«Стремление людей знать и понимать больше только растет»: Варвара Горностаева — о научпопе

Создание фонда «Эволюция», конечно, связано с разрушением фонда «Династия». То, что его три года назад объявили иностранным агентом, вызвало праведное возмущение у всех, кто понимает, что образование и просвещение и какая-то помощь в популяризации науки — невероятно благое дело для нации в целом и для отдельных ее представителей: в частности, для преподавателей, для ученых, для студентов. И поскольку наше безжалостное государство решило, что и так сойдет, фонд «Эволюция» и другие фонды активно взялись за дело.

При этом устройство «Эволюции» категорически отличается от фонда «Династия». Фонд «Династия» — это один человек, Дмитрий Борисович Зимин, которого мы знаем, чрезвычайно уважаем, любим и ценим. А фонд «Эволюция» с самого начала очень мудро решил, что им не стоит иметь одного такого спонсора. Во-первых, его и нет, а во-вторых, будет правильно, если у фонда будет плоская структура. Это фонд, в котором участвует много-много спонсоров.

И, надо сказать, я восхищена людьми, которые сделали этот фонд — очень быстро, очень умно — и подхватили у фонда «Династия» программы, которые нужно было продолжать, в частности, занялись книгами.

Как всегда, здесь несколько причин. Во всем мире на протяжении последних десяти лет вырос интерес к литературе нон-фикшн — к истории, биографиям, политике. Мир развивается очень интенсивно, сейчас невероятно интересное время, и люди пишут все больше книг: спрос здесь встречается с предложением. К счастью, Россия — тоже часть этого тренда, и существование всем нам на счастье таких людей, как Зимин, конечно, этот процесс еще ускоряет.

Когда мы начинали заниматься научно-популярной литературой, на этом поле почти никого не было — а сейчас никакая книга этого жанра у нас не проваливается, все продаются, а большинство и допечатываются.

Я давно заметила, что наша публика, аудитория Corpus, при любом кризисе читает. Но меняется структура интереса: во времена кризиса люди начинают считать деньги, они перестают покупать в таком количестве какую-то трешевую развлекательную литературу, сосредотачиваются на важных для себя вещах. Понятно, что всем тяжело, но с этими книгами ничего худого не произошло, наоборот — по всей видимости, стремление людей знать и понимать больше только растет.

В первом списке премии «Просветитель» было четыре книжки — ни шорт-листа, ни лонг-листа, всего четыре наименования, которые выбрал сам Дмитрий Борисович. А когда мы смотрели список книг, поданных на последний «Просветитель» — сто двадцать, что ли, книг, — я поражалась, как жюри может выбирать шорт-лист из такого потрясающего списка, а из него победителя.

Премия «Просветитель», которой в этом году исполняется десять лет, дала всем пинка. Люди стали стремиться писать книжки — научные журналисты, ученые, люди, у которых есть склонность к популяризации науки, которым хочется распространить знание и сделать его достоянием общества: это очень важно. Собственно, сегодняшние горячие, почти конфликтные споры о медицине, биологии, ГМО — результат появления этих молодых ученых, которые вышли за академическую границу и стали разговаривать с обществом на эти темы.

Отечественных научно-популярных книг, конечно, стало много. Но по сравнению с тем, что делается на Западе, — очень мало. У нас несколько авторов — Александр Марков, Ася Казанцева, Александр Панчин, Станислав Дробышевский, у «Альпины» — прекрасный Михаил Никитин, Александр Соколов и еще несколько, но все-таки их не так много.

Находить зарубежные книги для перевода проще, чем новых авторов в России. Но сложнее и дороже с ними работать, потому что перевод требует высочайшего профессионализма, а хороших переводчиков не так много, да и хороших редакторов раз два и обчелся.

Все издательства понимают, что научпоп сегодня — коммерчески довольно успешный сегмент. Другое дело, не все они понимают, что и как с этими книгами делать. Самая большая проблема — это отвратительные переводы и редактура. Эти книги не могут выходить с таким диким количеством фактических и стилистических ошибок, которое себе позволяют некоторые издательства. Лучше тогда не делать ничего, потому что это как раз убивает читательский интерес и рынок.

Просвещение на эту тему, на тему жизни и смерти — очень важная вещь, особенно при нашем уровне медицины. Я знаю, что многие врачи были страшно благодарны, когда мы вместе с фондом «Эволюция» издали книгу педиатра Пола Оффита «Смертельно опасный выбор» об опасности неделания прививок детям, которая развенчивает множество мифов, связанных с прививками.

Еще мы издали книгу «Ни кошелька, ни жизни» — ее автор был довольно успешным гомеопатом, но в какой-то момент понял, что идет не тем путем, и написал книгу о том, как он заблуждался, и о том, что надо не глотать сахарные шарики, а лечиться традиционным образом.

Издатель получает какое-то особенное удовлетворение от того, что то, чем он занимается, помимо коммерческого результата — полезная для общества вещь. Эти книги продаются, обсуждаются, на них пишут рецензии, авторы читают лекции.

Мы живем в странное время, когда, вместо того чтобы двигаться вперед, общество разворачивается и шагает обратно — не в средневековье, конечно, но, конечно, назад, к «традиционным ценностям». И то, что наши книжки приглашают в будущее, а не в прошлое, то, что они рассказывают про жизнь, а не про угасание, кажется мне важным и очень скрашивает мою жизнь. Научпоп — самый сложный и трудозатратный кусок нашей работы, но мы готовы вкладывать в это и деньги, и знания, и навыки.