Красавица Мона (Голшифте Фарахани) досиживает срок в тюрьме: днем ее отпускают работать, и она продает кофе и сэндвичи на Северном вокзале, но каждый вечер, естественно, должна возвращаться в камеру. На вокзале ее ежедневно поджидает неловкий бородатый мужик с собачьими глазами — Клеман (Венсан Макень) располагает излишками свободного времени, поскольку зарабатывает в киномассовке, и посвящает их своей безответной влюбленности.
О том, почему Мона с наступлением темноты неизменно исчезает на поезде, Клеман не догадывается — учитывая ее восточное происхождение, под подозрением оказываются консервативные родители. Но даже он, ослепленный чувствами, понимает, что что-то не в порядке. И просит помощи у своего лучшего друга Абеля (Луи Гаррель), хотя очевидно, что тот — позер, эгоист и самопровозглашенный писатель — не лучшая кандидатура для налаживания чужих отношений.
Свой полнометражный режиссерский дебют Луи Гаррель, как обычно бывает, сделал с приятелями. Соавтор сценария — Кристоф Оноре, который его регулярно снимает. С Макенем Гаррель работал в театре и играл у своего отца. Фарахани, перебравшаяся сейчас в Париж иранская актриса, некоторое время была его подругой. Несколько лет назад Гаррель, словно репетируя «Друзей», поставил короткометражку с тем же актерским составом, хотя и несколько другой конфигурацией любовного треугольника.
Завязка фильма, как сообщается, позаимствована из пьесы Альфреда де Мюссе, что, впрочем, не слишком важно. И Гаррелю, разумеется, не привыкать к треугольникам, балансирующим на грани любви втроем: можно вспомнить «Мечтателей» или «Все песни только о любви» того же Оноре; почтенная французская традиция, прямо восходящая к «Жюлю и Джиму».
Дыхание «новой волны», которую по-своему (и по-разному) интерпретировал на протяжении своей карьеры Гаррель-старший, очевидно ощущается и у младшего — и не только на уровне эстетики, техники и так далее: это ее интимность, ее обсессии, ее пижонство. Гаррель, как ни банально это прозвучит, вырос — в самом буквальном смысле — в той системе координат, он так дышит, и, скажем, отличная сцена про май 68-го (герои снимаются в массовке исторического фильма) каким-то чудом выглядит тут не претенциозным «оммажем», а самым естественным жестом: чем-то вроде звонка родителям.
Элементарный сюжет — все его немногочисленные секреты мы узнаем раньше времени — Гаррель компенсирует непредсказуемостью характеров, развитие которых не всегда убедительно, но неизменно любопытно. Работая по обе стороны камеры, он демонстрирует и массу самоиронии, и похвальное джентльменство: под одеялом лежат три человека, и Абель никогда не перетягивает его на себя. Как прозрачно намекает название, это фильм не столько про любовь — она все время остается в кавычках, будь то одержимость Клемана, профессиональные ухватки Абеля или отчаяние, накопившееся в Моне, — сколько про дружбу, ее ближайшую родственницу, которая живет, в общем, ровно по тем же законам; порой их невозможно различить. Пропавшее в русском переводе числительное — в оригинале «Два друга», — конечно, неслучайно, как неслучайно «Жюль и Джим» не называется «Жюль, Джим и Катрин».
Регулярная смена тона — фильм всю дорогу нетрезво качается из драмы в фарс и обратно, — кажется, отчасти объясняется просто режиссерской неопытностью, но в ней есть своя логика и свое обаяние: Гаррель стремится к свободному, живому, отрицающему жанровые рамки кино — среди его кумиров явно не только Трюффо, но и, например, Кассаветес. «Друзья», картина насколько симпатичная, настолько и несовершенная, даже где-то пустячная, вовсе не обещает, что автор когда-то станет им ровней, но то, что таланты Гарреля не ограничиваются уже известными, не подлежит сомнению.
