Обнаружив очередную жертву серийного убийцы, агенты ФБР (Джеффри Дин Морган и Эбби Корниш) обращаются к старому знакомому одного из них — доктору-ясновидящему (Энтони Хопкинс), который когда-то помогал бюро, а после смерти дочери стал отшельником. Доктор, слегка поломавшись, соглашается и вскоре понимает, что маньяк, которого они ищут, тоже ясновидящий.
Плохие фильмы, как серийные убийцы, бывают разными. Фильмы, которые понимают, что они плохие, переживают, но сделать ничего не могут. Фильмы, которые понимают, что они плохие, но не расстраиваются и получают от этого удовольствие. Фильмы, которые вообще ничего не понимают, действуют на автомате и разве что наутро с удивлением замечают кровавые пятна на одежде. И наконец, фильмы, которые искренне верят, что это не они плохие, а мир плохой, что они таким нестандартным образом несут добро — иначе говоря, с каждой минутой все больше теряют и без того непрочную связь с реальностью. Это такой серийный убийца — и как раз такой фильм.
Как, опять же, принято у маньяков, «Экстрасенсы» (спасибо, что не «Битва экстрасенсов»; в оригинале, впрочем, картина уныло называется «Утешение») — фильм с трудной биографией. Сценарий был написан в начале нулевых, потом его решили переделать в сиквел финчеровского «Семь», потом обратно переписали в самостоятельную историю. Режиссером в какой-то момент утвердили Афонсу Поярта — бразильца, который как раз снял нашумевший на родине боевик «2 зайца» и, соответственно, срочно искал работу в Голливуде. Уже готовый фильм пару лет провалялся на полке, его дистрибьютор обанкротился, в Америке его выпускать в прокат не торопятся.
Следы проекта «Семь-2» (кажется, его остроумно собирались назвать «Восемь») видны невооруженным глазом, и тут, в общем, непонятно, плакать или смеяться. Кроме всего прочего, заметно помолодевший (см. предыдущий абзац) Колин Фаррелл неожиданно появляется на экране за полчаса до конца — ровно как Кевин Спейси в одном из самых эффектных эпизодов в истории кино. Разница, впрочем, есть: фамилию Спейси специально убрали из начальных титров, лицо Фаррелла мы видим на плакате. Так или иначе, его вполне узнаваемый силуэт герой Хопкинса с самого начала прозревает сквозь пелену будущего вместе с другими полезными деталями.
Да, это один из тех фильмов, где человек на секунду прикасается к другому и — бэмс! — видит того в луже крови. Плюс капля в рапиде, плюс очертания креста, плюс медленно выдыхаемый дым, плюс женщина в красном платье, плюс оскалившийся волк, плюс океанские волны, плюс девочка с белыми воздушными шарами, плюс поезд на полном ходу, плюс чей-то крик, плюс что-то монохромное, плюс дуло пистолета, плюс разбитая бутылка молока — ну вы знаете.
Единственный, кто тут совершенно на своем месте, это Джеффри Дин Морган — обаятельный мужчина, который в любой роли выглядит артистом, вызванным за день до съемок на замену закапризничавшей звезды. Эбби Корниш с ее решительным хвостиком и наглаженными белыми блузками жалко до слез: про ее персонажа известно, что она не только прекрасный стрелок, но и доктор наук в области психопатологии и она задумана как дочь Даны Скалли от Клариссы Старлинг (не такой уж фантастический союз, если вдуматься), но сценарий заставляет ее участвовать в диалогах формата «Это ошибка». — «Это твое мнение». — «Тогда я перефразирую: это большая ошибка», а единственная ее актерская задача — мигать еще реже, чем Энтони Хопкинс, что, разумеется, физически невозможно. Как на все это согласился Хопкинс и чего ему стоило (правильный ответ — ничего) рассказывать Джеффри Дину Моргану анекдот про мошонку и раз в три минуты замирать, чтобы бразилец включил очередной видеоклип про будущее, — неизвестно, но продюсеры, очевидно, помнили, что в 90-е был еще один популярный триллер про маньяков.
Таким образом, первый час похож на викторину для кинолюбителей, посмотревших в жизни два фильма: вот красиво разложенные трупы, вот пошел ливень, вот доктор оказался любителем оперы, вот он заглянул в душу девушке из ФБР, вот ностальгический привет временам, когда к слову «гей» автоматически добавлялось «ВИЧ-инфицированный». Ну а потом появляется Фаррелл, и все становится совсем великолепно. Два экстрасенса — все-таки в сгустившейся атмосфере телеканала «Настоящий мистический» это очень подходящее слово — сидят за столом и напряженно соревнуются, кто из них лучше видит будущее. Потом один берет пепельницу и бьет другого по голове. Второй, вытирая кровь, растерянно: «Это не должно было произойти». Не должно, нет, определенно не должно.
