— В 1990-х мы смотрели совсем другие сериалы. Как вы думаете, что «Эйфория» говорит о новом поколении?
Сэм Левинсон: После появления интернета отношения людей переместились из реального мира в мир виртуальный. Но не надо пытаться перенести интернет на экраны кинотеатров. Во-первых, весь разнообразный и откровенный мир интернета невозможно передать без того, чтобы кто‑нибудь не сказал, что нельзя такое показывать или о таком говорить. Во-вторых, куда важнее показать то, как интернет изменил наш мир, и показать его как можно реалистичнее и экспрессивнее, что мы и попытались сделать с помощью изображения. Когда ты молод, тебе очень трудно выразить свои чувства, поэтому как сценарист я не хочу, чтобы в диалогах описывались все чувства. Мы стараемся показать всю палитру ощущений героев с помощью камеры и света.
— Как вы думаете, сегодня сложнее быть подростком, чем двадцать лет назад?
Сэм Левинсон: Вероятно, но я не антрополог. Сегодня надо не просто найти свое место в реальном мире, но и при этом надо научиться управлять своим виртуальным образом! Мне хотелось, чтобы люди сопереживали молодым и понимали, через что им сегодня приходится проходить, а не думали о них исключительно как о нарциссах, которые не выпускают из рук свой телефон. Это мир, который создали их родители!
— Зендая, в сериале ваша героиня Ру говорит о том, как наркотики помогают ей ничего не чувствовать. Вы не боитесь, что некоторые зрители могут начать идентифицировать свои проблемы с ней и, возможно, захотят быть такой же?
Зендая: Я уверена, что никто не захочет быть Ру. Я думаю, что ей будут сопереживать, люди будут за нее волноваться и захотят защитить ее. Они будут надеяться, что она начнет принимать правильные решения. Я думаю, что правда заключается в том, что этот персонаж не такой уж и вымышленный. Жизнь Сэма Левинсона прошла в подобных реалиях. Нравится нам это или нет, но это правда как она есть. И я думаю, что благодаря этому в «Эйфории» есть что‑то особенное, такие чувства не выдумать. Ты можешь понять и передать это в сценарии, только если сам прошел через что‑то подобное.
Даже я этого не могу понять. Я только до определенного момента могу осознать те трудности и ту боль, через которую прошла Ру, ведь на первый взгляд мы с ней очень разные. Так что мне часто приходилось делать шаг назад и задавать вопросы. Мне надо было понять, как работает ее мозг, что ей нужно, какие чувства она испытывает и через что сейчас она проходит. У меня было ощущение, что она для меня кто‑то вроде младшей сестры.
У каждого из нас есть своя история и у каждого есть причины, по которым мы делаем то, что делаем. Мне кажется, что в прошлом зависимость показывали в кино иначе: на переднем плане была зависимость, а уже сам человек — на втором. Из‑за этого зрители редко сопереживали этим персонажам, но все же важно показать то, почему это случилось, почему люди начали это делать. Наш сериал показывает причины зависимости.
Сэм Левинсон: Как человек, который действительно страдал от зависимости и который искренне любит кино, я испытываю огромное чувство ответственности за то, что мы покажем на экране. Я не хочу вдохновлять на использование наркотиков, но важно говорить об этом честно и показать, почему они так привлекательны. Во втором эпизоде будет звучать фраза о том, что да, я знаю, что я не должен этого говорить, но наркотики — это весело, но рано или поздно они разрушат твою семью и покалечат твою жизнь. И вы увидите, как употребление наркотиков повлияло на эту семью, мы не пытаемся что‑то приукрасить или проповедовать вам что‑либо, мы говорим правду как она есть.
— Зендая, вы росли в том числе и в Лос-Анджелесе, не самое простое место для тинейджера, особенно в наше время…
Зендая: Да, в самом начале сериала Ру говорит как раз об этом. Мы все не знаем, как управлять своей жизнью, просто стараемся двигаться в правильном направлении и часто это происходит интуитивно. Мои родители по профессии учителя из Окленда, так что я не родилась с врожденным пониманием того, как работать в индустрии развлечений. Когда мне исполнилось 15 лет, неожиданно инстаграм стал иметь огромное значение — к этому же тоже никто из нас не был готов, понимаете? Это те вещи, в которых ты разбираешься по ходу дела, учебников на эти темы не написано. Я просто стараюсь давать себе время и возможность разобраться.
Сэм Левинсон: Вот что удивительно: ты одна из самых приземленных людей, которых я знаю! Когда заканчиваются съемки, то вместо того, чтобы идти домой, ты остаешься на площадке и задаешь вопросы о линзах в камере! Мне кажется, что у твоего таланта нет границ.
Зендая: Да, мне кажется, я родилась 75-летней старушкой и мне всегда было столько лет. У меня старая душа, потому что у меня ощущение, что это не моя первая жизнь. Часто я смотрю на своих ровесников и думаю: «Ох уж эти детки, а я-то уже давно на этом свете живу». У меня всегда было ощущение, что что‑то ведет меня по жизни. Я знала, что хочу сделать что‑то совершенно новое в карьере, и я знала, что я смогу это осилить.
Так что я понимаю людей, которые считают, что я ни на что не способна, я понимаю их, все нормально. Но у меня было куча мыслей о том, когда же наступит правильный момент? Каким будет подходящий проект? Все эти волнения оставили меня, когда мне в руки попал сценарий «Эйфории».
Я очень ценю то, насколько Сэм откровенен: он обнажил свою душу, рассказав свою историю, не думаю, что я была бы способна на такое. Я не настолько храбрая, чтобы пройти подобное и рассказать об этом. Я бы такого не вынесла. Поэтому я очень благодарна, что Сэм поделился этим со мной и поверил в то, что я смогу перенести это на экран. Ведь только в своей голове я знаю, что смогу, но я же никак не доказала миру, что у меня есть для этого способности. Мне показалось, что через каждую роль, каждое маленькое интервью, через каждое говно, простите за выражение, что я сделала, Сэм разглядел во мне личность.
— Сэм, а почему вы написали своего персонажа в женском лице?
Сэм Левинсон: Я всегда описываю ту или иную версию себя, но мои альтер эго — это женщины. Так было всегда, начиная с моего первого фильма «Родственнички» и заканчивая «Нацией убийц». Почему‑то так мне проще найти эмоциональную связь, и в то же время благодаря этому возникает эта необходимая для сценария дистанция, потому что, если ты уж слишком будешь ударяться в детали, потеряется универсальность истории. Если я буду до мельчайших деталей описывать психиатрическое учреждение, в котором я был в юности, потеряется смысл в других персонажах.
— Вы хотите, чтобы тинейджеры смотрели этот сериал с родителями?
Сэм Левинсон: Конечно, у меня у самого трехлетний ребенок, не будь его, у меня бы не было возможности написать сценарий к этому сериалу. Мне кажется, «Эйфория» должна стать причиной для разговоров между детьми и родителями. Диалог — единственный способ сопереживать друг другу и находить понимание.
«Эйфория» выходит в России в «Амедиатеке».