В доме посреди леса, в относительном отдалении от цивилизации, оказываются шесть человек: хозяева, пожилая пара (Матрена Корнилова и Дмитрий Михайлов), двое их сыновей, Айсен (Борислав Степанов) и Тимир (Илья Яковлев), жена Тимира (Марина Васильева) и их ребенок. Молчаливый положительный Айсен живет там же, с родителями. Тимир же завел семью в городе, пошел по дурной дорожке, задолжал много денег опасным людям и теперь приехал уговаривать отца продать их дом и землю. Земля эта между тем окутана нехорошей славой, и скоро выяснится почему.
Как известно, в последнее время самобытный кинематограф Республики Саха из игрушки для местных жителей и столичных кинокритиков уверенно становится частью всероссийского мейнстрима. Не закончится ли это для него полной потерей этой самой самобытности — неизвестно, но в любом случае процесс уже не остановить.
Параллельно якутское кино вполне способно вызывать нишевый интерес и за границей: внимание к мало-мальски экзотическим культурам и разного рода аутентичному фолку — очевидный мировой тренд. «Иччи», хоррор Костаса Марсаана, который пять лет назад дебютировал триллером «Мой убийца», запросто можно представить рядом с жанровыми фильмами аналогичного скромного размаха из стран Азии (что логично) или, например, Южной Америки — неудивительно, что осенью его показывали на фестивале в Ситжесе.
«Иччи» — лоуфай, безусловно, но в целом довольно отполированное кино; заметнее всего, но не драматично, качество провисает в сценарии (хотя в титрах целых четыре сценариста) и отдельных актерских работах. Структура для хоррора классическая: в первой половине фильма ничего не происходит, но атмосфера потихоньку сгущается, во второй начинается чертовщина в полный рост, зато разговаривать герои почти перестают. Последнее, в принципе, только к лучшему — если вспомнить, например, исповедальную притчу про морилку из первого акта.
Придумано все тоже очень традиционно: отъезд одного из братьев «в город», совершенные там ошибки (не совсем понятно, считается ли таковой женитьба на блондинке, которая этнически не якутка) и нахальная попытка расплатиться за счет отчего дома не прямо, но косвенно провоцируют лесную хтонь на асимметричный ответ. Формально потревоженные трактором, вокруг дома собираются злые духи — с предысторией, которую нам со временем расскажут, — а «иччи», волшебный защитник от них, где‑то ходит.
Из реквизита у съемочной группы — человеческий череп, одна штука. В ход поэтому идет то, что есть: в первую очередь тайга. А также река, болото, редкая живность, огонь, деревянное зодчество, черные глаза, черные волосы.
Другое дело, что из‑за проблем с ритмом нет нагнетания ужаса, и даже «страшная» половина фильма пугает-то, откровенно говоря, не слишком. Финал, впрочем, хороший — хотя и заставляет в очередной раз задуматься о том, что любая этнография в наше время — в большой степени маркетинговый миф, и авторы «Иччи», кажется, не столько прислушивались к духам тайги, сколько внимательно смотрели хорроры.
Станислава Зельвенского
