У Марка Уолберга в этом году двойной юбилей, и обе даты симпатичные. 45 лет ему самому — 5 июня он встречает их в статусе испытанной и прочной тягловой лошадки голливудских проектов любой сложности: от тех, где сотни миллионов надо хотя бы вернуть, а по возможности превратить в миллиарды («Трансформеры-4»), до сомнительных затей вроде той комедии, где он курит траву и дрочит бейсболиста в компании говорящего плюшевого медведя («Третий лишний») — и снова возвращает миллиарды. Было время в его кинокарьере, когда казалось — еще один такой же тупой неверный шаг, и у нас будет новый Стивен Сигал, но сегодня ему прет, и у удачи нет ни единого шанса отвернуться от него: доброжелательный и расслабленный, потому что уверенный и устойчивый, на экране и в жизни он, подобно алхимику, оборачивает нарциссические неврозы в золото-парня, который сам крепко стоит на ногах и на которого всегда можно положиться («Игрок»).
Хотя в его поколении всегда хлеще и ярче звучали другие звезды, именно сегодня, когда мир пришел в подвижную и неспокойную фазу, его простецкая рожа и монотонное «бу-бу-бу» особенно подскочили в цене. Коренастый поглотитель спортивного питания, которое три года назад он в итоге сам же стал и производить под свой вкус и запросы, уподобившись Винни-Пуху, который открыл собственную пасеку, Уолберг — воплощенная точка опоры. Он всегда был не прочь подыграть в большом ансамбле («Ярды», «Хозяева ночи») или откровенно постоять в тылах у звезды-нападающего — Ди Каприо он оттенял дважды, и свою первую оскаровскую номинацию получил как раз за это, в фильме «Отступники» (вторую — как продюсер лучшего фильма года, «Боец»). Но, видимо, настал этап, когда народ стал перво-наперво ценить забор, коли тот крепок.
Все это на поверхности, все очевидно. Забавно только, что когда мальчишки, глядя, как в «Трансформерах» Уолберг на стенку лезет, увидев свою дочь, целующейся с парнем, узнают в нем своего папашу, им вряд ли приходит в голову, что ходить как отче наш в спортклуб, носить качественное нижнее белье и следить за тем, чтобы всегда быть подтянутым и опрятным, их папаш приучил тоже именно этот дядька, и только он. И что примерно в их возрасте, чуть постарше, этот дядька горланил с голым торсом рэп на стадионах, в разгар речитатива непременно теряя штаны.
Ровно 25 лет назад, в июле 1991 года, MTV, радиоволны и магазины грамзаписей взял штурмом белый рэпер Марки Марк, тогдашний аватар 20-летнего Уолберга. «Здесь Марки Марк, и я настроен серьезно: я раздеваюсь!» — прочитал он в одной из своих первых записей, спровоцировав дружное ироническое кудахтанье музыкальных журналистов-пересмешников. Вообще-то, музыка и рифмы были на уровне — и сегодня 50 минут какого-нибудь его раннего альбома, «Music for the People» (1991) или «You Gotta Believe» (1992) лыко в строку лягут на тренировку, зададут нужный темп и выскочишь под душ как мячик. Читал же он про то, про что и все рэперы, — хорошее время, криминальные делишки, деньжата и удел бедняков пойти на пушечное мясо. Но треугольный торс и сбитое, как безупречный снаряд для хип-хипа, тело пацана, которое он принялся выставлять напоказ с первого же клипа «Good Vibrations» — его режиссер Скотт Калверт как раз и протащит Уолберга в большое кино, используя как локомотив Ди Каприо, в пронизанных героиновой потерянностью муниципальных спортплощадок «Дневниках баскетболиста» (1995), — совершенно лишили музобозревателей способности трезво оценить все остальное. И их реакция была совершенно правильной — просто тогда они сделали неверные выводы. Их потешал бесстыжий мальчишка, который после первого же куплета отходил вглубь сцены, методично расстегивал, расшнуровывал, снимал и складывал на стульчике олимпийку и возвращался на авансцену, выставив напоказ свои окорока, как мясник, — а ведь так начиналась новая, более честная и менее порочная эра. Не только в шоу-бизнесе, а вообще в самочувствии западного самца.
Пожалуй, этот смех был защитной реакцией. Марки Марк их дразнил. Тех, кто его хотел, зрелищем дворового мальчишки с телом олимпийского медалиста сразу во всех видах спорта: конечно, обидно, когда тебя, такого умного, с полтычка заводит и знает, что заводит, молокосос. Тех, кто обладал, как водилось тогда среди журналистов, да и большинства людей, хилым, или рыхлым, или просто неподтянутым телом — тем же самым, но с другой перспективы: при всем своем авторитете и стильных нарядах, когда я их сниму рядом с ним, понятно, с кем пойдет любая девчонка. Сексуальная подоплека всегда была заложена в эстрадных шоу, а в 80-е с их молодняком, a-ha, Джейсоном Донованом, Ником Кэменом расцвела буйным цветом. Но осуществляла она себя с девичьей двуличностью: у Донована в клипе во время поездки в кабриолете на ветру распахивалась рубаха, и школьница сглатывала слюну. Марки Марк сработал по-пацански честно: если двигатель эстрады секс — вот вам секс. Скидывая в танце штаны к щиколоткам, он брал в охапку содержимое своих белых трусов и гордо и весело тряс: у меня все это тоже есть, будут какие-нибудь еще вопросы? Все, кто был до него, лукавили и стреляли глазами, предлагая оценивать себя только как музыкантов и незаметно расстегивая пуговицы, — и тем самым уподоблялись кокетливым девицам, которые набивают себе цену, добывая обручально кольцо. Марки брал на слабо, предлагая, во-первых, дружно признаться, что секс всегда при нас, что бы мы ни делали, и не валять дурака, что идешь на поп-концерт не потому, что там будет съем, а во-вторых, вбить себе в голову, что самые беспроигрышные модные аксессуары — это те, которые останутся на тебе, когда ты снимешь с себя все одежды.
Это был первый шаг в трехшаговой системе Марки Марка по облагораживанию мужчины, идущего в XXI век, — раздразнить. Сработало мгновенно и со всеми. Мальчуковые группы стали набирать по принципу спортивной подготовки и не слишком заморачиваясь на музыкальную новизну (у нас стряслась «На-На») — это был здоровый подход, когда мальчишки качаются, им нравится красоваться, а девчонкам и геям — на них смотреть, так что нездоровая игра в стеснялки осталась уходящему веку. Реагировали же по-разному. Одни просто визжали. Другие изучали анатомию Марки Марка с рулеткой — как это сделала ведущая одного ток-шоу, удивив даже самого артиста тем, что объем груди у него оказался больше, чем у нее. Третьи, понятно, злились — гей-писатель Ярослав Могутин, понося в одном стихотворении гадости современной ему тогда американской цивилизации, включил в их шорт-лист Марки Марка, «у которого член больше, чем мозг».
Шаг второй: в 1992 году фотограф Херб Риттс снимает Марки Марка в черно-белой рекламной кампании нижнего белья Calvin Klein, которой суждено стать куда более значимым артефактом, чем многие художественные фильмы Уолберга. Интересно, что Марки Марк не стал лицом белых трусов этой марки, а наоборот — он носил их с самого начала своей эстрадной деятельности, сам прикинул, что они выигрышнее всего завершают его фигуру. Белоснежность прямого функционального отреза ткани на бедрах сообщала сексуальности чистоту — а это ведь и был посыл Марки Марка, что хотеть — это нормально, и кончайте уже тайком пыхтеть по туалетам, терзаясь чувством вины. Кальвин Кляйн и тогдашний вице-президент компании Нил Крафт увидели пояс трусов со своим логотипом на Марки Марке, когда его фото в приспущенных штанах украшало журнал Rolling Stone. По словам того же Крафта, все слова и читалки, которые произносит Марк в видеороликах, все подтанцовки — все было его собственной импровизацией. Потому и получилось так чисто: парень за хорошие бабки делился тем, что не у всех и за бесплатно-то спросят, — отчего ему так кайфово в его трусах. И снова разговаривал о том, о чем никто не говорит, но что первостепенно важно, особенно в 20 лет: как другие трусы вытягиваются после нескольких носок, а эти нет, как мама думает, что он до сих пор девственник, потому что кальвины остаются аккуратными, как будто их носил третьеклассник.
Вот как прокомментировал Крафт недавнюю аналогичную кампанию белья с Джастином Бибером: «Она выполнена на том же техническом уровне. Разница в том, что в первом случае, все — мужчины, женщины, геи, натуралы — хотели быть Марки Марком или быть с Марки Марком. О Джастине Бибере этого не скажешь». Продажи белья Calvin Klein взлетели до небес и остаются культовой вещью мужского гардероба. Уолберг приучил мужчин к качественному белью. Они уже почувствовали разницу между закамуфлированной сексуальностью предшественников Марки Марка и его сексуальностью открытой. Те соблазняли покупать их пластинки. Марк дразнил, чтобы вы потянулись за ним к собственным успехам.
Он расставил точки над i в 1993 году, когда выпустил видеокассету со своими тренировками «Форма. Фокусируйся. Фитнес». Поначалу вышла обычная история — некоторое время ее крутили в гей-клубах вместо порнокассет, но это значит только то, что когда Уолберг поднимает гантели, он заводит аудиторию похлеще, чем Джефф Страйкер за работой. Ну и сами делайте выводы — к чему толкает Уолберг, а к чему Страйкер. «Меня часто упрекают, что я прыгаю по сцене голым и только и знаю, что выставлять себя напоказ, — говорит Уолберг в начале программы. — Никому не приходило в голову, что так я горжусь тем, чего достиг».
Уолберг рос девятым ребенком в неблагополучной семье, с 13 лет сидел на кокаине и толкал дурь, а в 16 попал в тюрьму за избиение вьетнамца. Уолберг был уверен, что выбил ему горлышком от бутылки глаз, и прожил в этой уверенности до декабря 2014 года, когда Daily Mail разыскал того вьетнамца, и тот сказал: «Да что вы! Глаз я потерял еще на войне». И хотя через 45 суток Уолберга выпустили, он перепугался так, что накрепко пообещал Богу быть хорошим и бросил курить. Из-за этого он растолстел, что при росте в метр семьдесят совсем уж никуда не годилось — так в 16 лет в его жизнь пришла качалка. Тело-снаряд было результатом работы уже взрослого человека, а вот гордился он им с самозабвенностью ребенка. Вся разрушительная энергия Марка ушла в созидание этого прекрасного тела. Он был еще совсем молодым, от него ждали развлекухи, никто не спрашивал, вот он никому и не рассказывал, а может, и не смог бы тогда так сформулировать, но свое тело он особенно любил, потому что оно-то и стало для него той опорой, которую он выстроил из собственных несовершенств и гибельных наклонностей, поставил как плотину против хаоса под названием жизнь. Видите ли, качков в кино хватало и до Уолберга: Шварценеггер, Сталлоне, Ван Дамм. Каждый вносил свою лепту, чтобы шаг за шагом состоялись культура бодибилдинга и индустрия спортивного питания. Однако они приводили в спортзал только новых бодибилдеров. Уолберг своим примером демократизировал эту относительно закрытую и нацеленную на узкоприкладной успех систему, превратив тренировки в норму повседневной жизни всех и каждого.
Первой главной ролью Уолберга в кино стал вымышленный порноидол 70–80-х Дирк Дигглер в фильме «Ночи в стиле буги» (1997). Эта картина первой превратила 70-е в объект ретро (синдром, от которого мы до сих пор не можем оправиться) и изменила облик порноиндустрии, превратив ее саму в запускающий механизм возбуждения: порнофильмы о вымышленных ситуациях стали постепенно вымещаться фильмами и теперь почти полностью вымещены сайтами, которые функционируют как некий мыльный сериал о порностудии — коллективе, где старые и новые сотрудники встречаются для обмена сексуальным опытом на утеху зрителям. Получив собственную кинолетопись, работа в порно из постыдной превращается в такую же заслуживающую уважения и теперь уже саму по себе служащую источником сексуальных фантазий, как и другие.
Так выходит, что Уолберг, занимался ли он музыкой, рекламой одежды, фитнес-просвещением или кино, на протяжении 90-х был центральной пружиной того механизма, который позволил нам войти в XXI век обновленными людьми, очищенными от скверны восприятия собственной сексуальности как чего-то постыдного. Ну и конечно, тренажеры и чистые дорогие трусы стали ежедневными спутниками всякого мужчины, что немаловажно. Помимо приятной картинки это способствует повышению градуса дружелюбия на планете. Ведь мужчина, который уверен в себе и не пожираем стыдом, будет открыт, добродушен, свободен от зависти и готов оказать поддержку — короче, награжден теми качествами, из-за которых мы не можем не любить Марка Уолберга.