— Стендап — искусство или просто способ хорошо провести время?
— Это способ выразить, что я думаю о мире в форме искусства. Это определенно искусство, хотя люди об этом не задумываются. Они уважают балет, джаз, оперу, но комики редко получают это уважение. А ведь это самая сложная форма искусства. Смешить людей непросто.
— А что вас привлекает в этой форме?
— Поразительно, что можно брать плохие вещи и делать их смешными. Ты говоришь с людьми, которых не знаешь, даже не видел их никогда — и они смеются над твоими шутками. Особенно это поражает, когда ты приезжаешь в другую страну и все равно находишь контакт с публикой. Ведь юмор трудно перевести. А учитывая культуру, у русских может быть другое чувство юмора. Да у вас, ребята, его вовсе нет! (Смеется.) Вы вообще не смеялись, пока не узнали про стендап, и вот сейчас наконец мы можем вместе посмеяться.
— Но не всегда можно найти контакт с публикой — вы известны своим умением разбираться с хеклерами (люди из зала, которые выкрикивают фразы, мешающие выступлению комика. — Прим. ред.). В чем секрет, как быть, когда ты на сцене, а кто‑то в зале тебе мешает?
— Ну надо сказать ему, что он suka. Говоришь ему: «Hey, suka! Pidoras!» (смеется).
На самом деле, нет никакого секрета. Иногда люди перебивают тебя ради веселья, иногда это даже хорошая вещь: им весело, тебе весело, всем весело. Но бывают засранцы, которые просто хотят испортить шоу. И ты учишься затыкать их. Никогда не знаешь, что за публика тебе попадется. Если комик выходит на сцену, кто‑нибудь обязательно крикнет: «Эй, заткнись, … [нафиг]!» И ты ему: «Нет, это ты заткнись!»
Ситуации бывают разные, стоит всегда быть начеку: кто‑то может что‑то сказать, выкрикнуть, будет какой‑нибудь пьяный тип — а ты всегда должен быть готов к этому.
— Эта способность помогает вам за пределами сцены?
— Конечно! Искусство ведь имитирует жизнь. Так что на своих выступлениях я веду себя примерно так, как и в жизни. Всякое бывает. Вот кто‑нибудь хамит тебе в магазине — можно осадить его. Все, что ты видишь в стендапе, выходит из реальности, понимаешь? Стендап и жизнь идут рука об руку.
— В последнее время идет много дискуссий о свободе; карьеры многих людей в стендапе — включая вашего друга Луи Си Кея — рушатся из‑за обвинений в непристойном поведении. Что вы думаете об этом?
— Слушай, я продолжаю делать то, что делаю, говорить то, что говорю, для меня ничего не изменилось. Люди сегодня очень чувствительны, но мне кажется, что это не очень хорошо для стендапа. Если тебя все оскорбляет, то ничего не смешно. Если ты шутишь только на безопасные темы, то в этом нет остроты. Я не говорю, что нужно говорить только о темных вещах, тут дело в балансе. Но все эти обвинения…
Знаешь, однажды женщина обвинила меня в том, что я полез к ней в штаны — а я этого не делал. Она просто выдумала историю — я был в компании двух девушек, которые видели, что я никого не трогал.
Я не говорю, что мужчины не виноваты. Они … [долбанутые]. Мужчины домогаются женщин, насилуют их, творят много дерьма, но теперь доходит до нелепости. Скажешь девушке «Привет!», а она тебе: «Как‑то ты агрессивно сказал «Привет».
Мы ведь животные, это биология. Мы заглядываемся на женщин — это нормально. Представь, если бы твои мама и папа не… (изображает скрип кровати) — тебя б тут не было! Это все как обоюдоострый меч. Нужно флиртовать, потому что это нормально, но надо и быть осторожным, не переборщить. Но мне кажется, вся эта фигня пройдет, иначе мужчины вообще перестанут на женщин смотреть.
— А что насчет свободы в юморе? Ваши шутки часто касаются неоднозначных тем — в Голливуде за такие увольняют на раз-два.
— Я думаю, что шутить можно о чем угодно. Но многое зависит от того, где ты выступаешь. Вот я в России — уверен, что здесь много шуток про Путина. Но когда выступаешь на Ближнем Востоке — в Кувейте или в Ливане, — надо быть осторожнее. Не стоит говорить об их правителях, об исламе.
Достаточно ли ты умен, чтобы шутить о чем‑то очень несмешном так, чтобы люди смеялись? Вот здесь стендап и становится искусством. Искусством взять дерьмовую тему и вырастить на ней офигенный цветок.
— И есть темы, которых вы будете избегать в России?
— О, только Путин. (Смеется.)
— Не будете шутить про Путина?
— Не знаю, может, и буду. Но я точно пройдусь по Трампу — думаю, русским это понравится.
— А чего вы вообще ожидаете от выступления в России?
— Я думаю, здесь люди чуть более чопорны. Стендап здесь появился недавно, вы жили в Советском Союзе, где многое было под запретом. Так что я готов к тому, что первые десять-пятнадцать минут вы будете немного зажаты, но потом разогреетесь. Мне кажется, русским нужно еще пять-шесть лет, чтобы действительно почувствовать свободу. Сейчас-то вы думаете: «Ух, это хорошая шутка, но мне стоит добраться до дома, а там уж посмеяться».
Наверное, не все шутки вы поймете, но большую часть точно — потому что благодаря интернету вы много узнаете о стендапе. А в России есть над чем посмеяться — очень много, матерь божья. И я уверен, что русские комики скоро будут всех рвать на кусочки.
— Ну и напоследок: вы все-таки выучили гимн России?
— Дищни-брежьни-ми-и-ми-и… (Изображает гимн, смеется.) Блин, мне надо выучить настоящий гимн, да? Он сложный?
— На самом деле, в России многие не знают слов, но знают музыку. Знаете, ведь гимн России — это гимн СССР, только с другими словами, как кавер-версия.
— Это офигенно! Надо послушать, узнать, как он звучит. Номер с русским гимном был очень популярным — но это не настоящий гимн. Да и я не настоящий русский. I'm a fake russki.
В рамках фестиваля «Панчлайн» с 21 по 26 августа на пятнадцати площадках пройдет более ста пятидесяти мероприятий. Его кульминацией станет сольный концерт Годфри, который пройдет 25 августа в 21.00 в Stand-up Club № 1. Одним из главных призов «Панчлайна» будет поездка в Эдинбург в августе 2019 года, где пройдет фестиваль Fringe.