В интервью упоминаются некоторые подробности из концовки «Крида-2».
— Так чем же занимался Иван Драго последние 30 лет? Как он, например, отреагировал на развал СССР?
— Я выстраивал историю Ивана Драго самостоятельно. Думал и об истории с Рокки, и об истории России. Думал о том, как мой герой переживал убийство Аполло, и думал о том, что мой герой оправдал все свои поступки, решив, что Аполло сам виноват, раз пошел на этот бой, при этом винит самого Рокки в своем же поражении.
Не знаю, попала ли эта сцена в итоговый фильм, в первоначальном черновике сценария я сижу с Рокки в кафе и говорю ему (с легким акцентом): «Если мы сразимся еще сто раз, ты проиграешь все сто раз», — мне кажется, что именно эта формулировка точно описывает ход мыслей Ивана. Он считает, что результаты того боя много лет назад были не более чем случайностью. Удача была на стороне Рокки, вот и все. Вся конструкция его мира основывается на том, что ответственность лежит на других людях, но в определенный момент мой персонаж начинает понимать, что все в его руках, и должен заботиться о сыне. Мне пришлось самому создавать историю Драго для себя, думать о том, что произошло в его отношениях с Людмилой (жена персонажа. — Прим. ред.), что было с его ребенком, когда он родился, как он рос. А что случилось, когда она бросила их? Мне надо было решить для себя, видел ли я свою экранную жену после расставания, видел ли мой сын свою мать?
— А насколько лично для вас важен сам Драго?
— Он мой Терминатор или мой Конан. Это персонаж, который однажды принес известность и теперь вновь поможет мне с карьерой. Люди могут разглядеть меня в нем. Я сыграл довольно много русских в своей жизни — так уж сложилось, мне повезло сыграть и других персонажей, но именно Иван Драго стал моим большим другом по жизни.
— Почему вы считаете его другом? Чем он вам нравится?
— Мне нравится, что именно в этом фильме он познает, что любовь к сыну для него важнее всего на свете, а победа — уже не так и важна. Хотя до этого вся жизнь для него заключалась именно в одержанных победах. Когда я читал сценарий и готовился к роли, я был шокирован, когда дошел до того места, где он бросает полотенце! Почему-то на ринге ты забываешь об этой опции, она вылетает из головы! Забываешь об этом еще и потому, что это никогда не показывают в кино. Очевидно, что сценаристы взяли эту идею, вспомнив о том, как персонаж Сильвестра Сталлоне — Рокки — не бросил полотенце, когда Аполло был на волоске от смерти. И мне кажется, тот факт, что именно мой персонаж бросает полотенце, — это гениально. Я думаю, что именно в этом заключается красота этого фильма.
— В вашем выступлении на TED Talk и в самом фильме красной нитью проходит мысль о том, как часто люди зацикливаются на своем поражении и не могут отпустить эту ситуацию, пока не исправят эту ошибку…
— Да, это прощение и искупление. Мне самому надо было простить моего отца за то, что он сделал со мной (на TED Talk Лундгрен рассказывал о пережитом домашнем насилии в детстве — Прим. ред.), и мне надо было простить самого себя за то, как я поступил с самим с собой. И я сделал это за последние 6–7 лет. После того как я развелся, у меня были проблемы личного характера, которые на самом деле и привели к разводу, и благодаря группе помощи, медитации и терапии мне удалось найти выход. Вот об этом я и говорил в своем TED Talk и потом уже начал помогать благотворительным организациям и людям, которые нуждались в помощи. Но, чтобы помочь другим, надо сначала помочь самому себе.
Что касается моего персонажа, то мне очень повезло, что в мои руки попал сценарий, где герой проходит примерно через то же самое, что и я. Ему надо было разрешить в себе все эти сомнения и испытать всю ту боль, чтобы в итоге спасти жизнь своего сына, — так что, если будет «Крид-3», мне не придется снова проходить через это.
— Может, снимете отдельный фильм только про отца и сына Драго?
— Ох, хорошо бы, но тогда же придется взять бесчисленное количество уроков русского языка!
— Кстати, а как вас обратили в русского боксера в этот раз?
— Когда я прочитал сценарий, я тут же начал думать о том, как выгляжу, может быть, это нескромно так говорить о себе, но я довольно хорошо выгляжу для своих лет! Но потом я понял, что, если бы жил на Украине в течение 33 лет и жил бы без гроша за душой, не будь у меня хорошего стоматолога, я бы вряд ли так хорошо выглядел (смеется). Так что я подумал, что мне надо сделать что-то с собой. Я поговорил с режиссером, и он со мной согласился, но попросил не предпринимать радикальных мер. В итоге мы добавили мне шрам, добавили седины в волосы и сделали мое лицо максимально бледным, а зубы — немного коричневыми. Помню, как мой агент и еще пара человек приехали на съемки и увидели меня, на их лицах было написано: «Ох, как же плохо он выглядит. Совсем о себе не заботится!» Так что мне надо было постоянно спускаться с ринга и объяснять, что это только грим.
— А каково было вновь встретить Бриджитт Нильсен?
— Ох, когда я читал сценарий и увидел нашу сцену, я подумал: «О нет! Какого черта?!» И потом появился Сильвестр [Сталлоне], а они не видели друг друга чуть ли не 30 лет, хотя были женаты в свое время! Она зашла в мой трейлер, чтобы поздороваться, мы очень крепко обнялись, и я подумал, что все же это очень крутая идея для драматического фильма. Ей через многое пришлось пройти, чтобы сыграть настолько холодного человека. Ведь в жизни она очень милый и теплый человек. Я знаю, что Стивен Кейпл-мл. (режиссер фильма. — Прим. ред.) много с ней работал, чтобы добиться этого невыносимого холода по отношению к своему сыну. Есть и мотив отношений самого Ивана с ней — мой персонаж не теряет надежды и думает, что может ее вернуть, а сын думает, что отец потерял рассудок, она же такая сука!
— А как вас познакомили с «сыном»? Или вы лично участвовали в кастинге на роль Виктора Драго?
— Мне сказали, что представят меня парню, который будет играть моего сына, и я понятия не имел, кто это будет, даже фотографию его не видел! Сначала познакомился с режиссером, а позади него стоял Флориан — может быть, такого же роста, как я, может, чуть выше, он выглядел сильным и харизматичным (Флориан Мунтяну, румынский боксер, сыграл сына Ивана Драго, Виктора Драго. — Прим. ред.) Я подумал, что надо срочно с ним подружиться и наладить отношения отца с сыном, так что мы решили вместе пойти тренироваться. В спортзале всегда можно понять, какой человек перед тобой — быстро ли он сдается или он силен, пытается что-то кому-то доказать, или же он самоуверен и нахален. Я провел почти всю свою жизнь в окружении спортсменов и научился многое распознавать — и Флориан очень сильный парень и просто так не сдается — это все очень хорошие качества. Как только мы поняли, кто мы, мы начали работать над другими составляющими фильма — репетировали, брали уроки русского языка, но главное для нас было заработать доверие друг друга. У нас это было: Флориан смотрел на меня как на пример для подражания, как Виктор смотрит на Ивана Драго, а у меня появилось большое уважение ко всем его спортивным достижениям.
— На съемках не было желания вернуться в прошлое и отвесить Рокки хук от Драго?
— Я еще сам не видел фильм и не знаю, вошло ли это в фильм, сцену в госпитале, вероятно, вырезали, раз вы спрашиваете! Может быть, этот момент в фильме показался слишком предсказуемым или банальным, но по сценарию мы приезжаем в больницу, где лежит Адонис, которого избили на ринге, и мы там, чтобы получить внимание прессы. Происходит беседа, где Сталлоне (пародирует его голос) говорит, что мы не должны тут быть, на что мой Драго говорит (с русским акцентом): «Ты должен быть рад, что этот Крид все еще жив». И вот тогда между ними происходит небольшая потасовка.
— Этот ваш Драго гораздо менее карикатурный, чем в «Рокки-4», и сам Иван стал куда эмоциональнее…
— Спасибо! Меня всегда интересовала драма, и мне хотелось показать, на что я способен, но я всегда был занят тем, что бегал с большим автоматом и убивал людей (смеется). Помню, я расчувствовался просто когда приехал в тот день на работу! Это же та самая драматическая роль, о которой я всегда мечтал, но кто же мог подумать, что мне придется вернуться к роли Ивана Драго, чтобы мечта стала явью? Насколько же это странно и прекрасно одновременно! Круг жизни замкнулся. Каждый день на съемках нам надо было быть очень эмоциональными или даже плакать, и это было очень интересно, потому что мне ничего не надо было делать — просто вдохнуть воздух, и слезы сами шли! Со временем мы к этому привыкли, это напоминало мне не съемки в фильме, а походы к психологу.
— У вас же очень хорошо складывалась карьера героя боевиков!
— Да, тогда я был молод, и мне хотелось хорошо проводить время, встречаться с красивыми девушками, так что я просто брал сценарии и соглашался, мне все нравилось! Это было в 1980-е, это было совсем другое время, и тогда многое прощалось, сегодня это большой бизнес, и тебе дают всего один шанс, и ты должен справиться с ним.
— Считаете эту роль вашим возвращением в большое кино?
— Да, и у меня наконец-то есть возможность быть актером, а не просто надирать задницы — и я совсем не прочь делать это, поверьте, но я же не молодею, но мне нравится, что и в «Криде-2», и в «Аквамене» у меня довольно драматичные роли.
— Кстати, а до «Неудержимых» вы поддерживали контакт со Слаем?
— Несколько лет мы мало общались. Однажды мы наткнулись друг на друга совершенно случайно, пошли выпили по паре шотов текилы, а потом он прислал огромный постер «Рокки-4» в мой отель — тогда я жил в Европе. Этот постер нарисовали от руки в Африке — теперь он висит у меня дома. Это было так мило с его стороны, а несколько лет спустя он позвонил и предложил роль в «Неудержимых». После этого мы стали близко общаться. Сильвестр Сталлоне — мой самый близкий друг в киноиндустрии. Мы сняли за 33 года пять лент и, вероятно, снимем еще — может, еще одного «Крида» или «Неудержимых». И кто знает, может, мой «сын» — Флориан — будет в них?
