Преуспевающий и безнравственный рекламщик Тоби (Адам Драйвер) снимает в Испании ролик по мотивам «Дон Кихота», но всем недоволен. И тут он совершенно случайно вспоминает, что десять лет назад, будучи нищим юным идеалистом, он буквально в соседней деревне сделал полулюбительский студенческий фильм по тому же «Дон Кихоту» — который, собственно, и подтолкнул его карьеру. Главную роль тогда исполнил местный сапожник (Джонатан Прайс), также в кадре появлялась, например, 15-летняя дочь трактирщика по имени Анхелика (Жуана Рибейру). Тоби едет посмотреть, как живут его артисты. Выясняется, что Анхелика уехала в Мадрид позорить семью, а сапожник свихнулся, считает себя настоящим Дон Кихотом и берет небольшие деньги с желающих послушать о его странствиях. Тоби он почему-то принимает за Санчо Пансу. У того тем временем случаются нелады с законом, с его собственным страшным продюсером (Стеллан Скарсгорд), который неосмотрительно попросил режиссера присмотреть за его веселой женой (Ольга Куриленко), а потом и с еще более страшным заказчиком — русским водочным королем Мишкиным (Джорди Молья).
Фильм начинается с иронического титра — что-то вроде «не прошло и двадцати пяти лет» — и вряд ли кто-то в зале не знает печальной истории о том, как «Человек, который убил Дон Кихота» никак не мог тронуться с места, а тронувшись, дойти до конца, как обрушивались на него хляби небесные и страховые агенты, как уставали, уходили и умирали актеры, как режиссер ссорился с продюсерами, — словом, как эта картина Терри Гиллиама превратилась в памятник самой себе задолго до того, как увидела свет (с саспенсом до последних минут) на Каннском фестивале, а затем и в прокате. Возможно, в виде памятника — и героя известной документалки «Затерянные в Ла Манче» (у которой вскоре выйдет продолжение!) — «Человеку» и стоило остаться: горький опыт учит, что фильмы, которые рождаются в таких муках, редко оказываются здоровыми. С другой стороны, если уж развить эту немудреную метафору, Гиллиама это, конечно же, не должно было остановить — и не остановило.
В гиллиамовском каноне — куда «Человек» в любом случае вписывается как влитой — ближе всего он, пожалуй, к «Королю-рыбаку» (фильмы были задуманы, видимо, примерно одновременно). Запутавшийся циник встречает свихнувшегося на почве средневековых легенд чудака — или, если угодно, мечтателя — который заставляет его новыми глазами посмотреть на мир и тому подобное. «Человек» чуть менее сентиментален, слава богу, но блеющий что-то про Дульсинею Джонатан Прайс с накладным носом может составить блаженному Робину Уилльямсу серьезную конкуренцию.
Что касается Адама Драйвера, то он сносно смотрится в этой роли, он симпатичнейший человек, все любят Адама Драйвера, но совершенно невозможно отделаться от мысли, что на этом месте должен быть молодой Джонни Депп (который на нем, как известно, действительно долго был). Драйвер годится для комедии определенного сорта — городской комедии, комедии разговоров, комедии реакций — и тут есть несколько таких сцен, и они как раз ничего. И в начале, пока он изображает продавшегося хипстера, он на своем месте. Но когда нужно кубарем куда-то скатиться, с кем-то случайно сразиться, выпрыгнуть ночью из окна девичьей светелки, сохранить достоинство в самой нерасполагающей для этого ситуации, попасть под лошадь — словом, когда нужно быть эксцентричным, смешным, жалким, неотразимым, Драйвер — в лучшем случае забавный. И метаморфозу, которая происходит с его героем, легко принять, но поверить в нее трудно.
Фильм, как Гиллиам любит, собран из множества слоев реальности, плавно перетекающих друг в друга: бодрствование переходит в сон, тот в мечту, та в воспоминание, то в шизофрению. Гиганты — самый растиражированный образ Сервантеса возникает вновь и вновь — оказываются мельницами, сокровища — железками, рыцари — ряжеными, средневековая процессия — карнавалом. Но все это работает и в обратную сторону, разумеется. Фантазии — последний рубеж обороны в мире, где правят цинизм, бюрократия, продюсеры и русские олигархи. Давайте мечтать, обниматься и смотреть фильмы Терри Гиллиама и Марка Захарова.
Это все понятно, и, конечно, «Человек, который убил Дон Кихота» — утомительная, тяжеловесная, нелепая картина. И чрезвычайно архаичная — что становится особенно заметно, когда режиссер пытается идти в ногу со временем и вспоминает про терроризм и беженцев, например. И все же, и все же. Это давно уже не фильм Терри Гиллиама, это и есть Терри Гиллиам. Старый (в ноябре будет 78). Действительно замученный борьбой с продюсерами (последний в очереди — португалец Паулу Бранку), неважно, кто там прав, а кто нет. Не чуждый искренним, кажется, сожалениям: одна из важных линий — как кино, само того не замечая, корежит целые жизни, и через напускную бодрость фильма то и дело, особенно под конец, проступает холод и горечь. И несмотря ни на что, все-таки и изобретательный, и остроумный, и чувствительный. В конце концов, живой — это уже больше, чем могут сказать о себе многие из участников этого удивительного проекта.
