Моложавый копенгагенский полицейский Кристиан (Николай Костер-Вальдау) и его любимый напарник Ларс (Серен Маллинг), выйдя среди ночи на дежурство, откликаются на сообщение о шумной ссоре. По адресу в лифте обнаруживается огромный черный человек, заросший бородой и с окровавленными ботинками (Эрик Эбуане). Пока Кристиан изучает квартиру, где помимо трупа с отрезанными пальцами лежат ящики с помидорами, взрывчаткой и автоматическим оружием, черный человек перерезает горло Ларсу и пускается в бега.
Потом все хотят кому‑то отомстить. Кристиан — напавшему на Ларса (он оказывается ливийцем по имени Эзра). Ему помогает коллега Алекс (Карис ван Хаутен), у которой, как вдруг выясняется, с женатым Ларсом был страстный роман. Сам Эзра разыскивает видного террориста из «Исламского государства», казнившего его отца. Наконец, нарисовавшийся представитель ЦРУ (Гай Пирс) хочет отомстить за товарищей тому же террористу руками Эзры и поэтому держит в датском подвале семью последнего.
Интересная неделя: пока Роб Старк не делает (в российской версии) ничего предосудительного с Элтоном Джоном, а Санса Старк борется с собственными сверхспособностями, Джейме Ланнистер и Мелисандра гоняются по европейским задворкам за джихадистами. Великий Брайан Де Пальма, очевидно, отчаявшийся найти деньги в США и за последние двенадцать лет выпустивший лишь французско-германский триллер «Страсть», необязательный ремейк французского фильма, в итоге пришел к датчанам. И теперь об этом наверняка жалеет: Де Пальма пока немногое успел пробурчать публично (кое‑что успел), но фильм очевидно изувечен продюсерским монтажом (по неподтвержденным слухам, режиссерская версия была длиннее на час) и на Западе даже толком не выходит в кинопрокат, сразу отправившись на стриминг-сайты.
Другое дело, что чем меньше людей посмотрит эту картину (в нынешнем виде, во всяком случае), тем лучше всем имевшим отношение к ее производству. Если бы таким образом пожилой классик зарабатывал себе на новый автомобиль, это было бы по-своему весело — но поскольку он с этой историей, вероятно, только залез в долги, это скорее грустно. Впрочем, если у вас нет сердца и вам лишь бы посмеяться — все-таки весело.
Про легкомысленные отношения главного героя с табельным оружием, например, хочется сложить поэму — куда там Шарапову. В самом начале, выходя на работу, он просто забывает кобуру на прикроватной тумбочке, где она прикрыта сброшенным бюстгальтером какой‑то счастливой незнакомки. Потом он одалживает пистолет у напарника (из‑за чего тому, безоружному, перерезают горло) и в комической погоне за преступником, робко отсылающей, видимо, к «Головокружению», тут же роняет его с крыши. Наконец, в третий раз Кристиан достает оружие в изумительной сцене в брюссельском аэропорту: они с Алекс хотят пройти на борт с оружием, просто похлопав таможенника по плечу, а тот все же отбирает у них пистолеты (и небрежно бросает в такой ящичек, какие стоят возле сканеров на досмотре). Кристиан — таможеннику: «Да ты издеваешься что ли?» А Алекс — ему: «Забей, это Брюссель».
Карис ван Хаутен дважды с остервенением бьет мужчин в пах. В первый раз — в одной из худших драк в истории кино (главных героев с какими‑то случайными бельгийцами), во второй — при обстоятельствах, которые мы не имеем права описать, поскольку это как бы кульминация, но в любом случае не смогли бы, потому что такое надо видеть. Скажем лишь, что в плане изображения исламских террористов «Четыре льва» рядом с «Домино» — суровая драма. Ну ладно, а задуманная трогательной сцена, когда Алекс дает Кристиану полистать фото на своем телефоне, чтобы тот понял глубину их отношений с Ларсом, а там покойный лижет цветочки? А макание в суп какого‑то несчастного Мустафы? А чудесное разоблачение коварного заговора с помидорами и неуловимый террористический лидер, который просто случайно едет мимо полицейских на машине?
Самое обидное, что в паре эпизодов Де Пальма все-таки приоткрывает глаз на несколько секунд, и становится понятно, почему он вообще тут оказался. Джихадисты, более всего озабоченные съемками своих злодеяний (с дронами, эффектными ракурсами и художественным монтажом) и выкладыванием их на ютьюбе, седлают любимого депальмовского конька: кино как убийство и все такое прочее. И на какие‑то мгновения — когда шахидка расстреливает красную дорожку голландского кинофестиваля, одновременно снимая на два объектива расстрел и саму себя, или когда Де Пальма пытается поставить в своей классической манере большую сцену во время боя быков (но деньги, очевидно, уже кончились) — «Домино» вдруг оживает. Чтобы потом тут же превратиться обратно в анонимный евробоевик категории «Б», где не затерялся бы артист Александр Невский. Развязка происходит на фоне огромной светящейся надписи «DURA», и прибавить тут, увы, особенно нечего.
Станислава Зельвенского
