На крохотном необитаемом островке в Тихом океане — предположим, что там, — заросший бородой робинзон по имени Хэнк (Пол Дано) собирается повеситься от тоски, когда волны выносят на берег труп другого молодого человека (Дэниел Рэдклифф). Труп безостановочно пускает газы, и благодаря этому Хэнк, оседлав его, как скутер, добирается до лесистого берега. Бросать его уже жалко, и они начинают искать цивилизацию вместе: кадавр ходить не может, но, как выясняется, способен поддерживать беседу, откликается на имя Мэнни и вдобавок обладает некоторыми полезными практическими свойствами помимо метеоризма.
Дебютный фильм Дэна Квана и Дэниела Шайнерта — молодого дуэта клипмейкеров, который в титрах называет себя просто «Дэниелами» — получил приз за режиссуру на «Сандэнсе» и произвел там, судя по всему, небольшой фурор. Про такие работы принято говорить, что они поделят аудиторию на два лагеря; как правило, это следует понимать так, что фильм по общечеловеческим меркам безнадежно плох, но отдельных зрителей приведет в восторг. И да, это именно тот случай.
Источники вдохновения Дэниелов лежат на поверхности — Мишель Гондри, Спайк Джонз, люди, тоже начинавшие с музыкальных видео и рекламы, а затем пришедшие в кинематограф со своей особенной оптикой, визуальной изобретательностью и экспериментальным подходом к рассказыванию историй. Иногда это работало замечательно, иногда, особенно у Гондри, — совсем нет, но, во всяком случае, никогда не возникало впечатления, что им нечего сказать, что они здесь просто для того, чтобы самовыражаться два часа вместо минуты или трех.
«Человек — швейцарский нож» же — классический пример короткометражки, которая без всяких на то оснований раздулась до полного метра, как долго пролежавший в воде труп, и теперь издает соответствующие звуки. Гондри может сколько угодно нянчить своего внутреннего ребенка, но он, к собственному, возможно, сожалению, взрослый человек; из этого трения рождаются его фильмы. А вот Дэниелы — настоящие, непритворные инфантилы. И вовсе не потому, что шутить про газы, какашки и пенисы глупо; шутки делятся не на умные и глупые, а на смешные и несмешные. В сущности, принять это — как раз признак зрелости. Действительно глупо — делать из своей дерзости какое-то специальное заявление, на голубом глазу сообщать публике, что, мол, это часть жизни, и полюбуйтесь на нашу открытость всем ее проявлениям. Кван и Шайнерт портят воздух не просто так, а выйдя на середину комнаты, попросив минутку внимания, в качестве экзистенциального жеста; вот это и правда третий класс.
Равно как и другие глубокие идеи этого фильма, которые становятся полностью понятны минуте на третьей, но мучительно разжевываются вплоть до 90-й. Разумеется, Хэнк — одинокая душа, неспособная наладить контакт с окружащими, разумеется, происходящее — это его фантазии, и, разумеется, мы верим в способность воображения видоизменять физический мир. Склонность к такого рода метафоричности и такому сентиментальному надрыву формата «никто меня не любит» свойственна многим творческим личностям, но обычно проходит у них с появлением первого пушка над губой. Мэнни и Хэнк всю дорогу ведут шизофренические диалоги о смысле жизни, труп задает как бы наивные (но мы-то понимаем!) вопросы типа «что такое любовь?» или «зачем мне пенис?», Хэнк как бы от них отмахивается, но попутно разбирается в собственных чувствах. Мы выносим уроки. Возможно, с понравившейся девушкой стоит заговорить, а не просто глазеть на нее. Возможно, папе надо позвонить, а не настраивать автоматическое поздравление с днем рождения. Но легко сказать — мир так огромен и жесток, а я, маленький тоскующий человечек, так слаб. Дано обреченно сражается с тем, что в теории наверняка выглядело очень выигрышной ролью, Рэдклифф, закатив глаза, что-то мямлит уголком рта, за кадром не смолкает однообразное тоскливое уханье группы Manchester Orchestra (Дэниелы еще не накопили на Arcade Fire). Пулеметными очередями свистят миленькие рукотворные спецэффекты в духе «Науки сна», хлюп-хлюп, пук-пук.
