«Элемент преступления», 1984
Дебютный неонуар. Бывший инспектор полиции Фишер, живущий в Каире, под гипнозом вспоминает свое последнее дело. В антиутопической послевоенной Германии, превратившейся в гигантскую свалку, некто по прозвищу Убийца Лото душит девушек, продающих лотерейные билеты. Расследовать ему помогает книга «Элемент преступления», написанная его ментором Осборном.
За: «Масса цитат, очень уверенно»
«Синефильское кино, наполненное отсылками и аллюзиями в таком количестве, что их обилие при красоте каждого отдельного кадра часто утомляет, вместо того чтобы восхищать. Но авторское мастерство и абсолютная уверенность в себе делают этот фильм дебютом настолько же зрелищным и любопытным, как «Голова-ластик».
Против: «Масса цитат, но сам автор на них ничему не научился»
«Элемент преступления» — первый полнометражный фильм Ларса фон Триера, который явно смотрел в жизни много фильмов, например «Печать зла» Орсона Уэллса и «Третьего человека» сэра Кэрола Рида. Он, правда, почти ничему не научился у этих фильмов по части диалогов и умения рассказывать историю».
Винсент Кэнби, The New York Times
«Эпидемия», 1987
Сценаристы Ларс и Нильс потеряли сценарий своего фильма — им придется писать новый, про таинственную эпидемию и отважного доктора Месмера, который отправляется в деревню помогать людям. В течение следующих четырех дней они поймут, что зря все это затеяли, — по миру начнет ползти реальная эпидемия, а сценарий, хоть и не впечатлит продюсера, кого-то доведет до самоубийства.
За: «Тщательно продуманная атака»
«Пижонская «Эпидемия» кажется то ли тщательно продуманной атакой на это присущее и Триеру в том числе ухмыляющееся самодовольство (наказание за него — смерть в финале), то ли экспериментальным руководством по преодолению дедлайнов и общению с продюсерами. Как написать сценарий за два дня? На этот вопрос Ларс фон Триер со своим сценаристом-подельником Нильсом Верселем отвечают в полном объеме. Берут консультацию в библиотеке, откупоривают бутылку виски Macallan, чертят наглядную схему на белой стене: завязка, Вагнер с «Тангейзером», кульминация… Катарсис? Обязательно».
Василий Степанов, «Афиша»
Против: «Ларс и Нильс проваливаются между двух стульев»
«Этот фильм должен мешать вам, как камешек в ботинке» — Ларс фон Триер и Нильс Версель так радуются собственной шутке, что не могут ее довести до конца с серьезными лицами. Режиссер и сценарист играют «самих себя» и проваливаются между двух стульев. История — про творческий подход к лечению бубонной чумы; фон Триер разводит алка-зельтцер в бокале шампанского, смешливый водила (Михаэль Симпсон) превращается в заразного проповедника и утопает по грудь в болоте, окруженном пародийными зомби. В общем, этой попытке метакомедии явно не хватает более качественных гэгов».
Фернандо Кроче, CinePassion
«Королевство» (сериал), 1994
Врачам нейрохирургического отделения Королевского госпиталя Копенгагена по ночам является призрак машины скорой помощи, пациентам мерещится мертвая девочка, патологоанатом хочет заполучить в коллекцию печень ракового больного, а нейрохирург понимает, что забеременела от привидения, и все это комментируют два дауна-посудомойщика.
За: «Мыльная опера, много Линча»
«Учитывая представления фон Триера о физических и психологических ужасах, о которых можно судить по его фильма, настоящая провокация здесь — это не призраки и не насилие, а тот факт, что режиссер заставляет нас посмотреть — и полюбить! — больничную мыльную оперу. В первую очередь «Королевство» — это мастер-класс по написанию сценария для актерского ансамбля с привидениями. <…> В этом смысле сериал Триера многое взял у «Твин Пикса», в котором Дэвид Линч тоже смешивал избыточную мелодраму с тревожной красотой съемки».
Дэвид Моутс, The Quietus
Против: «Слишком много Линча, и к тому же это мыльная опера»
«Королевство» впечатляет как хоррор, но во многих остальных отношениях оно все-таки очень напоминает стандартную больничную мыльную оперу, втягивая зрителя в закулисную жизнь госпиталя. Это знакомый и действенный прием, но здесь Триер использует его очень похоже на то, как Линч делал это в «Твин Пиксе». Вообще, весь сериал пропитан влиянием шедевра Линча, который вышел всего несколько лет назад».
Томас Михальски, WFMU
«Рассекая волны», 1996
Девушка из строгой христианской секты (Уотсон), напрямую общающаяся с Богом — отвечает за него сама, но не своим голосом, — выходит замуж за разбитного нефтяника (Скарсгорд). Когда нефтяник получает страшную производственную травму, он просит жену спать с другими мужчинами. Оказывается, эта жертва — чтобы спасти его.
За: «Подготовка к «Догме-95»
«Фильмом «Рассекая волны» Триер начал свою знаменитую трилогию доброго сердца о мученицах-грешницах (дальше последовали «Идиоты» и «Танцующая в темноте»). Совершенно законно, что все эти фильмы, особенно первый и последний, оказались (коли уж речь о судьбе женщин) «индийскими мелодрамами», за что фон Триера зверски разругали сто тысяч глупых критиков (в реальности ненавидящих его совсем за другое — за снобизм) и парочка умных. Задним числом заметно: снимая фильм, фон Триер подготавливал внедрение в обиход «Догмы-95» — первого коллективного киноманифеста со времен французской «новой волны». Все каноны тут налицо: поддельная документальность, ручная дрожащая камера, гиперреализм».
Юрий Гладильщиков, «Афиша»
Против: «Невыносимый, тошнотворный опыт»
«Снимая свой первый англоязычный фильм, датчанин фон Триер разбивает историю на главы, каждую сопровождая статичным планом живописного пейзажа и отдельной поп-песней (пресса уже пишет, что это взгляд с точки зрения Бога и Триер таким образом «приглядывает за персонажами с небес»). Именно этот ужасно раздражающий режиссерский прием якобы оправдывает то, что оператор Робби Мюллер снимает все остальные сцены нервной, дрожащей камерой и превращает в итоге фильм в невыносимый, самый раздражающий за последние годы тошнотворный опыт. А длится он два с половиной часа!»
Крис Хикс, Deseret News
«Идиоты», 1998
Псевдодокументальная лента про дурашливые опыты группы образованных хулиганов, которые изобрели новую идеологию — пытаются «воспитать в себе идиота», демонстративно нарушая табу: косят под даунов, носятся по улицам голыми etc. Первый фильм, снятый по правилам «Догмы-95».
За: «Сознательная антибуржуазная выходка»
«Идиоты» не похожи ни на что уже потому, что это фильм небывалого жанра: фильм-прокламация. Несколько пародийная демонстрация норм «Догмы-95» и одновременно — сознательная антибуржуазная выходка. Именно такие именуют «пощечинами общественному вкусу». Идея фильма в том, что, только воспитав в себе кретина, ты можешь игнорировать кретинизм, в котором погряз мир. Но более глубинный трагический смысл «Идиотов» осознаешь только в последнюю минуту. Он в том, что укрыться от кретинского мира невозможно».
Юрий Гладильщиков, «Афиша»
Против: «Легко снять плохой фильм»
«К «Идиотам» прилагается глупый манифест под названием «Догма-95», подписанный Триером и несколькими его датскими коллегами, предлагающий все фильмы снимать без декораций, жанров, спецэффектов и режиссерской подписи. И хотя без всех этих вещей, несомненно, можно было бы сделать замечательное кино, «Идиоты» нам прямо указывают на то, что плохой фильм по этим правилам снять тоже очень легко».
«Танцующая в темноте», 2000
Экспериментальный мюзикл. В Америке середины 60-х слепнущая чешская эмигрантка Сельма работает на фабрике кухонного оборудования с единственной целью — скопить денег на операцию слепнущему сыну. Рыдают все.
За: «Ошеломляюще плохо, но совершенно неотразимо»
Фильм разделяет зрителей на два противоборствующих лагеря: вы либо полюбите его, либо возненавидите. И хотя это чистая правда (фильм не может никого оставить безучастным), также верно, что безучастность и неопределенность — это разные вещи. Фильм одновременно и ошеломляюще плох, и совершенно неотразим; порой одна и та же сцена в нем может вызвать как удушающий восторг, так и судорожное отвращение. Приходите в кинотеатр подготовленными — с бумажным платочком в одной руке и гнилым помидором в другой.
А.О.Скотт, The New York Times
Против: «Чудовищное зрелище»
Фон Триер умолял критиков и зрителей не раскрывать концовку после того, как они посмотрят фильм, и у меня нет ни малейшего желания этого делать. Поверьте, последнее, что я хочу делать с любой несчастной душой, терпеливо страдавшей на протяжении всего этого чудовищного зрелища, — это испортить «сюрприз» в конце.
Стефани Захарек, Salon
«Догвиль», 2003
Америка, 30-е годы. Своенравная фифа Грейс (Кидман) с лучшими помыслами бежит от мафиозного папы (Каан) в забытый богом городок Догвиль. Там она пытается вести праведную и мудрую жизнь, которая как-то постепенно кончается тем, что не менее праведные и мудрые местные жители насилуют ее и сажают на цепь.
За: «Постмодернистская азбука 2000-х»
«Триер играет со зрителем в шахматы и ставит ему пат — и кого волнует блеск и стать фигур? Финал «Догвиля» — это когда некуда ходить, когда очевидно, что кое-кто у нас в белом венчике из роз, и одновременно ясно, что все не слава богу. Это не просто пат, это пат плюс болевой с удушением — воспаленная догматика Триера практикует подобное многоборье. В пролонгированной метафизике «Догвиля» вскипают те самые парадоксы христианства, о которых писал Честертон и которые может не то чтобы разрешить, но худо-бедно приручить лишь постмодернистское сознание. Если «Криминальное чтиво» — это постмодернистская азбука девяностых, то «Догвиль» есть точно такая же азбука двухтысячных. Триер есть некая высшая мера условности, которая страшнее любого реализма».
Максим Семеляк, «Афиша»
Против: «Триер обращается с Кидман как с тупой шлюхой»
«Фон Триер обращается с Кидман как с тупой шлюхой, и это показывает его настоящую жизненную позицию гораздо лучше, чем все, о чем он говорит. Кидман тихая и трогательная, но, несмотря на ее искренние старания, у нее не получается привести железную конструкцию «Догвиля» к успеху. Зрители будут падать со своих кресел, как сто лет назад, только на этот раз они будут кричать не от страха, а от скуки».
Дэвид Денби, The New Yorker
«Мандерлай», 2005
Прекрасная идеалистка Грейс (Говард) освобождает из рабства черных жителей хлопковой плантации, а потом под дулами автоматов учит их этой свободой распоряжаться. Сиквел «Догвиля» внезапно оказался комедией.
За: «Безупречный минимализм»
«Сам фон Триер, опасающийся, что его фильмы стали слишком красивыми, чтобы продолжать быть хорошими, беспокоится не то чтобы зря: «Мандерлай» в своем безупречном, крахмальном минимализме красив настолько, что это уже начинает отдавать кощунством. Не большим, впрочем, чем сама идея сделать сиквел «Догвиля», имевшего, да и по сей день вполне сохраняющего отчетливую ауру последнего фильма на земле. Тем более в «Догвиле» был один, который увлекался нравоучительными трилогиями, — в него в конце стреляли с близкого расстояния; и это вообще довольно занятный вопрос: чем заняться мертвецу, что делать большому режиссеру, который в главном своем фильме между делом отказал самому себе в праве на существование».
Роман Волобуев, «Афиша»
Против: «Интеллектуальная путаница»
«Фон Триер прекрасно понимает, какой неизгладимый след оставили на Америке рабство и гангстерство (даже если эти два проклятия не особенно сочетаются в его аллегории). Но сложность расового вопроса от него ускользает, хоть его интеллектуальная путаница и стоит того, чтобы с ней побороться. Спайк Ли топтал эту же территорию с большей убедительностью и меньшим количеством отсылок к Бертольду Брехту. «Мандерлай», в свою очередь, безумен и запутан непостижимым, принципиальным образом. Проблема в том, что чем злее он становится, тем банальнее выглядит».
Уэсли Моррис, Boston Globe
«Самый главный босс», 2006
Владелец IT-компании придумал топ-менеджера, от имени которого принимает все непопулярные решения. Проблемы возникают, когда он решает продать фирму исландцам: те требуют встречи с мифическим руководителем, а актер, нанятый начальника изображать, входит во вкус и начинает руководить.
За: «Блистательный, остроумный, уверенный в себе»
«Триер, снимающий малобюджетную офисную комедию, — это, конечно, Мохаммед Али со скакалкой — ну или Шумахер на детском автомобиле с педальками. В добровольный дауншифтинг в его случае никто, конечно, не поверит — все уверены, что у него кризис, чему порукой и свежий триеровский манифест с заголовком (внимание) «Гений в кризисе». В манифесте наш герой, вкратце, обещает две вещи — экономить и не выпендриваться. Про экономить ему, конечно, виднее (он вроде правда сильно потратился на «Мандерлай»), а вот насчет кризиса — это, простите, бессовестное кокетство. То есть понятно, что с неоклассицистическими проповедями на материале американской истории надо делать перерыв, там и так уже одна выжженная земля вместо Америки; и понятно, что непонятно, куда идти дальше, но если Триер банкрот — такого блистательного, остроумного, уверенного в себе банкрота мир не видел.
Роман Волобуев, «Афиша»
Против: «Раздражает, но, видимо, так и задумано»
«Провокатор фон Триер снимает «Самого главного босса», используя процесс под названием Automavision. Насколько я понимаю, это значит, что камере дается определенное поле зрения, а потом она в произвольном порядке выбирает кадры, меняя угол каждые несколько секунд. Это раздражает, но, наверное, так и задумано. Подозреваю, что, если бы вам захотелось пожаловаться фон Триеру на это, он бы ответил: «Ну, а разве это не удовольствие, когда вас раздражаю я?» Нет, на самом деле нет».
Мик Ла Салле, SF Gate
«Антихрист», 2009
Он (Дефо) и она (Генсбур) занимаются сексом под Генделя, пока их ребенок, увлекшись снежинками, вылезает на подоконник и падает вниз. Позднее скорбящие родители отправляются на несколько дней в загородный дом, расположенный посреди леса, чтобы преодолеть травму и разобраться в отношениях друг с другом. После премьеры в Каннах Триер заявил, что является лучшим режиссером в мире.
За: «Триеру удалось быть великим и смешным одновременно»
«На «Антихристе» журналистский зал реагировал на самые рискованные сцены нервным смехом. Публика любит охаивать своих бывших кумиров, мстительно вспоминая, что от великого до смешного один шаг. Но Триеру в новом фильме удалось быть великим и смешным одновременно. Это не мы смеемся над ним, а он над человечеством — своим ядовитым, саркастическим смехом. Другое дело, что своим экстремизмом и воинствующим радикализмом режиссер рискует предельно сузить аудиторию своих поклонников. Помог ли ему самому «Антихрист» выйти из депрессии? Не похоже».
Андрей Плахов, «Коммерсант»
Против: «Скучно: люди бегают друг за другом с ножами по лесу»
«Фон Триер говорит, что хотел сделать хоррор, но у него не получилось даже подобрать достойную метафору: кульминация разворачивается в стиле третьесортных картин, где люди гоняются друг за другом с ножами и топорами. Дэвид Кроненберг исследовал схожую тему в «Выводке», где мужчина-психиатр пытался увещевать женщину «идти до конца» в переживании травмы, что на практике вело не к внутреннему покою, а к порождению психованных деформированных детей, забивающих до смерти всех, кто этой женщине не нравился. Вот это я понимаю — развлечение!»
Дэвид Эдельштейн, New York Magazine
«Меланхолия», 2011
Копирайтер Жюстина должна выйти замуж в красивом замке, но ее все раздражает. В результате она хамит гостям, писает на лужайку для гольфа, там же безо всякого удовольствия изменяет жениху и так далее. Под утро, когда гости тактично разъедутся, выяснится, что на небе не хватает звезды. В интернете напишут, что к Земле летит планета Меланхолия, в связи с чем возможен конец света.
За: «Освежает»
«Удивительная вещь — «Меланхолия» вроде бы два с лишним часа нашептывает зрителю, что a) всему конец; b) мы одни во Вселенной; c) жизнь лишена смысла; но трудно вспомнить другой фильм, который так освежал бы веру в прямо противоположное, причем по всем трем пунктам. В конце, уставившись в черный экран, оставшийся на месте сгинувшего по воле какой-то дуры мироздания, чувствуешь, что проснулся так, как не просыпался давно. Как было в финале другого важного скандинавского произведения о конце света: «По-моему, все цело, — сказал Муми-тролль. — Пойдем посмотрим!»
Роман Волобуев, «Афиша»
Против: «Уныло»
«Смотреть «Меланхолию» — примерно то же самое, что сидеть на званом ужине рядом с красивым человеком в депрессии. Еда изысканная, разговоры остроумные, но чем дольше сидишь — тем больше чувствуешь себя в плену у чужой угрюмости, поглощающей все вокруг. Унылость можно превратить в хороший фильм — Ингмар Бергман построил на этом всю карьеру, — но датский режиссер Ларс фон Триер настолько уверен в беспросветности собственной тоски, что фильмы о ней получаются просто заносчивыми. Его тоска — важнее, чем ваша, и это делает «Меланхолию» блистательным, ужасно скучным провалом».
Тай Берр, Boston Globe
«Нимфоманка», 2013
Упражнение на тему эротической драмы в двух частях. Холостяк Селигман (Стеллан Скарсгорд), вышедший за бутылкой молока, подбирает на улице избитую до полусмерти женщину (Шарлотта Генсбур). Та откажется от медицинской помощи, но согласится на чай — за полуночным чаепитием она рассказывает Селигману историю своей жизни, по ее убеждению, крайне греховной, а он пытается возражать, используя отвлеченные примеры вроде диалогов о рыбалке.
За: «Эпическое, но интимное повествование»
Cамоцитат в «Нимфоманке» непривычно много: чувствуется, что режиссер подводит черту под многим из раннего. Например, еще юная и неопытная Джо (героиню в молодости играет красавица-дебютантка Стейси Мартин) в одной из сцен одета буквально в те же похабные шортики, что и Бесс в «Рассекая волны», официант Удо Кир будто бы забрел в кадр из «Меланхолии», а ребенок выбегает на балкон полюбоваться на снег под ту же генделевскую арию, что и в «Антихристе», что вызывает в зале неизбежный смех (слегка нервный). Но все это нужно прежде всего для того, чтобы зритель сконцентрировался на главном — том интеллектуальном скелете, который превращает набор ярких сцен и отдельных бенефисов в единое повествование, одновременно эпическое и интимное.
Антон Долин, «Афиша»
Против: «Завиральное авторское высказывание»
«Все это было бы прекрасно, не обнажай большая легкость второй части всю дурость триеровской «Нимфоманки» в целом. Картина и правда во многом кажется неким итогом карьеры автора: тут главное — понимать разницу между магнум-опусом и юбилейным концертом. Всю жизнь без тени скромности цитировавший великих, Триер, кажется, впервые с такой показной наглостью разбирает на сборник лучших хитов собственное творчество. Ладно заговори режиссер на старости лет сам с собой — так делают все большие художники. Но от «Нимфоманки» возникает неловкое чувство, что те две аудитории, на которые она рассчитана, — это преданные поклонники и столь же преданные ненавистники. В какой-то момент героиня разражается перед группой анонимных сексоголиков речью в защиту собственного недуга, который и есть ее «я». Так же и весь фильм похож на завиральное авторское высказывание на тему «Я Ларс фон Триер, и мне это нравится».
Василий Миловидов, «Афиша»
.
В этом материале упомянуты не все фильмы Ларса фон Триера. Почитать про те, что не попали сюда, можно в соответствующей статье из рубрики «Фильмография»