— «Джентльменов» еще до премьеры окрестили возвращением Гая Ричи к его фирменному жанру криминальной комедии. Вы думали об этом, когда подписывались на съемки в этом фильме?
Мишель Докери: Безусловно, если сниматься в фильме Гая Ричи, то именно в такой картине. Моя мечта сбылась, мне всегда нравились такие фильмы, как «Карты, деньги, два ствола» и «Большой куш», так что возможность поработать с режиссером над чем‑то подобным показалась чем‑то фантастическим.
Мэттью МакКонахи: В нашей «песочнице» я всегда мечтал поиграть с Гаем Ричи как раз в небольшой криминальный фильм, где люди если и умирают, то с подмигиванием, а у самого фильма хороший ритм и прекрасное чувство юмора, его персонажи эксцентричны.
Генри Голдинг: Да, ведь это то, на чем Гай Ричи «наточил клыки» в начале карьеры, когда еще работал вместе с Мэттью Воном. Для британцев все эти фильмы — часть культуры, на которой мы выросли. Думаю, что Мишель со мной согласится: мы столько раз пересматривали все эти фильмы, потому что они стали знаковыми для нашего поколения, они стали воплощением определенного культурного пласта Великобритании. Вчера мы общались с несколькими британцами, которые посмотрели фильм, и, что примечательно, — шутки, над которыми смеются англичане, совсем не те шутки, над которыми смеются американцы. Так что, я думаю, именно этот фильм больше придется по душе международной публике, хотя, по сути, это новый знаковый фильм Гая Ричи.
— А каково было работать с Гаем Ричи?
Голдинг: Когда работаешь с Гаем Ричи, очень важно быть экспертом в своем персонаже. Ты должен четко знать, а сказал бы такую фразу твой персонаж? Свойственно ли это ему? По каким правилам живет твой герой? Так что в процессе работы всегда происходит эдакий теннисный матч, в результате которого появляется что‑то действительно волшебное, настоящее и правдивое.
МакКонахи: Я думаю, что, если бы кто‑то сказал Гаю Ричи: «вот тебе 50 лет на то, чтобы снять фильм», он бы прекрасно справился с этой задачей, он был бы идеальным режиссером для такого проекта. Потому что каждая его новая идея не просто лучше предыдущей, но кардинально отличается от той, что появилась в его голове 30 секунд назад. Кто знает, может, через полторы минуты его озарит еще одна идея.
Докери: И он создает прекрасную атмосферу на площадке — не дает вам расслабиться. Ты не контролируешь ситуацию, все может измениться за секунду. Поначалу это ужасно расстраивает, но в итоге ты понимаешь, что сцена, которую вы отсняли с таким трудом, куда лучше той, что изначально была прописана в сценарии. На его съемках есть какая‑то осязаемая энергия: вдруг в 8 утра ты получаешь новую страницу сценария вместо той, что заучивал прошлой ночью. Мне нравится эта спонтанность, этот адреналин, когда все настолько свежо, получается действительно что‑то великое.
МакКонахи: С Гаем ты знаешь точно, что он не даст тебе опозориться. Иногда, когда пытаешься сыграть ту или иную сцену, ты выдаешь реплику, которая прописана в сценарии, но знаешь, что сыграл плохо. Есть режиссеры, которые все равно ее используют и поставят в фильм. С Гаем ты знаешь, что он будет рядом с тобой и не даст тебе сдаться до тех пор, пока ты не выдашь эту реплику так, как надо. Он сделает столько дублей, сколько нужно, чтобы добиться результата. Ему доверяешь: ты знаешь, что он не пойдет в монтажную комнату и не поставит в фильм сцену, с которой ты не справился, в которой ты плохо сыграл.
Докери: Как только я приехала на съемки и примерила костюмы для фильма, я тут же вошла в роль. С Розалиндой, моей героиней, я нашла связь моментально, сразу же поняла, как мне ее играть, — это не так часто происходит, иногда требуется гораздо больше времени, чтобы найти точки соприкосновения со своим персонажем. В этом опять же заслуга Гая Ричи, который очень ясно и четко прописывает персонажей своих фильмов. Его герои точно знают, чего хотят, это даже видно по тому, как они говорят, они не делают никаких пауз в своей речи и не произносят нечленораздельные «а-а-а» и «о-о-о», а сразу говорят то, что хотят сказать. Так что в роли, которые прописывает Гай Ричи, легко войти.
— Мэттью, ваши костюмы в фильме — это выбор Гая Ричи?
МакКонахи: Да, это его выбор и Майкла Уилкинсона (художник по костюмам, известный своими работами с Заком Снайдером. — Прим. ред.). Я внес пару предложений, но у Гая Ричи безупречный вкус и очень четкое видение, так что все было в его власти.
— Удалось что‑то забрать из гардероба вашего героя домой?
Мэттью: Да, восемь костюмов, которые были сшиты на заказ под меня. Они же больше никому не подойдут, да и в музее восковых фигур их не ждут.
Докери: Ну вот, а я не знала, что мы можем забрать костюмы себе. Надо срочно кое‑что запросить.
Голдинг: Ну а я вовсе ушел с парой носков. Вышел в них со съемочной площадки по чистой случайности.
— Мэттью, американец в Великобритании — такая расстановка сил изначально была прописана в сценарии или ради вас?
МакКонахи: Да, так было изначально. Гай говорил, что иногда нам нужен аутсайдер, чтобы прлдвинуть лучшее, что есть в нас. Микки (персонаж МакКонахи. — Прим. ред.) продает Англию англичанам, так появилась идея этих ферм, интересная и забавная идея, кому бы еще она пришла в голову? И очень иронично поместить в центр этих событий американца. Ему нравится маленькая Англия, но, как говорит Гай, стоит туда привезти американца, как страна становится как будто бы больше и фильм таким образом становится международным. Хотя, казалось бы, изначально это очень британский фильм.
Знаете, это забавно, когда я езжу в свой родной город или даже в дом, где я знаю каждый угол, а потом приезжают гости и замечают что‑то красивое и интересное, о чем я даже сам не задумывался никогда. Так что в этом есть что‑то романтичное — смотреть на привычные вещи новым взглядом.
— Как вы думаете, почему зрителям так нравятся фильмы криминального жанра?
Генри: Мне кажется, всегда интересно узнать, что происходит по другую сторону забора. Это же такая интрига. Мы все — очень любопытные создания, мы не можем не смотреть на автомобильную аварию. Да и сама идея того, чтобы оказаться по другую сторону, стать полной противоположностью самого себя, стать хуже, чем ты есть, кажется порой такой привлекательной. И Гай очень хорошо раскрывает эту идею в своем фильме.
МакКонахи: Все — кто‑то в большей, кто‑то в меньшей степени — хотят править миром. В мире нашего фильма люди создали свои собственные правила и свои последствия в случае, если эти правила будут нарушены. Нам как зрителям дана честь заглянуть в этот мир, мы можем простить их поведение, если они решат убить кого‑то, потому что те не следовали правилам. Они не были джентльменами. Они должны были знать. Конечно, в фильме есть свои преувеличения. В этом фильме много подмигиваний зрителям.
— Каково вам было играть супружескую пару, которая во всех смыслах воплощение power couple? Это влияние нашего времени, если в фильме ваша героиня Мишель — не трофейная жена, а, напротив, именно она принимает важные решения?
МакКонахи: Да, Мишель не играет в этом фильме типичную жену криминального авторитета, она не пытается закрыть глаза на происходящее. На эту тему нам по-хорошему надо провести большой и длинный разговор, а не сейчас, когда мы ограничены во времени, но мне кажется важным заметить, что мы как общество движемся в направлении, где значение имеет компетенция [конкретного человека], — не женщины, не мужчины, не белые, а именно компетенция.
Докери: Да, я в очередной раз пересматриваю «Клан Сопрано», потому что это величайшее телевизионное шоу всех времен и народов. После съемок «Джентльменов» я решила вернуться и пересмотреть сериал, чтобы посмотреть, как все изменилось за эти годы. И в «Клане Сопрано» героиня прекрасно знает, чем занимается ее возлюбленный, но она предпочитает делать вид, что понятия не имеет, и закрывает глаза на его поступки. Моя же героиня Розалинда очень даже вовлечена в процесс, и у нее есть право голоса. Такого я раньше не видела в кино.
МакКонахи: И у каждого есть своя территория, свое дело, куда они не вмешиваются. Мне даже интересно, чем эта динамичная пара займется дальше, после событий, о которых идет речь в фильме. Микки может прийти и начать рассуждать у нее на диване, что же ему делать, но она — само воплощение действия, она напоминает ему, что не надо уж слишком раздумывать, не надо быть чрезмерно сентиментальным. Напоминает ему о том, что ему надо сделать, что он киллер и в каком мире они живут. Она самая умная в его окружении, вместе они построили империю, при этом у каждого свое дело. И мне нравится, что, когда Микки приходит к ней посоветоваться и решить, что же делать дальше, героиня Мишель занята — у нее свои дела.
— Мэттью, вам не показалось наивным решение Микки, что он может выйти из этого бизнеса?
МакКонахи: Нет, конечно, он просто пытается это сделать как джентльмен. У него есть великолепный продукт, который он пытается продать по справедливой цене. Но люди в этом мире не хотят что‑то покупать за рыночную цену. И конечно, все пошло не по плану, его заставляют снова стать львом, королем джунглей. Он лежал в Серенгети, грел живот на солнце, наслаждался жизнью, которую он заработал, но его заставляют встать и снова бороться — и что для этого нужно? Убивать других львов.
Докери: Да и потом, зрителям было бы не так интересно увидеть, как Микки выходит на пенсию.
— Раз уж мы заговорили о джунглях, в фильме у ваших героев, Мэттью и Генри, происходит интересный разговор о льве и молодом драконе. А в вашей жизни были такие львы, которые помогли вам, тогда еще молодым драконам, взобраться вверх по карьерной лестнице?
МакКонахи: В моей жизни было несколько таких львов, которых еще можно назвать наставниками, те, кто предшествовал в моем деле. И вам скажу, что большинство из них не дают никаких советов. Советы — это такая скользкая история, просто потому, что никому из нас не нравится, когда нам говорят, как нам стоит себя вести. Что ты можешь сделать как лев — так это помочь расписать обстановку, в которой ты окажешься, а вот как там себя вести — надо разобраться самому. Это же часть инициации. Никому не должны давать призов за то, что они прибыли к финишной линии пятыми.
Голдинг: Думаю, что это и подвело молодого дракона. Я не думаю, что в его жизни был наставник как таковой. И поэтому он делает такие ошибки с Микки и слишком быстро протягивает ему открытую ладонь, чего в этом мире делать нельзя.
МакКонахи: Плюс ко всему он молод, тестостерон бушует. За свою карьеру я не раз рисковал, иногда это оборачивалось успехом, иногда я промахивался, если появлялось небольшое окошко, своего рода возможность, я запрыгивал в него — часто выигрывал, часто, конечно, приземлялся на свое лицо. В киноиндустрии важно быть не просто терпеливым, но и храбрым в своем деле, быть упорным. В киноиндустрии никто не вывешивает на двери таблички со словами: «Нужны сотрудники» — ты должен бороться за то, чего хочешь добиться.
— Мэттью, ну и напоследок, а это правда, что говорят, что ваш дедушка был телохранителем Аль Капоне?
МакКонахи: Да, видимо, у меня это в крови!