Затяжной проезд камеры по коридору под хит из 50-х — в данном случае это прилипчивая песенка «In the Still of the Night», которая вопреки своему изначально лирическому посылу станет печальной и тревожной музыкальной темой «Ирландца» — заменяет фильму начальные титры. К чему они? Это почерк, по которому Мартин Скорсезе (а также его ученики и эпигоны) узнается мгновенно — в особенности после «Славных парней», с которыми «Ирландца» сравнивать будут больше всего. Начинать можно с красноречивой детали: коридор в открывающем кадре принадлежит не ночному клубу, а дому престарелых.
Как «Парни» (и «Казино» по тому же Николасу Пиледжи), «Ирландец» основан на документальной книжке про мафию. Она называется «Я слышал, ты красишь дома»: в 2004 году Чарльз Брандт, юрист с литературными амбициями, опубликовал под таким названием громкие признания своего недавно скончавшегося клиента по имени Фрэнк Ширан (как знают все зрители криминальных сериалов, маляр — это киллер на американском мафиозном сленге). Ширан выходил важнейшей теневой фигурой в филадельфийской оргпреступности — вдобавок он брал на себя персональную ответственность за некоторые знаменитые «глухари». Сейчас, когда благодаря Скорсезе вокруг этой истории поднялась шумиха, некоторые специалисты поспешили заявить, что нет особых оснований верить ни Брандту, ни Ширану. Но применительно к фильму это, разумеется, совершенно не важно: «Ирландец» — художественное произведение, которое, как и прочие многочисленные исторические проекты Скорсезе, не просто документирует события, а извлекает из них универсальный драматический опыт.
Фильм охватывает несколько десятилетий из жизни Ширана, которого играет Роберт Де Ниро; основное действие приходится на 1960-е и 1970-е годы. Ширан был из рабочей семьи (если верить «Википедии», его отец-ирландец был настоящим маляром!), значительную часть Второй мировой провел на фронтах в Европе, а после войны устроился водителем грузовика. Он идет по кривой дорожке, делает мафиозную карьеру — насколько это возможно для неитальянца — по протекции местного босса Расселла Буфалино (Джо Пеши), а заодно и карьеру легальную — благодаря еще одному новому другу, крупнейшему профсоюзному лидеру Джимми Хоффе (Аль Пачино).
На случай если вы впервые слышите про Хоффу (человека между тем сперва сыграл Джек Николсон, а потом — Пачино), мы не станем ничего говорить, но фильм скорее исходит из зрительской осведомленности о его судьбе и, как бы там ни было, не про сюрпризы. Других исторических персонажей — в силу профессиональных особенностей больше известных под кличками — играют Харви Кейтель (его мало), Стивен Грэм, Бобби Каннавале (оба — выпускники «Подпольной империи», не чужого для Скорсезе проекта) и другие. Джек Хьюстон (тоже оттуда) мелькает в камео Бобби Кеннеди. Еще из известных артистов — Анна Пэкуин в небольшой, но чрезвычайно важной роли дочери Ширана. Феминистская критика отмечает, что у нее очень мало реплик, но, в общем-то, суть этого персонажа в том, что она с папой не разговаривает.
Так получилось, что преувеличенное внимание досталось техническому, в принципе, моменту: цифровому омолаживанию, которому подверглись главные герои. Насколько оно эффективно? Ну умеренно, конечно: никто из центрального трио, которому, как и режиссеру, под 80, по-хорошему не выглядит на 40–50 лет, несмотря ни на сглаженные морщины, ни на «тренеров по походке», о которых писали в прессе. Всех выдают глаза и язык тела — даже живчика Пачино. Мешает ли это фильму? Практически нет — разве что поначалу, пока привыкаешь. По эффекту это мало отличается от традиционного возрастного грима, который мы (кажется) видим в концовке фильма на главных актерах, а на играющем Толстого Тони Доменике Ломбардоцци — вообще все время.
И все это в любом случае второстепенно рядом с подлинным достижением Скорсезе, который сумел, с одной стороны, убедительно откатиться по собственной карьере на четверть века назад, а с другой — сделать фильм именно стариковским в наиблагороднейшем смысле слова. «Ирландец» — элегия гангстерскому эпосу, в которой жанр на прощанье словно выпотрошен изнутри. Фирменные приемы Скорсезе — стоп-кадры, закадровые монологи и так далее — вроде на месте, и есть гениальные комические моменты, но чем дальше, тем больше в фильме воцаряется похоронная строгость. Действие подменяют диалоги, состоящие из многоэтажных эвфемизмов, скрывающих — не столько от прослушки, сколько от собственной совести — подлинные интересы собеседников. Де Ниро прекрасен, Пачино великолепен, но лучше всех двадцать лет фактически просидевший на пенсии и играющий, в отличие от коллег, против стереотипа Джо Пеши, который ни разу не повышает голос, но оказывается самым зловещим из героев.
Это трезвый, холодный, бесконечно грустный взгляд на проигранную жизнь, которая рифмуется с американской историей второй половины XX века — от Второй мировой до Югославии через «залив Свиней», убийство Кеннеди, Уотергейт и все остальное. 200 минут с участием самых ярких лицедеев мира в постановке живого классика выглядят огромным тортом, но приготовьтесь: он горький, и Скорсезе заставит доесть каждую крошку.
Станислава Зельвенского
