«Генеральная репетиция»: закулисье проекта, который поженит театр и современное искусство

Мне очень нравится эта серия работ, и я ее считаю действительно красивой. Мы видим предметы мебели, но если приглядеться, то окажется, что они на самом деле нарисованы на холсте. Картины, таким образом, в данном случае действительно приобретают трехмерность. Это тонкая игра и обман со стороны живописи, притворяющейся скульптурой.

С технической стороны работа тоже выполнена здорово: она занимает всю комнату полностью, и если не присматриваться, то вполне можно решить, будто вы оказались в мебельном магазине. Давайте я вам немного расскажу про автора: Люси МакКензи — живописец, и последние годы она много экспериментировала с идеей, которая отлично реализована и в этой работе. Люси создает насыщенные пространства, фактически целую среду с помощью живописи. Она рисует камины и мебель, фактически целые декорации. Благодаря этому она расширяет возможности живописи сегодня, заставляет нас задуматься о границе подлинного и поддельного. Мне очень нравится в этой работе, что подделка оказывается более дорогостоящей — даже не в смысле стоимости работы, а скорее внимания и кропотливого труда, который потребовался, чтобы эту подделку изготовить. В пьесе, которая задает драматургию нашей выставке, здесь происходит следующий поворот сюжета: мебель протестует, оттого что в театре ее не считают столь же важной, что и актеров.

Эта работа не такая сложная для экспонирования, просто мы никак не можем найти ей место. Мебель должна по логике вещей стоять у стен, но в этом пространстве так сделать невозможно: прислонить живопись к стене опасно, кроме того, повсюду в стенах размещены вентиляционные решетки, отчего по комнатам гуляют безумные ветра.

Рыбы Паррено — отсылка к одному из протагонистов пьесы, которому нравилось ловить рыбу (речь идет о Тригорине, в одной из сцен он возвращается с рыбалки. — Прим. ред.). Замысел художника состоит в том, чтобы вы оказались в другом пространстве, как будто бы внутри аквариума. Мне очень нравится, как работа смотрится именно в этой комнате — со старомодными колоннами и росписями на потолке. Потолок нам отсюда кажется окном в другой мир, как если бы вы смотрели наверх из своего аквариума. Должен заметить, что эту инсталляцию невероятно трудно собирать. Художник хотел, чтобы рыбы плавали вокруг вас, совсем как в аквариуме, а не собирались наверху. Чтобы добиться такого эффекта, должны быть задействованы сложные системы грузов и магнитов. Паррено — один из тех художников, что превращают монтаж выставок практически в научную задачу.

С рыбами мы экспериментируем каждый день. Это прежде всего вопрос магнитного поля — именно из-за него они могут свободно летать по комнате. Механизм устроен вот как: у рыб есть грузики, и магнит с грузиком должен придать рыбе ровно такой вес, чтобы она находилась посредине зала. Если магнитная сила будет хотя бы немного больше, то рыба упадет на пол, если меньше — взлетит под потолок. Каждый раз, показывая эту работу, нужно рассчитать под новое пространство новую физическую формулу для каждого уровня, на котором летают рыбы, а их, на минуточку, целая стая. Самый непослушный из косяка пока тунец, он все время лезет на вентиляционную решетку и потом вертится в потоке воздуха. Мне бы хотелось проводить с рыбами побольше времени, чтобы уже решить этот вопрос, а пока они либо все время сбиваются вместе, либо собираются под потолком.

Ян Во повторил статую Свободы в реальном размере и разрезал ее на несколько фрагментов, которые иногда показывают вместе, но часто можно увидеть на выставках и поодиночке — вот так, как сейчас. Это, прежде всего, метафора того, как мы помним предметы, обращаемся с памятниками. Но она также и заставляет нас задуматься о том, кто может в принципе владеть свободой в современном мире.

Поставить скульптуру на свое место было совсем непросто: когда она приехала к нам, наш директор по производству Артем посмотрел на нее задумчиво и сказал, что мы физически не сможем ее поднять на третий этаж. Дверные проемы в здании узкие, и трудно было пронести работу так, чтобы она не задела ни один из углов. Но потом он сотворил какую-то свою магию, и все получилось.

Этот фрагмент мы крутили, вертели, перехватывали — при каждом шаге вперед нужно было выигрывать миллиметры. Несли эту работу восемь человек, потому что ее постоянно приходилось перехватывать из-за узких проходов и дверей. Дольше всего нам пришлось рассчитывать риски, а поднимали мы ее не очень долго — несколько часов.

На месте мы рассчитали, что с вероятностью 95% установить эту работу мы не сможем никаким усилиями, но все же решили попробовать. Интересно, что это не самая тяжелая работа на выставке: бронзовая скульптура «Дафна» (автор Джузеппе Пеноне. — Прим. ред.), например, такая тяжелая, что восемь профессиональных грузчиков несут ее на ремнях, как рояль, но могут поднять ее только на 30 см от земли. А Ян Во достаточно легкий, просто работа очень хрупкая, и у нее острые углы, совершенно неудобные для транспортировки. Так вышло, что скульптуры в этом проекте у нас подобрались либо очень хрупкие, либо очень тяжелые. Но еще труднее выставлять работы из дерева: некоторые наши скульптуры все еще томятся в газовой камере на обработке от спящих жуков, потому что в России газовые камеры очень медленные. Не удивляйтесь, в каждой деревянной работе обычно спят жучки — так устроена органика, — они могут проснуться, если объект перевозить с места на место. Обычно во всем мире за день можно обработать дерево так, чтобы снова погрузить их в сон.

Пеноне тоже сложный для монтажа. Он тяжелый, и работу, которая состоит из 12 элементов, нужно установить так, чтобы плоскость ее была идеально ровной, иначе трудно будет считать в узоре линии руки. Так вышло, что пришлось повесить ее на самую неровную поверхность в здании. А вообще картина очень показательна для художника: Пеноне в своих проектах много экспериментировал и смешивал человеческие и природные элементы. Когда я смотрю на нее, размышляю о всех его долгих исследованиях взаимодействия человека и окружающего мира.

Монтажники просто ненавидят работу Пеноне: он ужасно колется. Они, конечно, работают в плотных хлопчатобумажных перчатках, но все равно от этого не легче. Тем более что у нее 12 фрагментов.

Лампа устроена так, что зажигается только раз в год на 11 секунд. Эта вещь призывает нас задуматься о политике, абстракции, наших ожиданиях. Нам говорят, что лампа работает — но так ли это? Многие посетители специально приходят посмотреть на нее, чтобы узнать, не тот ли сегодня день, когда она зажигается.

Внутри лампы сложный механизм 1960-х годов. Когда мы ее включили, она просто загорелась и долго не выключалась, а это было действительно очень опасно. Основная часть всей конструкции — огромная хрупкая лампочка, которая существует в единственном экземпляре. Ей, получается, порядка полусотни лет, и долго гореть ей нельзя, она просто может перегореть.

Залы третьего этажа выступают в качестве хранилища, или «гримерки», где работы томятся в ожидании выхода на сцену, именно поэтому они здесь так плотно размещены. Сначала выставка собирается виртуально в макете, но из-за небольших погрешностей, например с размерами рам и паспарту, приходилось перестраивать композицию уже в реальности. Это похоже на игру в тетрис: нужно передвигать кубики и квадратики, чтобы все поместились на своих местах. В работе над «Генеральной репетиции» было важно постоянно искать компромиссы со всеми (и это отличное упражнение) — от музея, у которого есть определенные правила обращения с экспонатами, и художников, с которыми нужно согласовывать подобную шпалерную развеску, до московской весны с ее слякотью и погодными капризами.