— Раз вы сыграли в «Великой», а я из России, то давайте начнем с очевидного: назовите по одной вещи, которые первыми приходят вам на ум, когда вы слышите о нашей стране?
Николас: По одной вещи?
— Ну да. Водка, медведи…
(Эль смеется.)
Николас: Водки в нашем сериале хоть залейся, только и делаем, что ее пьем! Но я воображаю дворцы — как в Петербурге. Все те величественные здания, которые, наверное, можно отнести к классической русской архитектуре. А что у тебя, Эль?
Эль: Холод! Холодная-прехолодная погода! Простите, но я из Лос-Анджелеса. И сейчас здесь очень-очень солнечно. Не знаю, где вы, но когда я вспоминаю, как нам приходилось носить эти огромные и прекрасные шубы и меха — фальшивые, конечно же! — то я радуюсь, что здесь во всем этом нет нужды. Ненавижу надевать кучу всего, чтобы не мерзнуть!
— Это был очень комплиментарный выбор, спасибо! Кстати, о костюмах. У вас у обоих большой опыт костюмных драм и исторических фильмов, но «Великая» — это что‑то особенное. На ум приходят даже не «Фаворитка», а «Мария-Антуанетта» и «Смерть Сталина». Можете описать стиль автора сериала Тони МакНамары?
Эль: Его тексты как деликатес! Он пишет уникальным образом, стоит начать его читать — и ты уже в машине времени. Мне больше всего нравится, как он придумывает своих персонажей и как остроумно шутит. Он умеет развлекать, а на самом деле мы здесь собрались ради этого. И еще он умеет переплетать исторические сюжеты с современными темами. Он ни за что не станет писать скучную костюмную драму.
А Тони хочет придумать драму, которая порадует не только историков, но и самые разные зрительские аудитории. Он умеет смотреть на прошлое совершенно иначе. Совершенно. (Смеется.)
— Николас, какими были ваши первые ощущения от героя, когда вы читали сценарий? Актеры часто говорят, что любят играть злодеев, но этот парень ведь вообще без царя в голове. Да еще и надо бить Эль Фэннинг в кадре.
Николас: Я чувствовал себя очень странно! (Смеется.) Мне дико понравилось читать про персонажа, потому что Тони МакНамара умеет придумывать характеры, которые могут быть и забавными, и резкими, и даже неожиданно привлекательными в своих злодеяниях.
Мне показалось, что Петр — не только незрелый, глупый, шумный и способный на зло, но он еще и трагическая фигура, которая хочет измениться. И со временем вы видите, как на него повлияли родители, как окружение предопределило то, кем он стал. Поэтому у меня была возможность фантазировать о том, каким человеком он мог бы оказаться в иных обстоятельствах. И это давало мне надежду. Именно поэтому играть его — такая радость. У него много измерений, это герой-ртуть, характер с разными полюсами. А сцены, где надо бить Эль, я, конечно же, не ждал. Мне нравится Эль.
(Эль смеется.)
— Эль, вы в каком‑то интервью говорили, что, снимаясь в кино с детства, воспринимали свою работу как продолжение игр с куклами, только не дома и на глазах у каких‑то странных людей. Но когда вы готовились к съемкам в «Фиби в Стране чудес», вас познакомили с настоящей маленькой девочкой с синдромом Туретта, и тогда вы осознали, какая большая ответственность лежит на актере. Интересно, а как бы вы описали свою ответственность в «Великой»?
Эль: Да, я так рано начала, что и правда долго не понимала, что работаю, а не играю. (Смеется.) А потом был этот фильм, и я осознала, что когда ты изображаешь реальных людей, даже если это не байопик, то ты должен сделать все правильно. В этом твоя ответственность перед зрителями, которые потом будут узнавать себя на экране. И каждая из ролей — уникальный вызов.
В случае с «Великой» моя ответственность состоит в том, чтобы передать тональность истории, придуманной Тони МакНамарой, и уловить суть жизни Екатерины II. Наше повествование не про факты, это не биографическая костюмная драма, мы придумали свою версию героини и закладывали в нее то, что будет резонировать с самыми разными аудиториями.
А еще я ведь никогда раньше не работала с сериалами, и меня поразило, как много у меня в этот раз есть времени на то, чтобы проработать характер, показать этапы пути Екатерины. Сюжетная арка героя в сериале — совсем не то же самое, что в кино.
— Николас, на ютьюбе есть интервью, где вы мельком говорите, что пробовались на роль в «Игре престолов». Скажете на какую? Судя по «Великой», из вас вышел бы отличный Джоффри Баратеон (Король Джоффри из дома Баратеонов и Ланнистеров, главный злодей 3-го и 4-го сезонов. — Прим. ред.).
Николас: Э-э-э… спасибо! (Смеется.)
(Эль смеется.)
Николас: Но на самом деле это был Джон Сноу. И я тогда совсем ничего не знал об «Игре престолов». Если честно, я и сейчас не особый знаток. Помню, что все на пробах понятия не имели, насколько большим будет это шоу и как много значит получить роль в нем.
— Эль, вы ведь только в этом году стали продюсером — в фильме для Netflix и вот в «Великой» для Hulu. Продюсирование — стресс или захватывающая работа? Вы быстро учитесь?
Эль: Это очень затягивает! Быть частью чего‑то, видеть, как что‑то, о чем ты заботишься, превращается из зародыша в законченную работу. Когда я впервые прочитала сценарий, это был даже не пилот, это вообще было не телешоу. Поэтому мне приходилось ходить на питчинги — и это волнующий опыт. К счастью, вокруг было много людей, у которых можно было учиться.
Знаете, я ведь с детства интересовалась всеми аспектами кинопроизводства, подглядывала за работой самых разных спецов. И мне всегда было интересно: а что говорят на другой стороне провода, когда наши продюсеры делают все эти важные телефонные звонки? Теперь я вдруг осознала, что тоже могу высказывать свое мнение, и оно будет учитываться. Это так круто!
— Николас, тут Эль недавно спросили, кто из актеров-мужчин мог бы ее сыграть, и она сказала, что это Тимоте Шаламе…
Эль: Те журналисты все исказили! (Смеется.)
— Давайте исказим еще раз! Кто лучшая актриса на роль Николаса Холта?
Эль: Чур, не я! (Смеется.)
Николас: Актриса, которая смогла бы сыграть Николаса Холта? Дайте подумать…
Эль: Это слишком сложно!
Николас: Может, это кто‑то, кто играет как я?
Эль: Анджелина Джоли!
Николас: Да, берем Анджелину!
Эль: Всегда выбирайте из лучшего, ребят.
— Кстати, об Анджелине. Вы ведь оба не выпускники киношкол, а дети съемочных площадок. Ник начинал с Хью Грантом и Николасом Кейджем, Эль играла с Брэдом Питтом, Кейт Бланшетт и по паре раз с Анджелиной Джоли и Николь Кидман. Они вас наставляли? Вы никогда не жалели, что не получили формальное образование?
Николас: Не помню, чтобы они хоть раз усаживали меня и говорили: «Сынок, смотри…» Но я учился, глядя на то, как они работают, и — самое главное — на то, какие они в общении с людьми на площадке. Больше всего мне нравилось наблюдать за актерами за двадцать секунд до команды «Мотор!». Все ведь очень разные. Кто‑то медитирует, замирает и как будто дает вселиться в себя персонажу. А кто‑то, наоборот, до последнего болтает с людьми вокруг. Но потом происходит этот магический момент — профессиональное перевоплощение. А еще я понял, что все настолько разные, что смысла копировать нет, хотя немножечко своровать — не зазорно. Главное — наблюдать и понимать. Наблюдение — лучшее обучение.
Когда тебе повезло так, как Эль, и ты можешь с самого детства наблюдать за великими актерами, работающими в разных стилях, то, наверное, ты можешь отщипнуть что‑то от каждого. Может быть, это рабочая этика, потому что поведение звезд на площадке — один из залогов успеха всей картины. Может быть, это их внимание к костюмам, желание создавать образ вместе с художником. Или умение разбирать сцены по строчкам с режиссером и сценаристом. И в итоге не бояться предлагать свои диалоги. В общем, если воровать, то у лучших.
Эль: Да, все так, у меня тоже ни разу не было такого, чтобы мне говорили: «Держи совет». Актеры относятся к детям на площадке как к профессионалам, а не как к подросткам. Но ты можешь наблюдать за тем, как они работают, как общаются с разными людьми — и это дает тебе представление и об обязанностях, и о возможностях актера. В этом вся моя школа, формального образования у меня, в общем-то, нет. Да и нельзя научиться всему, что тебе может понадобиться.
Важно делать домашнюю работу. Мне важно разложить все по полочкам, перед тем как выходить на площадку. Но при этом быть готовой к импровизации. У меня в голове не укладывается, как актеры порой бросаются в игру с головой, без долгих разговоров о персонаже. И при этом у них все получается! Но мне, чтобы почувствовать себя уверенно, всегда нужно заложить какой‑то фундамент.
— Эль, в недавнем подкасте вы сказали, что у вас аллергия на выражение «сильная и храбрая героиня». Вы имели в виду, что оно становится клише?
Эль: Жесть, вы прочитали все мои интервью! (Смеется.)
— Я не сталкер — просто тоже сделал домашку!
Эль: Кажется, это был разговор про Екатерину. Мне и правда не нравится, когда ее описывают как «очень храбрую, могучую, решительную девушку» — потому что она обретает свою силу со временем, она должна исследовать себя, перед тем как преобразиться. И на этом пути она совершает много ошибок.
Наш сериал не о девушке, рожденной побеждать, а о девушке, научившейся быть сильной. И для меня — и как для зрителя, и как для актрисы — любимыми женщинами на экране всегда были сложные героини, которые не обязаны и не могут быть сильными все время. Мне очень не хочется оказаться в пузыре, когда тебе ставят условие: твоя героиня должна быть безупречной. Мне это неинтересно, я хочу видеть сложность.
— И рутинный карантинный вопрос. Эти месяцы в изоляции что‑то в вас изменили?
Николас: Для меня изоляция стала приятной возможностью начать рефлексировать. Мне очень трудно замедляться, я привык быть очень занятым и жить быстро, так что эта вынужденная остановка стала для меня благодатью. Я будто бы — раз! — снизил громкость жизни и переключился с работы на семью. Сейчас во мне происходит какая‑то перезагрузка, и мне кажется, это полезное время.
Эль: Да, все так. А еще мы больше никогда не будем воспринимать самые простые вещи вокруг нас как должное, никогда.
«Великая»
на more.tv
