10 стереотипов о французском кино, которые на самом деле неправда

Для французов голое тело в кино естественно со времен сексуальной революции и ее олицетворения — Брижитт Бардо (а эротические сцены присутствовали в кино, начиная с 1930-х), и проблемы стеснения никогда особо не существовало, поэтому откровенные сцены в сценариях многих фильмов — норма. Вот только если у актрисы есть определенные табу, никто ее не сможет заставить. Самый яркий пример сегодняшнего — Лейла Бехти. Известная актриса, жена Тахара Рахима, она очень много снимается, при этом никогда не переходя грани излишнего обнажения. И она далеко не единственная: одна из главных звезд комедии Камилла Коттен до сих пор не позволяет себе откровенных сцен. Долгое время не собиралась раздеваться перед камерой Виржини Эфира. Впервые это произошло в фильме Жюстин Трие «В постели с Викторией». Одри Тоту всегда избегала откровенных сцен, появившись обнаженной лишь однажды за карьеру: в «Распутнике» Габриеля Агьона на заре карьеры. Пожалуй, самый хрестоматийный пример связан с Кароль Буке, которая наотрез отказалась раздеваться у Луиса Бунюэля в «Этом смутном объекте желания», так что пришлось заменить дебютантку дублершей. Собственно, сама Катрин Денев лишь пару раз решилась на откровенные сцены в кино: у того же Бунюэля в «Дневной красавице» и у Марко Феррери в «Лизе». Так что далеко не все как Изабель Юппер, Софи Марсо или Жюльетт Бинош, которые не испытывают комплексов и обнажаются в каждом втором фильме. Но это, кстати, тоже неправда.

На самом деле, далеко не все французские ленты сняты в Париже, просто другие города сложнее узнать. Есть так называемое софинансирование регионов, то есть ежегодно каждый регион поддерживает определенное количество проектов, и это неизменно отражается в титрах. Но если вам чаще попадаются фильмы, созданные при поддержке Иль-де-Франс (центрального региона вокруг Парижа. — Прим. ред.), не удивляйтесь: размеры бюджетов у всех разные, и у столичного региона он самый большой. Но опять же — фильмов, снятых за пределами Парижа, полно. Взять хотя бы Дани Буна, чей «Бобро поржаловать» полностью снят в Берге на границе с Бельгией. Франшиза «Такси» делалась в Марселе, «Жизнь Адель» — в Лилле, а «Видок» с Жераром Депардье, где действие происходит в Париже 1830-х, снимали в Бордо. Также можно вспомнить Жака Деми, который предпочитал делать свои фильмы в приморских городах: Нанте, Ницце, Шербуре, Рошфоре. А что касается Эйфелевой башни на постерах даже там, где она не появляется на экране, то это привет маркетологам и их стереотипному мышлению: почему‑то считается, что именно этот символ Парижа помогает положительно повлиять на потенциального зрителя. Вот и пользуются, причем чаще за границей Пятой республики, а в нашей стране — с особенным пристрастием.

Вообще во Франции выходит множество фильмов разных жанров, как и в любой другой стране. Только большинство лент являются среднебюджетными, и, соответственно, продюсеры выбирают такие сюжеты, которые могли бы безболезненно вписаться в заявленную сумму. Как правило, дорогие фантастические или экшен-проекты требуют копродукции нескольких стран и не воспринимаются чистым французским кино, хотя если съемки проекта более чем на 60% осуществляются на местные деньги, фильм считается национальным французским, невзирая на то, на каком языке он был снят.

Собственно этой формой пользуется и Люк Бессон, чья EuropaCorp по сути снимает именно французское кино, а то, что оно часто на английском, сделано для увеличения рынков сбыта на стадии съемок и привлечения англоязычных сопродюсеров, которые не слишком охотно вкладываются во франкоязычные проекты. Вообще, дорогие фантастические и экшен-проекты выходят во Франции ежегодно, но в довольно небольшом количестве, поскольку еще включается фактор конкуренции с голливудским кино, которую невозможно выдержать всерьез. Тем не менее за последние лет десять можно вспомнить несколько громких проектов, снятых без участия Люка Бессона: дилогия «Ларго Винч» Жерома Салля и фильмы о знаменитом преступнике Мерине «Враг государства № 1». В прошлом году вышел качественный фантастический триллер «Дыши во мгле» с Роменом Дюрисом и Ольгой Куриленко. Одним из самых ожидаемых проектов во Франции этого года является своеобразный ответ «Форме воды» — «Русалка в Париже» Матиаса Мальзью с Редой Катебом и Клеманс Поэзи в главных ролях (дата выхода проекта пока неизвестна). А вообще, к слову, самый первый фантастический фильм в истории был снят французом. Это было «Путешествие на Луну» Жоржа Мельеса, которое стало прародителем всех фильмов о покорителях космоса.

Очень интересно рождение этого стереотипа. Перенесемся в начало 2000-х, когда подряд вышло несколько ставших культовыми романтических лент («Амели», «Влюбись в меня, если осмелишься», «Просто вместе» и других). Как раз в это время в России стали регулярно проводить недели французского кино и фестиваль «Французское кино сегодня». Ориентировались преимущественно на аудиторию студенток, а также тех, кто изучает французский (и здесь девушек было большинство). И каждый раз увидеть парней на этих мероприятиях было делом диковинным. Так возникло это устойчивое сочетание, которое вообще неправда и абсолютный сексизм, если взглянуть на него с позиций сегодняшнего дня. Банальность, но французское кино, как и любое другое, ориентировано на разную аудиторию. Романтические ленты соседствуют с комедиями, детективами, триллерами, мелодрамами и фильмами для всей семьи.

Тут стоит упомянуть «глупые французские комедии», которые в изобилии выходят каждый год и создают подобную репутацию. Это тоже совсем не так. Если вы видите, что фильм французский, вовсе не обязательно ждать чего‑то подобного. Вы легко можете столкнуться с изощренным, лихо закрученным сюжетом, и более того — там вообще может не быть даже намека на юмор. Но если все же вы выбрали комедию, то и это еще ничего не значит. Взять хотя бы всемирно известный «1+1» и другие фильмы талантливых комедиографов Эрика Толедано и Оливье Накаша. Также можно вспомнить прошлогодний хит «Непотопляемые» Жиля Лелуша. Или «Он и она» Николя Бедоса. Это все навскидку, и так фильмов во Франции ежегодно снимаются десятки. А «глупая французская комедия» — это все тот же стереотип, выросший из комедий положений середины прошлого века. Этот жанр продолжает быть популярным и по сей день и собирает во Франции полные залы. Игнорировать это явление неправильно.

Кристиан Клавье — один из самых успешных и талантливых современных французских актеров. Он начинал карьеру в театральной труппе «Сплендид» вместе с Жозиан Баласко, Жераром Жюньо, Мишелем Бланом, Тьерри Лермиттом, Мари-Анной Шазель и с самого начала связал свою жизнь с комедией. Удивительно, что после сорока лет карьеры и ярких образов в «Астериксе и Обеликсе: Миссия «Клеопатра» и «Пришельцах» он остается кассовым комедийным актером, участвуя в главных хитах последнего времени: «Безумных преподах», «Superняне-2», «Безумной свадьбе» и ее продолжении — «Самой безумной свадьбе». Серьезных ролей в большом кино Клавье действительно сыграть не удалось (какой продюсер станет рисковать?), а вот на телевидении у него есть два запоминающихся образа. Это Наполеон Бонапарт в одноименном байопике Ива Симоно и Тенардье в экранизации «Отверженных» Виктора Гюго, который сняла Жозе Дайян в 2000-м.

В отличие от предыдущих мнений, которые можно встретить в разных странах, это явление — чисто российский феномен. Началось все с «8 женщин», который сразу же приобрел культовый статус. После этого неизменно все фильмы режиссера выходили в российский прокат. При этом во Франции Озон — лишь один из многих. Он не является талисманом для Канн в отличие, скажем, от Деплешена, и принимал участие в конкурсе лишь трижды, ни разу не получив никакого приза. Самую значимую награду за свою карьеру 50-летний режиссер получил на Берлинале как раз в этом году — «Серебряного медведя» за ленту «По воле божьей». Так что можно смело сказать, что Россия стала для Озона особенной страной с множеством поклонников его творчества.

Интересный стереотип, тесно связанный с культурой и укладом жизни. Многие знают, что французы предпочитают решать все вопросы за обедом или бокалом хорошего вина. Собственно, это вплетено в большинство сцен и диалогов, именно эти детали делают фильмы жизненными. Чуть ли не все французские ленты наполнены стереотипными ресторанчиками на улочках Парижа с газовыми фонарями и услужливыми официантами, где можно встретиться во время обеденного перерыва (а во Франции он длится два часа), обсудить проблемы, поговорить за жизнь или выпить по стаканчику после работы. Все это так естественно, что перекочевало из жизни в кино. Да, это неприкрытая реклама и пропаганда joie de vivre (фр. «удовольствия от жизни»). Но вообще, конечно, снимается множество фильмов, где никто не ест и не пьет, — но их разве вспомнишь?

Возможно, вы удивитесь, но во Франции это очень серьезная проблема, которую пытаются решить на разных уровнях. То, что во французском кино много курят, опять же, своего рода отражение реальной жизни и придание героям интеллектуального флера. Это если мы говорим об авторском кино. В фильмах, рассчитанных на широкую семейную аудиторию, курят гораздо меньше, а чаще всего не курят вовсе. Интересно, что французские законодатели несколько лет назад хотели ограничить курение в фильмах — спустя некоторое время как эта инициатива стала законом в России. В итоге решили не ограничивать режиссеров в создании произведений, но само обсуждение этого вопроса привело к тому, что курить во французских фильмах стали меньше. Если это, конечно, не исторические ленты о 1960–1970-х, когда сигареты подчеркивают атмосферу эпохи.

Сложно переоценить ее значение. Лидеры «новой волны» — Трюффо, Годар, Шаброль, Рене, Малль, Риветт, Ромер, Варда и чуть позже Эсташ — оказали огромное влияние на кино и продолжают вдохновлять на творчество многих режиссеров по всему миру. Самые свежие примеры — Ксавье Долан и Надав Лапид. Но это не единственное, что случилось во французском кино за почти 125 лет существования.

Давайте вкратце. Придумав кинематограф, французы стали пионерами практически всех современных жанров. Они были лидерами отрасли до Первой мировой, потом уступили пальму первенства Голливуду. После изобретения звука наступила золотая эпоха французского кино Ренуара, Карне, Дювивье, Клера, Деланнуа. Именно им на смену пришла молодая поросль критиков из Cahiers du cinéma, назвав их творения «папиным кино». Но сама «новая волна» была недолговечна: мода на черно-белые малобюджетные фильмы, снятые ручной камерой, длилась всего несколько лет. Ее адепты стали классиками и сами стали снимать как предыдущее поколение, а им на смену пришли критиковавшие их молодые. При этом сегодня у «новой волны» есть два главных наследника: Арно Деплешен и Филипп Гаррель. Их кино вполне можно считать своего рода артефактом явления, которое не существует с начала 1970-х, что не мешает им быть священными коровами больших фестивалей. В целом же современное французское кино уже давно не испытывает влияния «новой волны». И несмотря на все попытки увидеть в молодых интересных режиссерах зачатки чего‑то похожего, новой «новой волны» французского кино никак не случается. Это факт, с которым трудно спорить.

Преувеличение, конечно, хотя не такое уж и большое. Даже есть поговорка: какой Каннский фестиваль без Юппер (по аналогии с Мерил Стрип и «Оскаром»). Изабель давно стала своеобразным талисманом смотра на Лазурном Берегу. В этом году она представляла в конкурсе фильм Айры Сакса «Семейный отдых». По традиции ведущий перечислял все предыдущие появления звезды на красной дорожке. Это заняло примерно 10 минут.

Как же обстояли дела на самом деле: первый раз актриса приехала в Канны в 1976-м с фильмом «Алоиза» Лилиан де Кермадек. В 1978 году ее ждал приз за лучшую женскую роль в фильме «Виолетта Нозьер» Клода Шаброля. Эту награду она разделила с американкой Джилл Клейберг. В начале 1980-х Юппер не пропустила ни один каннский смотр, каждый год попадая в основной конкурс: «Лулу» Мориса Пиала, «Врата рая» Майкла Чимино, «Страсть» Жан-Люка Годара, «История Пьеры» Марко Феррери. Последняя лента была в 1983-м, после этого последовал длительный перерыв вплоть до 1991 года. Тогда Изабель представила в Каннах фильм «Малина» Вернера Шретера, а следующий раз вернулась на фестиваль в 1998-м с «Школой плоти» Бенуа Жако. Наконец, в 2000-м — сразу два конкурсных фильма: «Дочери короля» Патрисии Мазюи и «Сентиментальные судьбы» Оливье Ассайяса; на следующий год — «Пианистка» Михаэля Ханеке, принесшая ей приз за лучшую женскую роль. В 2009-м Каннское жюри под руководством Изабель присудило «Золотую пальмовую ветвь» Михаэлю Ханеке за фильм «Белая лента». С тех пор Изабель перешла в статус завсегдатаев смотра и приезжает на фестиваль практически каждый год. Даже в 2018-м, когда в программе фестиваля не было ни одного ее фильма.