В 2019 году книги нобелевского лауреата Светланы Алексиевич заряжают кинематограф: без ее «Чернобыльской молитвы» не было бы сериала «Чернобыль» на канале HBO, а отправной точкой для работы над фильмом «Дылда» стала работа «У войны не женское лицо» с монологами женщин, прошедших через войну 1941–1945-го. Зацикливает этот факт то, что теперь оператор «Дылды» Ксения Середа работает на картине Данилы Козловского про Чернобыль.
Еще одним источником вдохновения режиссер Кантемир Балагов называет послевоенную прозу Андрея Платонова — например, рассказ «Взыскание погибших». Податливый и замкнутый характер Дылды был навеян «Фро» и «Юшкой». Изначально героиню даже хотели назвать Дуней, как в платоновском тексте, но потом решили, что высоченной девице больше подойдет короткое Ия. Имя режиссер подглядел у советской актрисы Ии Саввиной («Кроткая»). Ия — будто бы простреленное слово «имя». Пропуски, изъяны и замирания важный мотив фильма — даже песня на финальных титрах как будто заедает и прорывается сквозь приступ Ии. Кроме того, первые членораздельные звуки, которые произносит Ия в ответ вернувшейся с фронта подруге Маше: «И я». Заложенный христианский мотив зачатия в имени Мария тоже довольно очевиден.
Фильм мог бы стать черно-белым, но такое решение показалось слишком клишированным для фильмов на военную тему, поэтому Балагов вернулся к фирменной драматургии цвета, которая ярко проявилась еще в «Тесноте», что уже тянет на режиссерский почерк. В кадре Ии соответствует зеленый цвет — цвет жизни и надежды. Маше — ржаво-красный, цвет крови, травмы и увядания. Мальчик Пашка тоже носит красные оттенки, что роднит его с травмой Маши. По ходу фильма красный и зеленый цвета проникают друг в друга (стекающая краска по стене, капли крови на платье), пока в финале Ия и Маша окончательно не меняются цветами.
Одним из визуальных референсов для образа Дылды стала картина «Сирота на кладбище» Делакруа. Малые голландцы — еще один художественный ориентир для цветового «вермееровского» стиля «Дылды».
Эжен Делакруа. Сирота на кладбище
Ян ван Эйк. Портрет четы Арнольфини
Жан Огюст Доминик Энгр. Малая купальщица, интерьер гарема
Герард Терборх. Женщина моет руки
Герард Терборх. Сидящая девушка в крестьянском костюме
Габриель Метсю. Больной ребенок
Дебютную «Тесноту» Кантемир Балагов монтировал сам, а теперь на студии монтажом занимался Игорь Литонинский, который ранее монтировал «Сталинград» и «Дуэлянта». Первый, драфтовый вариант «Дылды» длился 3 часа и 15 минут. В итоге фильм удалось сократить до 2 часов и 10 минут, в том числе за счет того, что из фильма была вырезана сюжетная линия отдельного персонажа.
Обычно трейлеры для фильмов делают специальные люди через прокатчиков, но трейлер для «Дылды» Кантемир Балагов собрал самостоятельно.
В фильме снялись два актера из предыдущего фильма Балагова: Ольга Драгунова (мама в «Тесноте», соседка-портниха в «Дылде») и Вениамин Кац (брат в «Тесноте», друг Саши в «Дылде»).
Внешнее сходство актера Игоря Широкова (роль Саши) с молодым Владимиром Путиным стало мемом уже на съемочной площадке, где его стали называть Владимиром Владимировичем. Правда, по заверению авторов, это стало совпадением и ничего такого они не имели в виду.
В сценах в больнице можно заметить два знаменитых советских плаката, чьи зазывные лозунги смыслово резонируют с происходящим в кадре: «Дети — наше будущее» и «Ты вернул нам жизнь!».
Сцена детозачатия становится еще символичнее, если заметить, что красная ткань, которую Маша постилает на кровать, — это тот самый кусок ткани, из которого в начале фильма Ия просила пошить рубашку для мальчика Пашки.
В самые драматические моменты фильма за кадром звучат советские радиопостановки — к примеру, первый новогодний выпуск «Клуба знаменитых капитанов» («Традиции народов Земли»), небывалого литературного кроссовера, где встречались герои вроде Робинзона Крузо и Капитана Немо.
