер наблюдения и условные театральные декорации, разрушающие четвертую стену.
В третьей и четвертой серии (их всего четыре: краткость — сестра таланта) Шарп присоединяется к Синклеру еще и в качестве сценариста. Здесь сериал окончательно забывает о реализме, буквально превращаясь в вестерн с Тьюлисом и Колман, отстреливающимися от преследователей. В недавнем полном метре «Кошачьи миры Луиса Уэйна» Шарп несколько перебарщивал с сентиментальностью и тяжеловесной драмой, зато здесь базирующаяся на примерно тех же самых элементах алхимия полностью срабатывает. Последние два часа действия — это два часа непрерывно разбивающегося сердца, причем до конца не понятно, по какой причине, — ну подумаешь, идет суд над какими‑то преступниками-недотепами.
Вероятно, все дело в том, что Шарпу и Синклеру хватило храбрости признаться, что неспособность подобрать слова, чтобы сообщить остальному миру свою правду; стремление сбежать из реальной жизни в кинематографические грезы; желание до печального конца довериться одному-единственному ближайшему человеку — все это абсолютно универсальные мотивы. А значит, и криминальная сводка с участием пары фриков может быть такой универсальной историей, в которой отражаемся все мы.
Никиты Лаврецкого
Смотреть в
