«Этот жанр тебя никак не ограничивает»: Алексей Розин — о том, как работает сторителлинг

— Театры ушли на каникулы, а у вас, по всей видимости, начался период небывалой активности. Вы готовите премьеры трех сторителлингов прямо сейчас, правильно?

— Да, в межсезонье мы на разных площадках обкатываем спектакли, которые осенью уже стабильно будут играться в репетуаре того или иного театра. Сторителлинг тем характерен, что репетируется, проверяется только на публике. Неофициальная, но мировая премьера (так мы это называем) спектакля «Кто убил Анну» по роману «Анна Каренина» состоялась в июне на фестивале «Толстой Weekend» в Ясной Поляне, а официальную премьеру будем выпускать осенью. Будет как минимум два предварительных показа: на крыше Музея парка Горького 31 июля в 20.00 и в театре «Практика» 16 августа. С осени он войдет в репертуар «Боярских палат» или «Практики». Вообще «Анна» — это начало цикла «В двух словах», который мы придумали. Это цикл, который будет посвящен мировой классической литературе.

— Но «Армагеддон на Плутоне», вторая ваша вещь за это лето, — никакая ведь не классика?

— Это отдельная, самостоятельная история, которую мы придумали, не основываясь ни на чем. Это наше собственное сочинение, фантастический блокбастер. Давно хотелось сделать в театре что-то такое, чтобы взрывалось, взлетало, чтобы были какие-нибудь космические монстры — что-то такое фантастическое, жанровое. Сторителлинг как раз дает такую возможность. «Армагеддон на Плутоне» — это история про то, как мир повис на волоске от гибели и требуется усилие героев, чтобы спасти его.

Там много чего намешано — и древние пророчества, и боги, и киборги, и все на свете. Ближайший показ — 4 августа в «Практике».

Есть еще один новый самостоятельный сторителлинг — «Большой переполох в Антиохии». Жанр мы определили как православное кунг-фу. Премьера — 3 августа в «Практике».

— Вы окончили Школу-студию МХАТ в 2003 году, потом сколотили с однокурсниками объединение Le Cirque de Charles la Tannes, сыграли копа Яблонски в «Копах в огне», потом снялись у Звягинцева. А как и с чего вдруг вы начали работать в жанре сторителлинга?

— Все началось после первого потока ШТЛ (постобразовательный проект «Школа театрального лидера» в Центре им. Мейерхольда. — Прим. ред.) в 2013 году. Туда с мастер-классом приезжал Йеспер Андерсен, датский артист-сторителлер. [Актриса и режиссер] Лена Новикова, которая как раз была в первом потоке, так загорелась, что в скором времени собрала в ЦИМе «Мастерскую сторителлинга», туда позвала меня и Илью Барабанова. Мы с Барабановым взяли в качестве материала раннюю повесть Гоголя «Страшная месть», разобрали ее, пересказали на свой лад, и это стало моим первым опытом, вхождением в сторителлинг.

— А мастерская в ЦИМе существует еще?

— Она существует в квантовом режиме. То она есть, но ее нет. Тем не менее на фестивале «Толстой Weekend» «Мастерская сторителлинга» представляла свою работу с Русланом Вольфсоном. А мы с Ильей с тех пор продолжаем работать в этом жанре, поскольку оказалось, что он позволяет делать все что угодно.

Этот жанр тебя никак не ограничивает: можно использовать любой сюжет, любые эффекты на сцене, при этом без особых затрат. Декораций строить для него не обязательно, и шить костюмы не обязательно, и без видеопроекции можно обойтись. Этого всего в сторителлинге вообще, как правило, нет. Все происходит в воображении зрителей.

Сторителлинг позволяет создать на сцене любую иллюзию. Дальше уже воля создателей — усиливать эти иллюзии реальными декорациями или же оставить как есть: актер, коврик и зритель. Вот этим меня этот жанр, конечно, подкупает. За это время я еще, кстати, выпустил со студентами Школы-студии МХАТ спектакль «ПиН» по «Преступлению и наказанию». Это тоже сторителлинг: четыре актера раскладывают роман Достоевского за час.

— Каков главный принцип работы актера-сторителлера?

— В сторителлинге главное — кто рассказывает. Личность рассказчика — главный ингредиент хорошей истории. Потому что все, что мы рассказываем, мы рассказываем в первую очередь о себе. Пропускаем историю через личный опыт. Через личные оценки, отношения к описываемым явлениям, событиям, ценностям. Сторителлинг — это вообще про ценности. Про убеждения, нормы, внутренние законы. Поэтому репетиции проходят в основном в разговорах, в разборе материала. В расстановке смысловых акцентов, в выявлении этих самых ценностей. Одну и ту же книжку два человека прочитают, и каждый увидит свое. Поэтому важно, что именно меня заинтересовало, тронуло, зацепило в этой истории. И рассказ в итоге будет строиться вокруг этих вещей. Сюжет — это только повод поговорить о чем-то важном. А дальше через выявленные ценности ищутся инструменты контакта с аудиторией.

— Сторителлинг — это весело?

— Весело, конечно. Но сторителлинг не обязан быть веселым, и в этом его кардинальное отличие от стендапа. По сути, конечно, сторителлинг — это оборотная сторона стендапа. Если стендап обязан быть смешным, то сторителлинг не обязан. Стендап в идеале — это ведь тоже не шутка ради шутки, это разновидность общественной терапии по излечению разнообразных общественных недостатков, пороков и заболеваний. Он действует грубо и резко. Находится какая-то больная точка, и прямо в нее наносится удар через высмеивание. Терапия через смех. А сторителлинг не обязан веселить. Он про создание общих ценностей, норм и, прошу прощения, скреп. Тут буквально все зависит от того, кто рассказывает историю. От его персонального лексикона, от его мимики, специфики чувства юмора. Бывают люди, которым не нужно веселить аудиторию, чтобы рассказать историю захватывающе.

— Разве этот критерий не в той же мере действенен в стендапе или в традиционном театре?

— Безусловно. Но в традиционном театре, где актер выучил текст, надел костюм и встал в мизансцену, его личность не так сильно влияет на общий смысл происходящего. Конечно, всегда приятно смотреть на внутренне богатого и интеллектуально развитого человека. Конечно, с ним интереснее общаться, даже сидя в зрительном зале. Но это не обязательный критерий для традиционного театра. А вот в любом жанре, который предполагает прямое общение актера и зрителя, личность рассказчика — это краеугольный камень. Кто ты есть, тем ты и будешь. Даже создавая себе маску, создавая какого-то персонажа, актер все равно все черпает изнутри себя. И если ты пуст, то, наверное, не многим будет интересно тебя слушать. Внимание не на чем будет удерживать.

— Достаточно ли быть харизматичной личностью, чтобы стать хорошим сторителлером? Или существует какая-то особая техника, которой нужно овладеть?

— Сторителлинг требует особого мастерства от актера. Это такие волшебные вещи, сродни гипнозу. Как это работает? Рассказчик создает образы, объемные картинки. И отправляет зрителю в нервную систему, заставляя его воображение подключаться к тому, что говорит рассказчик. И дальше зритель уже видит не рассказчика, а те картинки, которые он ему отправляет. Причем картинки зритель создает себе сам. Актер только направляет воображение в нужную сторону. Создает атмосферу, антураж, закладывает какие-то сюжетные повороты, но само «кино», которое зритель смотрит, все равно смотрит только он один.

Это чем-то похоже на общение с книгой. Когда ты читаешь книгу, перед тобой твое воображение начинает все оживлять и разрисовывать. Вроде бы это автор тебе рассказывает, но фактически все равно то, что ты видишь в воображении, ты создаешь самостоятельно. В этом вся ценность процесса и в сторителлинге тоже. Это магическая дисциплина, имеющая отношение к первородному театру. Глубинному и первобытному.

Режиссер и историк Ксения Зорина с группой независимых артистов выпустила несколько спектаклей, в доходчивой форме пересказывающих ключевые мифы Древней Греции, Скандинавии и историю короля Артура и рыцарей Круглого стола. Можно смотреть их по отдельности, а можно — все вместе, объединенные в вечер под общим названием «Истории Европы».

Самая плодовитая мастерская сторителлинга в Москве работает на базе «Театр.doc». Главная особенность: спектакли предназначены для семейного просмотра, а главная целевая аудитория — подростки. С 14 по 24 августа студия проведет образовательный интенсив «Мысли вслух».

Спектакль, который начинал репетировать Михаил Угаров (выходит, что это его последняя вещь), — про обыкновенных горожан, которые только с виду взрослые люди, а в душе (и поступках) совсем наоборот. Рассказчики и есть герои спектакля со своими личными, смешными и трогательными (иногда не очень приличными) историями.