На лодке, завернутый в магрибские ткани, сидит Уилл Смит и рассказывает детям историю про воришку из Аграбы и волшебную лампу. Вернее, не рассказывает, а напевает, что для человека, выросшего на песне Брюса Адлера (ну или Мурата Насырова), сперва звучит очень травмирующе: это скорее мироновский «Остров невезения» на корабле «Михаил Светлов», чем та манящая песня на титрах оригинального мультфильма. Вообще дубляж — то, с чем в «Аладдине» приходится мириться с первой минуты, но потом удается расслабиться и получать удовольствие.
По улицам игрушечной Аграбы, которая выглядит как Королевская Гавань жизнерадостного человека, от торговцев бегает уличный вор Аладдин. «Немного грустно, когда обезьянка — твой единственный друг и наставник», — сокрушается Мена Массуд, египтянин по происхождению. Это его первая по-настоящему главная роль и как будто с чужого плеча. Первые 20 минут Массуд очень плохо вяжется со своим героем — ловкачом и весельчаком Аладдином, а напоминает всех приятных людей в all inclusive Шарм-эш-Шейха и как‑то совсем не увлекает, пока через полчаса не становится понятно, что перед нами «неограненный алмаз» и просто нужно было время на то, чтобы его разглядеть.
В городе все в основном нищие, но изысканно одетые в новье красивых текстур. На их фоне неземная Жасмин (Наоми Скотт) кажется всего лишь более состоятельной девушкой. «Аграба! Какая она красивая, надо чаще гулять!» — Жасмин говорит тоном 10-летней девочки, угощает бездомных булочками, ссорится с торговцем и убегает с Аладдином. Дома ее ждет папа-шах с войлочной бородой и списком заморских женихов-кретинов, время от времени его успешно гипнотизирует Джафар (слава богу, не Бен Кингсли).
Про Джафара и так было понятно, что он сволочь, но в новом «Аладдине» из него сделали еще и мерзкого сексиста. Жасмин он советует окститься: «Жизнь будет немного добрее к вам, если вы будете просто стоять и молчать». Видимо, необходимость выйти замуж за принца не главная проблема принцессы в патриархальной Аграбе. У Жасмин помимо нарисованного тигра есть еще и служанка Далия (Насим Педрад), вышедшая из реалити-шоу про Кардашьянов (и так же накрашенная); она ждет большой любви, но считает, что в браке можно и потерпеть, если научиться себя уговаривать: «Можно просто выйти замуж за принца, а разговаривать с ним вообще необязательно». В любой непонятной ситуации она будет удаляться со словами, что ей пора пойти мыть кота.
К середине фильма «Аладдин» разгоняется до доброго и по-настоящему смешного мюзикла — где‑то на перепутье между «Восток FM», бешеными танцами на Бродвее и не самыми топорными стендапами. На сватовство приезжает северный (скандинавский, но очень русский) принц в меховой шапке: он неуловимо похож на всех русых мужчин с кальянами в российском Tinder и упрямо верит, что он хозяин положения. В Жасмин во многих ракурсах будет угадываться то Фрида Пинто, то родная Евгения Симонова в образе принцессы из «Обыкновенного чуда». Гоповатый и смешной в мультфильме Яго останется просто попугаем, а вот в молчаливый коврик вдохнут новую жизнь: здесь он не только шевелит кисточками и задорно летает, но еще и печально строит на берегу песчаные замки.
И даже синий Джинн Уилла Смита, изрядно напугавший в трейлере, изменит цвет на более привычный и будет руководить вечеринкой с брейк-дансом, дервишами и казачком. За Джинном, соответственно, главные номера и приколы: он кричит подтанцовке «давайте, девчата!» и «не стой зря на ветру, поправь скорее чадру» и рассуждает, что «все девушки, безусловно, принцессы». В этом наивном драйве из пахлавы и шоу «Танцы со звездами» найдется внезапное спасение от поглотившей мейнстрим топорной политкорректности и дубовых героев без стеба и недостатков. Шутку про ложечки и ягодные джемы услышите сами — она правда очень смешная, хоть и повторяется раз пять.
В дубляже находятся и милые местные дикости, на которых хочется смеяться во весь голос: «четвертое никогдабря», крики «давай, женщина!» и внезапные политические шутки на злобу дня. Например, про страну, где законы переписываются за день («закон исчезнет, будто бы его и не было»), а «мир так стремительно меняется, что новая страна может появиться почти в любой день». Все это, конечно, из Голливуда, но для местного уха еще и из Марка Захарова. Все все понимают, зал смеется, ряженые арабы в голливудской студии кружатся в бразильском карнавале.
Совершенно непонятно, как в этой кутерьме оказался растерявшийся и самый отважный режиссер китча Гай Ричи. После «Короля Артура» ему удалось разобраться и с восточными танцами в лабиринтах карточного города и перепридумать Уилла Смита, который откровенно тащится в кадре от того, что может надеть самую большую чалму и перебирать яркие ткани, двигать синим телом стриптизера из «Супер Майка», а иногда жаловаться, как трудно иметь «феноменальную космическую мощь и при этом крохотное жилье». И даже патетичная эмпауэрмент-песня Жасмин, придуманная специально для фильма по мотивам Timeʼs Up, с одной стороны, похожа на весь маргарин «Евровидения», а с другой — ведет к милому финалу, который мы помним еще по «Догме». Если кудрявая маленькая женщина, делающая колесо, может быть Богом, то почему бы прыгающей с шестом красавице в лазурных шароварах не стать султаном? Свобода и танцы — главное счастье, а джемы подай-ка себе сам.
Алисы Таежной