Что смотреть после «Джокера»: видеоколлекция «Афиши Daily»

Самая очевидная аналогия с фильмом Тодда Филлипса, неоднократно подчеркнутая в фильме и — для самых непонятливых — подкрепленная камео Роберта Де Ниро: он в «Короле комедии» находился на месте Хоакина Феникса. Бесперспективный комик, зрелый мужчина без всяких шансов на успех, да еще и с именем Руперт Папкин, которое не обещает величия, одержим телезнаменитостью Джерри Лангфордом — ведущим национального вечернего телешоу. Папкин мечтает о нескольких минутах в прямом эфире и придумывает целую стратегию, как ему стать «королем на вечер», потому что быть козлом отпущения всю жизнь у него больше нет никаких сил. «Джокер» с главным героем, уволенным из шоу и с надеждами получать овации под светом софитов, — мягкий оммаж и «Королю комедии», и «Таксисту», и «Мысу страха»: скорсезевской классике о сумасшествии, охоте за вниманием и бесконечной усталости. Внутренние монологи Трэвиса Бикла из «Таксиста» можно без изменений передать Джокеру: от жалоб на мусор и бардак на улицах до диссонанса с собственным телом, одиночества и финального решения больше не терпеть к себе дурного отношения. А еще «Джокер», как и многие фильмы Скорсезе, типичный нью-йоркский фильм: при формальном названии Готэм, злые улицы, дождь, квартиры-коробки, грязь, метро, снующие люди и понатыканные магазины — все это тот самый Нью-Йорк, где чувствовали себя чужими и Папкин, и Бикл.

Один из последних фильмов Нового Голливуда, чей постер замечен в самом «Джокере». Это важный политический триллер, отозвавшийся на эхо скандала Уотергейта, паранойю холодной войны и конспирологические теории 1970-х о том, что власть имущие держат нас в неведении и скармливают фейковые новости и доступные развлечения. Джон Траволта играет звукорежиссера, записывающего с микрофоном голос улиц и дикой природы, когда случайно становится свидетелем автокатастрофы: известный политик в обнимку с call girl падает на машине в воду и не выживает — девушку спасает Траволта. Переслушивая аудио и сопоставляя его с фото несчастного случая, звукоинженер не может избавиться от ощущения, что слышит прокол — выстрел в шину, из‑за которого машина изменила траекторию и оказалась под водой. Он и секс-работница, таким образом, единственные оставшиеся в живых свидетели в постоянной опасности. Режиссер Брайан Де Пальма под влиянием «Фотоувеличения» Антониони и «Разговора» Копполы, снял детектив о внимании к деталям, где насилием расчищают дорогу для крупного политического выигрыша. Один в поле воин против истеблишмента, как и Джокер, списанный расходным материалом, персонаж Траволты — разгневанный правдоискатель, на наших глазах лишающийся веры в систему.

Один из главных фильмов Нового Голливуда о мести за поруганную маскулинность — триллер о скромном ученом с трофейной женой, вынужденном противостоять сельской гопоте. Дастин Хоффман играет математика Дэвида Саммера, женатого на слишком красивой девушке Эми не из его лиги. Приехав в деревню, он встречает ее друзей детства — когда‑то спавшего с Эми Чарли и его мощных, но примитивных приятелей. Дэвид зарабатывает головой, деревенщина орудует руками — обеспеченный белоручка нанимает детин с рабочими мозолями, чтобы они починили гараж, и становится объектом насмешек: здесь его не уважают, считают нюней и покушаются на его жену. «Соломенные псы» Сэма Пекинпа — в первую очередь триллер о человеческой дикости и животном инстинкте делить территорию и ценой жизни отстаивать границы. Дэвид Саммер, как и Джокер, — жертва социального дарвинизма и агрессии альфа-самцов, на их языке «терпила»: никто не ждет от него сопротивления и игры по племенной формуле «глаз за глаз». Как и у Саммера, у Джокера ответ насилием на насилие в его сторону — начало кровавого перерождения.

Еще один детектив о внезапной кровавой расправе — нью-йоркский фильм Абеля Феррары из сердца 1980-х, мягко балансирующий на грани кино категории «Б». Глухонемая молодая красавица Тана живет на Манхэттене и дважды за день переживает изнасилование: от постороннего на улице, а потом и вора в собственной квартире. С первым она справиться не успевает, второго убивает утюгом, а позже перед ней встает вопрос, как спрятать тело. Жизнь Таны теперь расщепляется на два сценария: дневные попытки казаться нормальной и защитить себя от разоблачений и навязчивые галлюцинации посттравматического расстройства. Тана ищет и находится в окружающем мире доказательства угроз в ее адрес, и маленький пистолет 45-го калибра становится ее точкой заземления — теперь ни один мужчина ей не указ. Немота и неспособность моментально встать на собственную защиту роднит Тану с Джокером: он, обладая вербальной профессией, тоже как будто бы нем, лишен права голоса и становится объектом насилия, несмотря на пол. Именно нападение в метро, физическое посягательство становятся для Джокера стартовой точкой его крестового похода.

Совсем нетипичное левое высказывание сценариста «Таксиста» и друга Скорсезе о классовой борьбе — выступлении троих членов профсоюза на детройтском автозаводе. Все трое главных героев — жертвы экономического неравенства, касающегося самых уязвимых. Собирая автомобили для среднего класса, двое чернокожих и один поляк еле-еле наскребают на ежедневные нужды. Одна из самых смешных и страшных сцен фильма — обмен чернокожими детьми, чтобы социальные службы, пересчитав младших членов семьи, выделили побольше денег. Формально за благополучие рабочих должен отвечать профсоюз, а заботиться о зарплатах — руководство завода, но все умывают руки, и трое решаются на преступление, а потом организуют альтернативное сопротивление. Шрейдер, никак не идеализируя героев рабочего класса, описывает, как унижение уязвимых стало частью американской бизнес-модели. Джокер с его непостоянной работой и отчаянными попытками обеспечить хотя бы полуголодную жизнь себе и больной матери формально не синий воротничок, а представитель нового взрывоопасного поколения — прекариата, вынужденного жить под дамокловым мечом увольнения.

Две простые женщины — идеальный французский дуэт Сандрин Боннер и Изабель Юппер — разделываются с богатой семьей, потребителями красивой жизни. Автор фильма, классик новой волны Клод Шаброль, не совсем всерьез назвал свое детище «последним марксистским фильмом». История начинается с того, что бедная и неграмотная Софи, скрывающая свой недостаток образования, устраивается помощницей по дому в буржуазную семью — никто там не относится к ней пренебрежительно, но разница в образе жизни между хозяевами и прислугой очевидна: горничная должна знать свое место и относиться к покровительству хозяев с благодарностью. Из покорной овечки Софи превращается в заговорщицу после знакомства с напористой и острой на язык Жанной: именно она прививает подруге скепсис, а потом и ненависть к воспитанным богатым людям, слушающим Моцарта по вечерам и работающим в галерее. Разоблаченная хозяевами в неграмотности Софи копит обиду: теперь ее потаенное удовольствие — разлить по простыне хозяйской кровати шоколад и порвать дорогие сорочки. «Церемония» не превращается в «Заводной апельсин» — еще один фильм, близкий Джокеру: масштабы преступления здесь другие, а месть все еще слишком личная, направленная на конкретных людей. Но сцена со стрельбой и беспределом в красивом британском особняке напоминает сны, которые наверняка снились Джокеру, когда он готовился атаковать магната мистера Уэйна.

Снятый на коленке, злой фильм о навязчивом видении начинающего писателя. «Обезьяна» — режиссерский дебют Джеймса Франко, за 15 лет заработавшего репутацию самого неугомонного и странного персонажа в Голливуде. Его герой-писатель Гарри — не из «Сияния» или «Адаптации», но тоже в стрессе перед чистым листом мечтающий об уединении. Переехав от семьи с портретом кумира Достоевского, Гарри начинает работу над книгой, когда в его жилище врывается дикое существо — кто‑то в костюме гориллы или сама горилла с живым воображением, даром убеждения и очевидным желанием составить компанию. Франко разыгрывает типичный сюжет разговора с больным сознанием не в виде внутреннего монолога, а через абсурдный театральный сеттинг: всем впечатленным диалогами Ивана Карамазова с дьяволом «Обезьяна» обязательна к просмотру. Компактный, саркастичный и немного неряшливый, как любой инди-дебют, фильм Франко об игле успеха — затерянное американское сокровище нулевых: большинство диалогов с обезьяной звучат у героя Хоакина Феникса в адрес самого себя.

Поворотный политический фильм времен Вьетнамской войны, которому незаслуженно не повезло с резонансом на фоне «Апокалипсиса сегодня». Драма Уоткинса — мокьюментари о войне правительственных отрядов против пацифистского сопротивления: с одной стороны, вооруженные до зубов полицейские на спецзадании, с другой — имеющие в арсенале только пацифистскую риторику гражданские активисты. Арестованных после людоедского суда ставят перед выбором: срок в тюрьме или забег на выживание в Парке наказаний — пыточном лагере на трое суток, где без еды и воды, прячась от выстрелов, обвиняемые должны добежать до американского флага. Фильм снят как сюжет с места военных действий с включенными интервью осужденных и палачей, чья идеологическая борьба давно перешла физические границы. Открытка всем жестоким протестам и вечно актуальная памятка о полицейском произволе, «Парк наказаний» — неутешительный фильм о том, что у безоружных людей перед вооруженными нет никаких шансов на победу или хотя бы выживание. После такого кино Джокер наверняка бы крепче сжимал свое огнестрельное.

История об ультранасилии в жизни одного отошедшего от дел головореза — доказательство того, что киллеры бывшими не бывают. В размеренную жизнь британского преступника, решившего провести остаток жизни под горячим испанским солнцем, не вспоминая о былом, влезает прошлое с сипящим голосом и поедающим взглядом Бена Кингсли. У него есть предложение, от которого не получится отказаться, — оплатить старый долг перед покровителями и пойти на «последнее дело». У протагониста начинаются параноидальные видения: в него целится кролик — не такой угрожающий как в «Донни Дарко», но не менее настойчивый. Маскулинная «Сексуальная тварь» клипмейкера, а потом и режиссера Глейзера (именно он снимал клипы Radiohead, Massive Attack и Jamiroquai в золотую эпоху MTV на рубеже миллениума) — витальный фильм о защите достоинства, на который бы точно упал взгляд Джокера в видеопрокате.

Золотой фонд Пола Верхувена, еще не переманенного Голливудом, по роману контркультурщика Герарда Реве. Протагонист — альтер эго автора книги — автор жестких романов, бисексуал, пристрастный к выпивке, маргинальный по всем критериям причесанного голландского общества. Приехав в Амстердам с лекцией, Герард влюбляется в местную роковую женщину Кристину в красном, предположительно устранившую на своем пути предыдущих трех спутников. Сейчас настало время четвертой жертвы: им должен стать или главный герой, или неудачливый второй любовник Кристины. «Четвертый мужчина» — линейный, очень хичкоковский по настроению, с красивостями и нюансами вроде голубых ногтей и сверкающих ножниц, фильм о подавленных желаниях, рвущихся наружу, и интуитивных страхах. Как это обычно бывает с сексом, кровью, ложью и ночными кошмарами, — обязательное кино для всех фанатов психоанализа.

Беспощадное кино о британской тюрьме для несовершеннолетних, где надсмотрщики — тоже преступники, только авторизованные, а ребята, чье будущее в начале фильма хоть немного обнадеживает, к концу превратятся или в головорезов, или в мыслителей поневоле. Джокер точно нашел бы в «Отбросах» пару созвучных персонажей: все герои, как и он, тонут в одиночестве и ищут причины зацепиться за эту жизнь. Заключенным, окунутым в насилие так же невыносимо, как и охранникам, тянущих лямку в четырех стенах с теми, кого они презирают. «Во имя королевства и королевы!» — частый рефрен фильма Алана Кларка. Тэтчеровская Британия, где в официальных новостях трубили о достижениях Соединенного Королевства, а в застенках держали маргиналов, разбивается Кларком вдребезги. «Отбросы» интуитивно объясняют, откуда появилась панк-культура и новый анархизм, крики «God save the Queen! The fascist regime!» и новые романтики, поющие против насилия в букет, как Моррисси. «Отбросы» — бьющий в солнечное сплетение фильм о точке невозврата, где жестокость вымывает человеческое, — отповедь максиме «выживают сильнейшие». Всегда легко представить в помойке других, а не себя.

На месте главного героя «Развлечения», комика-неудачника, мог быть Джокер, если бы последний не вышел на тропу войны. Комик, потерявший связь с дочкой и так и не запустивший свою карьеру к почтенному рубежу 40-летия, все еще живет в надежде большого прорыва — каждый его шанс считается за последний. Герой привык к неловкой тишине в зале, выступлениям в полупустых клубах и тому, что никто в жизни ему по-настоящему не рад. Не Ленни Брюс и не Энди Кауфман, он давно плавает в экзистенциальной яме и предпринимает последнюю попытку: новые съемки с большой ролью и шанс сблизиться с ребенком. Комика ждет путешествие по американскому «нигде», бездушные номера копеечных мотелей, разговоры с попутчиками о бренности бытия и неприятный ответ на вопрос о собственном предназначении. Еле слышный гимн лузерству, растерянности, безнадеге и подлинному одиночеству, с которыми пытается совладать едва тлеющая надежда на финальный рывок — фильм комедиографа Рика Алверсона, находящего юмор в полуживом и отверженном. Если бы Джокер не возглавил вооруженное сопротивление в Готэме, его, скорее всего, ждало бы такое же убийственно разочаровывающее турне.