«Приди ко мне» Малгожаты Шумовской: феминистская притча про секту

Где‑то посреди леса мужчина евангельской внешности, которого называют Пастырь (Михил Хейсман), руководит сектой из полутора десятка девочек и женщин. Они делятся на две группы — «жены» и «дочери», хотя представительницы второй категории, достигнув зрелости, легко переходят в первую. Девушка по имени Села (Раффи Кэссиди) по физиологическим признакам как раз на этом пороге, и Пастырь явно к ней приглядывается.

Автор фильма Малгожата Шумовская — полька, достаточно опытный режиссер, часто тяготеющий, как многие ее знаменитые соотечественники, к притчам на социальные и религиозные темы, иногда мрачно комическим, иногда мелодраматическим («Во имя…», «Тело», «Лицо»). Во Франции Шумовская сняла холодно встреченный фильм «Они» («Откровения» в российском прокате), где супружеская жизнь героини Жюльетт Бинош смело рифмовалась с буднями секс-работниц. «Приди ко мне» (в оригинале «Другой агнец») — копродукция США, Ирландии и Бельгии, ее англоязычный дебют.

История разворачивается в живописной глуши в неопределенной стране и почти без примет современной цивилизации. По деталям видно, что это более или менее наше время, но если б Шумовская чуть поднатужилась, вполне могла бы провернуть сюрприз в духе шьямалановского «Таинственного леса». Чтобы с героями происходило хоть что‑нибудь, в конце первого акта приезжает полиция и просит их убраться, так что секта отправляется в пеший поход на поиски новой стоянки.

В самой секте все традиционно: Пастырь рассказывает о прогнившем внешнем мире и несчастных людях (его любимый эпитет — «сломанный») и по очереди одаривает женщин своей милостью. Те носят синие или красные наряды в зависимости от статуса и смотрят Пастырю в рот. Сообщается, что у него монополия на нарратив: маленькой девочке, например, нельзя слушать сказки.

Что к чему в этой феминистской басне, становится исчерпывающе ясно за первые десять-пятнадцать минут, и драма в том, что не совсем понятно, зачем смотреть следующий час пятнадцать. Убивая время в ожидании неминуемого бунта против патриархата (а чем еще, в принципе, такое может закончиться?), режиссер неторопливо ходит кругами. Три кита, на которых стоит фильм, — картины величественной ирландской природы под надрывные струнные (и иногда хоровое пение), богатый овцеводческий символизм (пастырь, стадо, агнцы и так далее) и, наконец, пятьдесят один способ многозначительно изобразить менструацию. То, что в видениях и на сорочках героини регулярно расплываются пятна крови, позволяет прокатчикам продавать это кино как хоррор (которым оно, конечно, является с очень большой натяжкой).

Немногие работающие элементы украдены из «Рассказа служанки» и «Антихриста» (в котором Шумовская, кстати, была одним из двадцати продюсеров), а вокруг них — картонные персонажи, банальные диалоги и бульдозерная прямолинейность мысли. Немножко еще похоже на Лантимоса, но в разы менее остроумно и провокационно. Возможно, именно в «Убийстве священного оленя» Шумовская увидела Раффи Кэссиди («Земля будущего», «Вокс люкс») — очевидно способную актрису, но здесь ее роль так неинтересно написана, что единственное, о чем, глядя на нее, можно думать — насколько же она похожа на Дэниела Рэдклиффа.

Что касается злодея, играющий его голландец Хейсман похож не столько на Христа, сколько на фолк-певца или, может быть, героя российской эстрады 90-х, и не бросается в глаза инфернальная харизма, необходимая для того, чтобы годами удерживать в рабстве десятки женщин. Впрочем, самим женщинам, конечно, виднее — согласимся хотя бы с этим.