— Кэти, каково было работать с Клинтом Иствудом? Ведь для вас это впервые?
Кэти: Я никак не ожидала, что на 72-м году жизни буду работать с Клинтом Иствудом! За последние полвека у меня сложилась прекрасная карьера, но только сейчас, как мне кажется, я действительно преуспела, когда получила возможность поработать с ним. Я просто обожаю этого парня! Я люблю в нем все! То, как он работает, то, с какой любовью он относится к своему делу, люблю его манеры. Он любит нас, а мы любим его. Я знаю, что актеры часто говорят это, когда встречаются снова вместе после съемок, но нам всем действительно было так круто поработать всем вместе.
В первый день я так испугалась, когда увидела имя Клинта Иствуда, написанное на кресле режиссера. Казалось, что с каждым днем эти буквы становились все больше и больше! Еще сильнее нас пугало то, что он почти никогда не сидел в этом кресле, он не сидел рядом с оператором или съемочной группой, как это обычно бывает на съемках, нет, он был рядом с нами, ведь он сам актер. Я помню, что первые дни так переживала, что я подведу Клинта, и постоянно ему это говорила.
— Клинт Иствуд сказал, что исполнитель роли Ричарда Джуэлла Пол Уолтер Хаузер был буквально рожден ради этой роли. Вы же, Кэти, испытывали что‑то подобное, когда играли в «Мизери»?
Кэти: Да, с «Мизери» особенно. Моя мама говорила, что не понимает, из‑за чего весь сыр-бор: «Все так об этом говорят, как будто бы ты нашла лекарство от рака!» А когда мой муж посмотрел «Мизери», он сказал: «Я видел некоторые из этих выражений твоего лица и раньше» (смеется).
— А каких своих персонажей вы любите, Сэм?
Сэм: Я люблю всех своих парней из «Луны 2112», люблю своего героя из «Семи психопатов». Для этой роли я провел самый забавный ресерч в своей карьере. Кстати, в те дни я как раз смотрел на работу Кэти Бейтс в «Мизери».
— Сэм, а вы читали книгу, на которой основан фильм «Дело Ричарда Джуэлла»? Что вы в принципе знали об этой истории?
Сэм: Не так много. Все, что я помнил о тех Олимпийских играх, так это Мухаммеда Али, который нес факел с олимпийским огнем. Меня тогда это растрогало до слез.
— Кэти, каково было встретиться с самой Боби Джуэлл, матерью Ричарда Джуэлла?
Кэти: О боже мой, я приехала к ней в свой день рождения, и она испекла мне кекс! Мы сели и начали читать сценарий. Она о многом мне рассказала и поправляла сценарий по ходу дела. К примеру, в первоначальной версии было сказано, что она занималась бизнесом на стороне, чего никогда не было. Кроме того, в сценарии она обращается к Ричарду «Ричи» или «Милый», но Боби сказала, что никогда так не называла сына и обращалась к нему исключительно по полному имени. Так что и я, когда играла ее в фильме Иствуда, называла Пола исключительно Ричардом.
Она очень строгая, когда я отвлекалась от сценария и пыталась завязать разговор на другие темы, она стучала пальцем по сценарию и говорила: «Довольно, вернемся к делу». Конечно, в определенные моменты у нее наворачивались слезы. В итоге я провела у нее несколько часов, она так расчувствовалась, рассказывая о том, через что им пришлось пройти.
После встречи с ней я поняла, что раны от случившегося так и не зажили, хотя и прошло много лет. Несправедливость и незаконность всего, через что им пришлось пройти, до сих пор ранит ее сердце. И, конечно, мне было так приятно увидеть ее на премьере, вальсирующей по красной ковровой дорожке с попкорном в руках. Так здорово увидеть ее радостной.
— В фильме одна из самых сильных сцен — пресс-конференция с Боби Джуэлл. Каково было сниматься в ней?
Кэти: Мне повезло, что у меня была видеозапись реальной пресс-конференции, и мы хотели сделать ее ровно так, как это было на самом деле. Мы даже решили добавить то, чего не было в сценарии, но случилось в реальной жизни, когда Уотсон Брайант (адвокат в исполнении Сэма Рокуэлла. — Прим. ред.) назвал ее 113-й жертвой этой трагедии. И мне показалось, что это был очень сильный ход, потому что Ричард и Боби действительно стали жертвами.
Думаю, что на тот момент мои нервы были уже были оголены, когда я увидела всех этих людей с камерами и софитами. Я просто взяла и представила на минуту, каково пришлось Боби в этот момент. Кроме того, я знала от других людей, которые работали над защитой Ричарда, что для них это пресс-конференция была последней надеждой. Один из адвокатов Ричарда написал речь для Боби. Он рассказывал мне, что, когда Боби пыталась прочитать ее накануне, у нее ничего не выходило, потому что она начинала плакать и уже не могла остановиться. Тогда ему пришлось сказать ей: «Тебе придется сделать это, если ты хочешь спасти своего сына!»
На самом деле ее речь была гораздо длиннее, и мы не могли полностью показать ее в фильме. Я копила в себе все эти эмоции, копила до тех пор, пока больше не могла уже их сдерживать. Меня в этот момент очень поддерживали и защищали сам Клинт и его оператор, с которым они работают вот уже двадцать пять лет вместе, Стивен Кампанелли.
— Сэм, а вам удалось встретиться с Уотсоном, адвокатом Ричарда Джуэлла, которого вы сыграли в фильме?
Сэм: Да, я провел с ним и довольно много времени. У меня, Джона Хэмма и Пола был доступ к записи допроса (предварительной беседы, неофициального допроса. — Прим. ред.). Кстати, эта сцена есть и в самом фильме. И что интересно, увидев запись, замечаешь, что реальный прототип персонажа Джона Хэмма (агент ФБР. — Прим. ред.) кажется очень приветливым на записи, и это правда: наши персонажи в реальной жизни были очень дружелюбны по отношению друг к другу. Мы постарались отразить это и в фильме и показать, насколько персонаж Пола — сам Ричард Джуэлл — был восприимчив к этому, как он жаждал одобрения от этих людей, особенно от правоохранительных органов. А они начали использовать это против самого Ричарда, повторяя, что они в одной команде и таким образом получая его согласие на те вещи, что они с ним делали.
— Адвокат Уотсон ровно такой, каким мы видим вас в фильме?
Сэм: Он очень дикий и крутой! Он немного дерзкий, и у него прекрасно подвешен язык, он невероятно умен и не терпит откровенного вранья. Я постарался максимально точно передать эти черты его характера. Но для фильма изменили одну деталь: решили, что хотим вернуть ему волосы на голове. Просто я больше уже не могу играть лысых персонажей! Вообще создается ощущение, что мой герой сошел со страниц пьес Теннесси Уильямса, он действительно очень любопытный.
— Мне понравилось, что он всегда носит шорты бермуды!
Сэм: Да, но вот реальному Уотсону эта деталь не очень пришлась по душе. Он подумал, что ему это не очень-то идет, но вот в чем дело, мы нашли фотографии того времени — и что вы думаете? Он в шортах бермудах!
Он несколько раз приезжал на съемки «Ричарда Джуэлла», но мы все же старались держаться от всех подальше, нам надо было снять фильм. Ведь все равно их появление на площадке щекочет нервы, а любому актеру хочется полностью вжиться в своего персонажа.
Вы всегда можете передать какие‑то черты, которые были присущи этим реально существовавшим людям, но важно понимать, что в конечном итоге это не то, что затронет сердца людей. Полностью слиться с персонажем не получится, вы все равно увидите в фильме черты Кэти Бейтс, Джона Хэмма или Пола. Именно их отношение к этой истории, именно их интерпретация важна, а иначе всем будет плевать. Это будет все равно, что смотреть пародию на Элвиса Пресли.
И потом, надо и самому быть аккуратным, ведь можно просто взять и сойти с ума! Я сам чуть было не сошел с ума, когда сначала играл Джорджа Буша-младшего (в фильме «Власть». — Прим. ред.) — но так делать нельзя, надо позволять отпускать какие‑то вещи и стараться по максимуму хорошо делать свою работу, но не доводить это до безумия.
— Кэти, а вы не спрашивали, почему Клинт Иствуд решил бросить все и снять именно этот фильм сейчас? Ведь насколько я знаю, на тот момент он уже был на съемках другого проекта на Гавайях?
Кэти: Да, все верно, на самом деле это был первый вопрос, который я ему задала. И он ответил мне: «Это фильм, который я сам хочу посмотреть». Он сказал, что ему это видится как американская трагедия. Клинт с огромной страстью начал нам рассказывать об этом фильме, и тогда все мы присоединились к проекту.
Там же были и Кевин, и Кент (Кент Александр и Кевин Салвен — авторы книги «Подозреваемые», которая легла в основу фильма «Дело Ричарда Джуэлла». — Прим. ред.). Я спросила: а почему они хотят рассказать эту историю? Они честно сказали, что были шокированы тем, насколько быстро все произошло. Да, они понимали, что происходит с точки зрения полиции, что им надо было найти виновного как можно скорее, раскрыть это дело, но вот чего никто не мог понять, так это то, почему все так быстро перевернулось c головы на ноги. Как это произошло? Для них это была загадка — почему все это произошло с этим одним человеком? Потому что все, что тогда случилось, произошло до 11 сентября, отличалось от Уэйко — ничего подобного ранее не происходило! Словом, мир, в котором мы живем сегодня, в те дни только начинался.
— Как вы думаете, как этот фильм повлияет на зрителей?
Кэти: Хочется верить, что, если люди заткнутся хотя бы ненадолго и начнут обращать внимание на происходящее, может, что‑то и изменится. Когда я была моложе и только начинала работать как актриса, я начала задумываться — а стоит ли оно того? Потому что всем были интересны только их собственное эго и их истории, но потом я поняла, что можно изменить то, что происходит с сердцем человека с помощью документальных фильмов. Вы можете научить людей, каково это — быть человеком из другой культуры, не только тому, чем мы отличаемся друг от друга, но и тому, насколько мы все, по сути, похожи.
Сэм: В случае с Клинтом Иствудом, наш фильм, так же как и «Снайпер», как и «Малышка на миллион», запросто мог быть написан как один из романов Джона Гришема (автор так называемых «юридических триллеров». — Прим. ред.). Это своего рода старомодная мелодрама, кинематография старой школы, и я совсем не уверен, что такие фильмы будут снимать, скажем, через десять лет.
— Признаться честно, меня этот фильм еще задел за живое, потому что и в России, и в Америке, и во многих странах, люди начинают нервничать, когда видят оставленный без присмотра рюкзак или сумку, — просто в силу того, как много террористических атак люди пережили, как пострадали от них. Вы думали об этом посттравматическом стрессе и сказался ли он на вас, не как актерах, но как на людях?
Сэм: Мы говорили об этом с Джоном Хэммом. Когда это произошло в 1996 году, к тому моменту уже случилась атака в Оклахома-Сити, на тот момент мы все уже задумались: неужели теперь так будет всегда? И это было задолго до 11 сентября, но становилось ясно, что, возможно, теперь это новый стандарт. Неужели теперь все так и будет?
