Препринт

«Оранжевый — хит сезона»: правила выживания в женской тюрьме

15 мая 2017 в 11:17
В издательстве «Эксмо» выходят мемуары бывшей заключенной Пайпер Керман «Оранжевый — хит сезона», положенные в основу одноименного сериала Netflix. «Афиша Daily» публикует отрывок из третьей главы книги.
Пайпер Керман

Правозащитник, писатель. Отсидела в тюрьме 13 месяцев за перевозку наркотиков и отмывание денег. В сериале ее героиню играет Тейлор Шиллинг, номинированная за эту роль на «Эмми» и «Золотой глобус».

Четвертого февраля 2004 года, более чем через десять лет после совершения преступления, Ларри привез меня в женскую тюрьму в Данбери, в штате Коннектикут. Вечер накануне мы провели дома: Ларри приготовил мне вкусный ужин, а затем мы свернулись в клубок на кровати и заплакали. Теперь, унылым февральским утром, мы слишком быстро ехали вперед, в неизвестность. Когда мы свернули направо к тюрьме и поднялись на холм, где находилась парковка, нам открылся вид на массивное здание, обнесенное устрашающим забором с пущенной по верху трехслойной колючей проволокой. Если это и был минимальный уровень безопасности, то я точно попала.

Ларри заехал на парковку, и мы с ужасом переглянулись. Почти тотчас рядом с нами припарковался белый пикап с полицейской мигалкой на крыше. Я опустила стекло.

— Сегодня нет посещений, — сказал мне офицер.

Я высунула голову, пряча страх за вызывающим поведением.

— Я здесь, чтобы сдаться.

— О, тогда все в порядке.

Он выехал с парковки. Мне показалось или он действительно удивился?

В машине я сняла с себя все украшения: семь золотых колец, бриллиантовые серьги, которые Ларри подарил мне на Рождество, кольцо с сапфиром, доставшееся мне от бабушки, мужские часы 1950-х годов, которые я всегда носила на запястье, и все сережки из всех лишних дырок, так досаждавших моему деду. На мне были джинсы, кроссовки и футболка с длинным рукавом. С ложной храбростью я сказала:

— Давай покончим с этим.

Мы вошли в приемную. За высоким столом сидела бесстрастная женщина в форме. В комнате было несколько стульев, шкафчики для одежды, таксофон и автомат с газировкой. Совсем новенький.

— Я пришла сдаться, — объявила я.

— Погодите минутку, — ответила женщина, после чего сняла трубку телефона и с кем-то быстро переговорила. — Присаживайтесь.

Мы сели. И сидели несколько часов. Время подбиралось к обеду. Ларри протянул мне сэндвич с фуа-гра, сделанный из остатков вчерашнего ужина. Есть мне совсем не хотелось, но я развернула фольгу и принялась печально жевать изысканное лакомство. Я почти уверена, что до меня еще ни одна выпускница «Семи сестер»Ассоциация семи старейших и наиболее престижных женских колледжей на Восточном побережье США, созданная по аналогии с мужскими колледжами Лиги плюща. не ела утиную печень, запивая ее диетической колой, в приемной федеральной тюрьмы. Хотя как знать?

Наконец в приемную вошла гораздо менее приятная женщина, щеку и шею которой рассекал жуткий шрам.

— Керман? — выкрикнула она.

Мы вскочили на ноги.

— Да, это я.

— А это кто? — спросила она.

— Мой жених.

— Что ж, он должен уйти, прежде чем я тебя заберу. — Ларри выглядел уязвленным. — Таковы правила, а то проблем не оберешься. Личные вещи есть?

Я протянула ей картонный конверт, в котором были инструкции по добровольной сдаче властям, полученные от федеральных маршалов, некоторые юридические документы, двадцать пять фотографий (среди которых было слишком много снимков моих котов), списки адресов друзей и близких и чек на 290 долларов, который мне велели принести с собой. Я знала, что мне нужны будут деньги на счету, чтобы совершать телефонные звонки и покупать… что-то? Вот только я не знала что.

— Чек не возьму, — сказала женщина и протянула его Ларри.

— Но я звонила на прошлой неделе, и мне сказали его принести!

— Он должен послать его в Джорджию, там обработают, — не допускающим возражений тоном ответила она.

— Куда нам его послать? — спросила я, вдруг разозлившись.

— Эй, у тебя есть тот адрес в Джорджии? — через плечо бросила надзирательница женщине за стойкой, дальше копаясь в моем конверте. — Это еще что? Фотографии? Обнаженка есть?

Она подняла одну бровь, отчего ее лицо исказилось еще сильнее. Обнаженка? Правда? Она смотрела на меня, словно спрашивая: «Мне пересмотреть все эти фотки и проверить, какая ты озорница?»

— Нет. Обнаженки нет, — ответила я.

Я всего три минуты как сдалась, а уже чувствовала себя униженной и оскорбленной.

— Так, готова?

Я кивнула.

— Тогда прощайтесь. Раз вы не женаты, свидание, возможно, дадут не сразу.

Она символически отступила на полшага, видимо, чтобы позволить нам попрощаться.

Я посмотрела на Ларри и заключила его в объятия, сжимая изо всех сил. Я понятия не имела, когда увижу его снова или что случится со мной в следующие пятнадцать месяцев.

Казалось, он вот-вот заплачет, но в то же время он тоже злился.

— Я люблю тебя! Я тебя люблю! — сказала я ему в шею и в красивый желтоватый свитер, купленный мной.

Он крепче обнял меня и тоже сказал, что меня любит.

— Я позвоню тебе, как только смогу, — выдавила я.

— Хорошо.

— Позвони, пожалуйста, моим родителям.

— Хорошо.

— И сразу отправь этот чек!

— Ладно.

— Я тебя люблю!

И тут он вышел из приемной, ладонью вытирая глаза. Громко хлопнув дверью, он быстро пошел на парковку.

Мы с надзирательницей посмотрели, как он сел в машину. Как только он скрылся из вида, мне вдруг стало страшно.

Надзирательница повернулась ко мне:

— Готова?

Я осталась один на один с ней и своим туманным будущим.

— Да.

— Тогда пошли.

Она вывела меня через дверь, которой только что хлопнул Ларри, затем повернула направо и пошла вдоль жуткой высокой ограды. Ограда состояла из нескольких заборов, в каждом из которых были ворота с магнитными замками. Надзирательница открыла первые ворота, я вошла внутрь и оглянулась на свободный мир. Затем она открыла вторые ворота. Я прошла вперед, и вокруг меня оказались лишь металлическая сетка да колючая проволока. Внутри меня по новой нарастала паника. Я такого не ожидала. Тюрьмы с минимальным уровнем безопасности описывали совсем по-другому. Все это ужасно пугало меня.

Мы дошли до двери в здание, и нас впустили внутрь. Там мы прошли по короткому коридору в казенную, выложенную плиткой комнату, залитую ярким флуоресцентным светом. Она напоминала старую, обшарпанную больничную палату и казалась совершенно пустой. Надзирательница указала мне на камеру с прикрученными к стенам нарами и металлическими колпаками на всех доступных острых краях.

— Жди здесь, — сказала она и ушла в соседнюю комнату.

Я села на нары спиной к двери и посмотрела в маленькое окошко под потолком, сквозь которое виднелись лишь облака. Наблюдая за ними, я гадала, увижу ли еще когда-нибудь хоть что-то прекрасное. Я раздумывала о последствиях своих давних поступков и всерьез задавалась вопросом, почему я не сбежала в Мексику. Я болтала ногами. Я думала о своем пятнадцатимесячном заключении, что только усиливало мою панику. Я пыталась не думать о Ларри. Потом я сдалась и постаралась представить, чем он занимается, но у меня ничего не вышло.

У меня были лишь смутные представления о том, что может случиться дальше, но я знала, что нужно быть смелой. Не безрассудной, не влюбленной в риск и опасность, не готовой по-идиотски подставляться, чтобы доказать, что я не боюсь, а по-настоящему смелой. Смелой, чтобы молчать, когда нужно; смелой, чтобы наблюдать, прежде чем с головой бросаться куда-то; смелой, чтобы не предавать себя, когда кто-нибудь захочет соблазнить меня или силой заставить пойти в том направлении, куда мне идти не хочется; смелой, чтобы стоять на своем. Я сидела в этой камере бессчетное количество времени и изо всех сил старалась быть смелой.

— Керман!

Я не привыкла, чтобы ко мне обращались как к собаке, поэтому надзирательнице пришлось еще несколько раз окликнуть меня, прежде чем я поняла, что это означает «вставай». Поднявшись на ноги, я с опаской выглянула из камеры.

— Пошли, — сказала она так хрипло, что я не сразу разобрала, что она говорит.

Она провела меня в следующую комнату, где сидели ее коллеги. Оба были лысыми белыми мужчинами, один высокий, больше двух метров ростом, а другой — очень маленький. Они оба посмотрели на меня так, словно у меня было три головы.

— Сдалась добровольно, — бросила надзирательница, чтобы объяснить им ситуацию, и занялась бумажной работой.

В процессе оформления она говорила со мной как с идиоткой, но при этом ничего мне не объясняла. Каждый раз, когда я медлила с ответом или просила ее повторить вопрос, коротышка насмешливо фыркал или — хуже того — передразнивал меня. Я не верила своим глазам. Его кривляние раздражало меня, на что он и рассчитывал, но при этом я злилась, а это давало мне прекрасную передышку от борьбы со страхом.

Надзирательница задавала мне вопрос за вопросом и заполняла формы. Стоя перед ней по стойке смирно и послушно отвечая, я то и дело ловила себя на том, что смотрю в окно, на дневной свет.

— Пошли.

Я вслед за ней вышла в коридор за камерой. Она пошарила на полке с одеждой и выдала мне пару бабушкиных трусов, дешевый нейлоновый бюстгальтер, защитного цвета штаны на резинке, защитного цвета топ, похожий на униформу врачей, и гольфы.

— Какой у тебя размер обуви?

— Девять с половиной.

Она протянула мне синие парусиновые тапки, из тех, что можно купить на улице в любом Чайнатауне.

Затем она показала на унитаз и раковину за пластиковой занавеской.

— Раздевайся.

Я сбросила кроссовки, сняла носки, джинсы, футболку, бюстгальтер и трусики — и надзирательница все это у меня забрала. Было холодно.

— Подними руки.

Я подчинилась приказу и показала подмышки.

— Открой рот и высунь язык. Повернись, присядь, раздвинь ягодицы и покашляй.

К тому, что надо кашлять, я так и не привыкла. Эта процедура должна была показать, не прячу ли я какую-то контрабанду в интимных местах, но казалась мне уж слишком неестественной. Я снова повернулась к ней, абсолютно голая.

— Одевайся.

Надзирательница положила мои вещи в коробку — их должны были отправить обратно Ларри, как личные вещи убитого солдата. Уродливый тюремный бюстгальтер немного царапался, но пришелся мне впору. Как и одежда защитного цвета, что меня немало удивило. Глаз у надзирательницы явно был наметан. За несколько минут я превратилась в заключенную.

Теперь она как будто немного подобрела ко мне. Снимая у меня отпечатки пальцев (это грязная и до странного интимная процедура), она спросила:

— И давно ты с этим парнем?

— Семь лет, — угрюмо ответила я.

— Он знает, что ты натворила?

Что я натворила? Да много ли она знала! Не сдержавшись, я с вызовом бросила:

— Моему преступлению уже десять лет. Он не имеет к этому ни малейшего отношения.

Надзирательницу как будто удивили мои слова, и я сочла это своей психологической победой.

— Вы не женаты, так что ты, наверное, его не скоро увидишь. Сначала ему надо попасть в твой список посетителей.

Ужасная правда о том, что неизвестно, когда я увижу Ларри, чуть не сбила меня с ног. Надзирательница даже не обратила внимания, какой сокрушительный удар мне нанесла.

Ее отвлек тот факт, что никто, похоже, не понимал, как работает камера машинки для печати удостоверений личности. Все по очереди ковырялись с ней, пока в конце концов не сумели сделать фотографию, на которой меня было не отличить от серийной убийцы Эйлин Уорнос. Мой подбородок был вызывающе вздернут, и выглядела я чертовски плохо. Позднее я пришла к выводу, что на тюремных снимках все кажутся либо грозными, либо зловещими, либо испуганными, либо несчастными. Я с гордостью могу заявить, что попала в первую категорию, хотя сама бы определила себя в последнюю.

Удостоверение было красным, со штрих-кодом и надписью «Федеральное бюро тюрем Министерства юстиции США — заключенная». В дополнение к неприглядному фото на нем также был крупным шрифтом напечатан мой регистрационный номер: 11187-424. Последние три цифры определяли место моего осуждения — Северный Иллинойс. Первые пять были уникальными и фактически представляли собой мою новую личность. Подобно тому как в пять-шесть лет я учила наизусть номера телефонов дяди и тети, теперь я молча пыталась зазубрить свой индивидуальный номер. 11187-424, 11187-424, 11187-424, 11187-424, 11187-424, 11187-424, 11187-424, 11187-424, 11187-424, 11187-424.

Издательство

«Эксмо», Москва, 2017, пер. З.Мамедьярова

Скачать

Литрес

Расскажите друзьям