В разгар Первой мировой решительная англичанка Лили (Эмили Блант), доктор ботаники, вместе с рафинированным младшим братом МакГрегором (Джек Уайтхолл) отправляется в джунгли Амазонки на поиски мифического дерева, лепестки которого, по легенде, исцеляют любую болезнь и снимают любое проклятье. На реке они нанимают Фрэнка (Дуэйн Джонсон), капитана, который на невзрачном пароходике возит по Амазонке туристов, мучая их каламбурами и подстроенными приключениями. Волшебное дерево также ищут воскресшие конкистадоры и прусский принц (Джесси Племонс), рассчитывающий с его помощью выиграть войну.
«Дисней» продолжает эффективное управление сказочным капиталистическим королевством, не только превращая фильмы в аттракционы «Диснейленда», но и аттракционы, как в случае с «Круизом по джунглям», — в фильмы. «Круиз» — пустяковая, нескладная, но в конечном итоге сносная работа: фильмы со Скалой по определению не бывают совсем уж неудачными, поскольку в них уже есть Скала. Интереснее тут не туманные художественные достоинства, а температура культурного мейнстрима, которую всякий раз измеряют диснеевские блокбастеры: вода, можно заключить, тепленькая, комфортная для будничного купания, но не для приключения.
В «Круизе» студия пытается как‑то приспособить к сегодняшнему дню консервативный романтическо-авантюрный жанр и делает это с почти трогательной неловкостью. Надгробный памятник попыткам шагать в ногу со временем — персонаж МакГрегор, который в середине фильма совершает не слишком неожиданный каминг-аут. Но время в самом шумном сегменте аудитории уже убежало далеко вперед, и вместо аплодисментов «Дисней» получил порцию проклятий: МакГрегор — стереотипный женственный, слегка манерный гей, «мужающий» по ходу фильма, да еще, мол, в исполнении гетеросексуального актера.
На самом деле диссонанс тут возникает скорее из‑за того, что секс из «Круиза» последовательно вытравлен, и всякий намек на его существование во вселенной выглядит неуместно. Роман, который начинается у Лили и Фрэнка — почти что центральная линия фильма, но она никуда не ведет, поскольку герои фактически бестелесны, в том числе (парадоксально, учитывая килограммы) Джонсон, который вообще артист не про секс, разумеется. Диктат искреннего целомудрия особенно заметен на контрасте с полной скрытого эротизма «Африканской королевой» Джона Хьюстона, с которой эти отношения срисованы.
В пластмассовом диснеевском мире пульс у героев не учащается даже в большой подводной сцене, которая, смешно сказать, была очевидно задумана как рискованная. То, что Блант и Джонсон в этих условиях все равно умудряются организовать что‑то вроде товарищеской химии, пусть в духе не Богарта и Хепберн, а, скажем, Винни-Пуха и Пятачка, — комплимент их талантам.
Жауме Коллет-Серра, автор пары бойких хорроров и неровной серии триллеров с Лиамом Нисоном, — вроде бы подходящий режиссер для этого предприятия, деловитый и безмозглый, и он честно снимает «Индиану Джонса и Сундук мертвеца», помесь колониального квеста и экзотического детского аттракциона. Древние ребусы, дружелюбные туземцы, ручной компьютерный ягуар плюс причудливые постмодернистские штрихи: флешбэки в XVI век под «Металлику», зомби по имени Агирре, один почти шьямалановский сюжетный поворот. Как у доктора Джонса, у Лили (хочется назвать ее Индианой в юбке, но она как раз в брюках, о чем нам напоминают раз в пять минут) есть противник из Германии — Племонс гоняет на подлодке, разговаривает с пчелами, блещет соответствующим акцентом и явно получает удовольствие больше всех.
Другой вопрос, что Коллет-Серра — режиссер среднего бюджета, чуть раздутой категории «Б», и можно предположить, что ему было не очень уютно среди меморандумов из совета директоров, зеленых экранов и сотен миллионов. На эпических просторах воображаемой Амазонки его судно быстро дает течь, и он начинает латать дыры спецэффектами, которыми «Круиз» разукрашен, как дом нувориша золотом — их очень, слишком много, они настойчиво бросаются в глаза и выглядят чрезвычайно неестественно. Ни секунды не верится, что Блант с Джонсоном не то что были в Южной Америке, но даже подходили в павильоне к воде — а это то надувательство, думать о котором во время круиза хочется в самую последнюю очередь.
Станислава Зельвенского
