«VHYes» на VoD: 5 неочевидных фильмов для вечернего просмотра

Все вокруг говорят про выпускной, колледж и как здорово бы заморозить последнее счастливое время, но Шарлотте (Одесса Янг из «Ширли» и «Противостояния») явно не до этого: на уме беспокойные сны, похожие на реальность, истошные стоны, порой доносящиеся из лесу неподалеку, и травмы детства. Пока одноклассники отрываются как в последний раз, она все никак не может найти себе место после недавнего убийства ровесницы. В воздухе разлито что‑то нехорошее, рецепторы Шарлотты бьют тревогу, лето скоро закончится, его уже, кажется, не спасти — и не только его.

«Гигант» из той породы созерцательных фильмов-состояний, которые никогда не кончаются: они укутывают, завораживают и не отпускают до титров. Подобный киноопыт или отчаянно ищешь где‑то еще, или быстро забываешь. Дэвид Рэбой, начиная с самых первых короткометражек, как раз являлся ярким олицетворением такого задумчивого и мечтательного кино с непрерывным болезненным самокопанием. От его полнометражного дебюта, готовящегося так долго, ничего другого и не ждали. К счастью Рэбоя, за все эти годы Джек Килмер так и не стал более-менее заметной звездой: в «Гиганте» его роль воспринимается как продолжение образа из «Пало-Альто» младшей Копполы.

Это очень ранимая лента, вероятно, как и ее автор: пропуская через сотню персональных линз свои мысли и дезадаптивные страхи, Рэбой плетет из раза в раз один и тот же фильм. В сонме негромких заокеанских кинематографистов схожая тональность подвластна разве что Майку Отту. Зашкаливающая суггестивность кадра, теплая пленка, расфокус за расфокусом, многократная экспозиция, разноцветные огоньки на заднем фоне, желтая дорожная разметка, бессонные ночи, красно-синие неоны в безлюдном парке аттракционов, умолчания, длинные пустоты, приглушенный слоукор по радио — такой вот визуальный путеводитель что одного, что второго автора.

В дисфоричных работах Рэбоя всегда сумерки, только свет от автомобильных фар, разгоняя плотный туман, пытается хоть что‑то прояснить. Вчерашние подростки, бездельно разъезжая по разбитому хайвею, еще толком не повзрослели, но уже чувствуют слишком много и заочно все ненавидят. «Тех, с кем было весело вчера, завтра можно и не узнать», — замечает Шарлотта. «Каждый раз, когда я чувствую запах фейерверка, я думаю о тебе», — отвечает ее спутник.

По легенде, загадочная кассета неизвестного происхождения, наполненная рекламой 80-х, оказалась в руках документалиста-исследователя. Свадебная хроника, какой‑то мальчик, снимающий себя, своих родителей, друга и ночной эфир: телемагазин на диване, фантасмагоричная реклама, фитнес-танцы в цветастых трениках, гротеск в духе «Необъяснимо, но факт», легкая эротика. Хронолог, значит, это все распотрошил, нарезал, смонтировал, и так на свет появился рассматриваемый археологический коллаж.

Про картину Джека Генри Роббинса лучше заранее ничего не читать: он работает по схеме «Выхода через сувенирную лавку», но если там довольно быстро обнаруживается ловкая и изящная мистификация, то здесь все сложнее. До поры до времени шалость удается, а затем все идет в такой разнос, что певице Уайз Блад даже отводится время на полную песню. То есть сразу раскроем карты: это все-таки настоящий фильм, пускай и мастеровитая стилизация — на ум приходит Андрей Грязев с «Котлованом», в чем‑то похожем можно утонуть, следуя за рекомендациями ютьюба, такое точно было в специальных выпусках SNL, ночном стриме Cartoon Network, в шоу «Adult Swim» или в видео на Funny or Die. Опять же, Антон Лапенко.

Тинейджеру Ральфу достается видеокамера на Рождество 1987-го — и он тут же загорается идеей снять лучшее видео всех времен. Еще он понимает, что теперь можно записывать передачи с телевизора, чем регулярно пользуется, особенно когда родителей нет дома. Привлекает его в первую очередь все странное.

Трогательные семейные архивы с родителями и другом Ральфом поначалу могут ввести в заблуждение: правда ли это «найденная пленка» или все же хитрая манипуляция. Ведь не может же женщина с убедительностью Сергея Дружко рассказывать, что увлечение видеосъемкой искажает реальность, приводит к изоляции, пониженному либидо и психическим расстройствам; что ручная камера — только начало, однажды люди придумают, как носить мини-камеру у себя в кармане, а весь реальный мир будет предназначен для того, чтобы его снимать. Также невозможно представить, что нарезки про глобальное потепление (а на самом деле эротические прологи), не были просто актуальной шуткой. В этот ряд — и промо ручки, которая может использоваться несколькими поколениями, и зиплоки со смайликом, рассчитанные на хранение винтиков и сережек.

Очень бы хотелось, чтобы часть роликов оказалась правдой, потому что в некоторые моменты прорывается прямо-таки абсурдистская трансцендентность уровня Дэвида Линча. В любом случае за «VHYes» стоит невероятно кропотливая работа всей технической команды, художников, декораторов, ну и актеров, удачно подобранных под основные типажи телевидения 80–90-х. Да и чего скрывать — им нет-нет да веришь.

Кроме того, из всей этой этажерки духа времени складывается внятный нарратив: один фрагмент дополняет второй, третий расширяет первый, четвертый подытоживает остальные. Во-первых, тут нужно сказать, что режиссер проекта Джек Генри Роббинс — сын знаменитостей (Тима Роббинса и Сьюзан Сарандон): оба родителя появляются в незначительных камео и весь этот шарж продюсируют. А экранный паренек Ральф — скорее всего, альтер эго Джека: ребенок постепенно осознает, что брак матери и отца разваливается, с каждой новой ссорой мрачнеет и ночной эфир. Во-вторых, в 2009-м Роббинс и Сарандон расстались.

Родственное кино просто обязано появиться и у нас, даже не нужно выдумывать со съемками, жемчужин хватает и без этого: «Моя семья», «Давай поженимся!», «Осторожно, модерн!», «Россия. Полное затмение», «Окна», «Поле чудес», «Утро России», «Дом-2», интеграции Гудкова, опять же, Лапенко. Страшная смесь, стоит лишь надеяться, что нарезанный поток не превратится в фильм «Rent-A-Pal».

Дэниел носит худи с черепами, редко моет голову, поясняет матери Сью за группу Metallica и отказывается покупать туфли к свадьбе отца во Флориде. Школьные каникулы парень собирался провести в Америке, но, как обычно, что‑то пошло не так: теперь все лето ему предстоит уживаться со скучноватой мамой, работницей библиотеки.

Это максимально добродушное кино, без лишнего цинизма и какого‑либо пост- и метапоясничества, напоминающее скорее «Побеждай!» МакКарти, «Отрочество» Линклейтера и раннего Вайтити, чем какой‑нибудь аутсайдерский каминг-оф-эйдж, где подростки изо всех сил стараются взорвать мир вокруг себя.

По большей части все сильно мило, иногда действительно смешно, особенно в экранное время комика Роба Брайдона («Люди не пьянеют — они просто становятся веселыми!») и режиссерки ленты «Преместь» Элис Лоу. Через сцену славный инди-фолк чередуется с кровожадным грайндкором: тяжелые гитары группы Boris наслаиваются на духовые коллектива Belle & Sebastian. Очевидно, что ближе к финалу отношения Дэниела и Сью из натянутых станут крепкими, а закончится все, конечно, танцами и вечеринкой. И праздничным тортом, который уже не так стыдно есть из одной тарелки с матерью.

Исключительная история любви Терри Донахью и Пэт Хеншель, которые встретились в 1947-м и больше не расставались. Но все это время, а это почти семь десятков лет, свои отношения им приходилось тщательно скрывать, прикидываясь дружными кузинами.

«Тайная любовь» — прежде всего, конечно, неповторимый терапевтический сеанс: невероятно горько, когда на экране выворачивают наизнанку целые судьбы, а годы размазаны яркими вспышками по таймлайну жизни. Терри и Пэт смогли все пережить, держась за ручки, пока никто не видит, и целуясь, когда разворачивается буря, и вспомнить им действительно есть что. Это и жизнь ЛГБТ-людей в Чикаго 50-х: с официальной политикой мэра города против геев и лесбиянок, со школами перевоспитания, с рейдами на рабочие места и облавами на подпольные танцевальные клубы, откуда на раз-два заметали девушек, если на них не было хотя бы трех предметов дамской одежды; особой заинтересованностью у стражей правопорядка пользовались штаны с ширинкой на женском теле. Та же Терри в какой‑то степени была протофеминисткой, выступая во Всеамериканской женской профессиональной бейсбольной лиге. Теперь она часто расписывается на своей персональной карточке для коллекционеров и друзей, а на основе в том числе и ее выступлений в 1992 году появился фильм «Их собственная лига» с Мадонной. Еще одна парадоксальность документалки заключается в составе продюсеров: это и вездесущий Райан Мерфи, отрабатывающий свою многомиллионную кабалу на Netflix, и Джейсон Блум, разменявший страшное на нежное.

Понятно, что у Терри и Пэт хватало проблем и в кругу семьи: родные, очевидно, догадывались. Родной брат Терри частенько отпускал сальности в стиле «большой черный парень мигом бы выбил всю твою дурь». У Пэт до Терри вообще было три избранника: молодой человек, с которым она была обручена в восемнадцать, умер; во время войны ее парнем был пилот — его, соответственно, убили; потом у нее были отношения с сыном фермера, но он погиб, перевернувшись на тракторе. Брата Пэт подбили на последнем вылете над Германией, мать скончалась, когда ей было пятнадцать, а отец с мачехой разбились на железнодорожном переезде. Поражает, как буднично раньше умирали люди.

Наверняка здесь сильно сглажены углы, да и режиссер хроники Крис Болан — племянник Донахью, настолько его вдохновил каминг-аут тетушек, состоявшийся в 2009-м. Иногда действительно вскрываются семейные нарывы, какие‑то неаккуратные взгляды полувековой давности. Но больше Болан сосредотачивается на героях: как робкая Терри смущается, когда более властная Пэт пытается взять ту за руку на камеру, как обе переживают предстоящую свадьбу и статус молодоженов в девяносто лет, как две великие женщины постепенно угасают.

В общем, вагон впечатлений: эпохи проносятся перед глазами во всем их очаровании и несовершенстве, неминуемы слезы, а после просмотра непременно захочется кого‑нибудь крепко обнять.

Третья часть мамблкор-дилогии из начала десятых, прямое продолжение «Daylight Savings» и «Surrogate Valentine», обросших небольшим, но верным культом. Сделанная по принципу серии «Перед» Ричарда Линклейтера история инди-музыканта Го Накамуры за восемь лет почти никак не изменилась. Снова бесконечная рефлексия жителей западного побережья об ошибках былого, любовных стенаниях и несбыточных надеждах, снятая в знакомой черно-белой гамме. Привычные разговоры ни о чем конкретном, воздушная невесомость и музыкальные импровизации — только в этот раз от лица бывших и нынешних девушек Го.

«Я сделаю тебя своей» поставила актриса Линн Чен, поэтому акценты все-таки немного сместились. Накамура — теперь скорее второстепенный герой, старающийся со всеми как‑то примириться и максимально дистанцироваться от прошлого. Сама Линн продолжает играть наиболее яркую любовь Го, но явно сомневается в правильности своих жизненных выборов.

Важно отметить, что карьера Чен запустилась с одной из главных ролей в прогрессивной для своего времени картине «Спасая лицо» — предтече, которой обязаны как недавние хиты «Прощание» Лулу Ван и «Половина всего» Элис Ву, так и эта монохромная трилогия об азиатской диаспоре в Сан-Франциско.