Как премия Тернера превратилась в шоу
Тернеровская премия существует с 1984 года. Заметной она стала в 90-х, и сегодня остается главной в Великобритании в своей области. По крайней мере — наиболее основательно освещаемой в медиа. В конкурсе участвуют художники возрастом до 50 лет, победитель получает 25 тыс. фунтов, остальные трое финалистов — по 5 тыс.
Премию часто ругают за ее популизм. Ее история — история скандалов: среди работ номинантов появлялись симуляция комнаты Саддама Хусейна (2004), керамика с нарисованными гениталиями и секс надувных кукол (2003), пересказ действия порнофильма (2002). Телешоу и церемонии вручения, сопровождающие премию, — отдельная история: то Трейси Эмин заявляется на них пьяной и все думают, что это перформанс (1997), то Мадонна ругается и рассуждает о том, что искусству не нужны деньги (2001).
Такой скандальный формат, в общем-то, был придуман специально. После банкротства спонсоров в 1990 году — инвестбанка Drexel Burnham Lambert — премия проводиться перестала; пришлось ее придумывать заново. К 90-м рынок искусства в Великобритании упал, закономерным продуктом этого кризиса стал феномен YBA – молодых британских художников, а также новая Тернеровская премия, которая агрессивно стала привлекать к искусству внимание СМИ.
Итак — чтобы превратить премию в популярное шоу, количество участников сократилось до четырех, а каждый этапа конкурса новый спонсор, Channel 4, превращал в событие. Премия теперь вручается не за конкретную работу, но за их набор, который был создан в определенный период времени. Затем эти работы представляются на небольшой выставке в Tate, которая предшествует объявлению победителей. Тем самым общество как бы становится равноправным участником оценки искусства (фактически этого, конечно же, не происходит — за что премию и критикуют).
Премия дала путевку в жизнь молодому британскому искусству — осуществив скачок от Энтони Гормли
Энтони Гормли
Один из известнейших современных британских скульпторов-монументалистов, автор 20-метрового «Ангела севера», 30-метрового «Квантового облака» и других работ. и Рейчел Уайтред
Рейчел УайтредОсновной мотив скульптур Уайтред — замкнутое и необитаемое пространство. Такова одна из ее известных работ — памятник жертвам холокоста в Вене., которые следовали традиции британской скульптуры, к Дэмиену Херсту. До конца 1990-х на премии царила полная победа неоконцептуализма с главенством хулиганства и новых медиа. Это иногда вызывало недовольство публики — вплоть до жеста художника Рэя Хитчинса в 1998 году, который вывалил коровий навоз на ступени Tate.
Здесь и далее финалисты премии Тернера-2016. Майкл Дин «Sic Glyphs»
Элен Мартин «Limpet Apology (Traffic Tenses)»
Антея Гамильтон «Project for Door»
Чем шорт-лист Тернера удивил в этом году
В шорт-листе-2016 нет ни фильмов, ни видео, ни пения — как в прошлом году, — ни живописи. Все работы представляют собой гибридные объекты — инсталляции в самом широком смысле слова. Отсутствие разнообразия удивляет — долгие годы список победителей фокусировался на саунд-арте, видео, работах с архивами или теорией и нематериальных форматах. Проекты финалистов этого года — про материальность. Движение в эту сторону началось в прошлом году, когда приз впервые был присужден группе архитекторов Assemble — за проект по реконструкции жилых домов для малоимущих в Ливерпуле.
Роль скандальной работы в этом году принадлежит скульптуре Антеи Гамильтон, и она быстро стала интернет-мемом: огромные руки раздвигают огромные же мужские ягодицы. Своим фаворитом критики пока считают Элен Мартин — с ее постмодернистскими коллажами из повседневных и индустриальных объектов. Джозефин Прайд, самая старшая из финалистов, сравнивает прогулку по галереям с туризмом и предлагает посетителям прокатиться на игрушечном поезде по выставке своих фотографий, напоминающих полуабстрактные работы начала прошлого века. Майкл Дин, единственный мужчина среди финалистов, расставил бетонные абстрактные структуры и деконструированные буквы среди горы монет в £20 436 — определенного английским правительством минимального дохода на семью с двумя детьми. У самого Дина, кстати, два сына.
В своих прогнозах критики делят главный приз (25 000 фунтов) между Дином и Мартин и гадают, повлияет ли уход Николаса Сероты, бессменного руководителя Tate на протяжении 30 лет, на новый курс премии.
Assemble — архитекторы, получившие премию за преображение ливерпульского района для бедных.
Видеохудожник Дункан Кэмпбелл удостоился награды за фильм «It for Others».
Француженка Лор Пруво стала лауреатом за видеоинсталляцию «Wantee», которая посвящена чаепитию с воображаемым дедушкой
Элизабет Прайс удостоена премии за персональную выставку видеоработ «Вулвортский хор».
Мартин Бойс отмечен за скульптурную инсталляцию «Есть ли у слов голоса?».
Сьюзан Филипс получила премию за инсталляцию «Lowlands», посвященную старошотландским песням-плачам.
Ричард Райт отмечен за огромную фреску, выполненную из сусального золота.
Марк Леки стал лауреатом за экспозицию, собравшую самые различные жанры — инсталляции, видео, элементы скульптуры и живописи.
Марк Уоллингер получил премию за протестную акцию State Britain.
Премия Кандинского
Она учреждена в 2007 году фондом Breus Foundation не без оглядки на британский аналог. В отличие от тернеровской премии, на которую могут претендовать художники в возрасте до 50 лет, у нас такого ценза нет: в конкурсе может участвовать любой российский художник. Суммы, вручаемые победителям, сравнимы. В данный момент у российской премии две художественные номинации: «Проект года» — 1,8 млн рублей (это примерно 21 тыс. фунтов), художники до 35 лет могут быть удостоены 450 тыс. рублей (около 5 тыс. фунтов) в номинации «Молодой художник».
На фоне работ тернеровского шорт-листа, где все можно буквально пощупать, номинанты Кандинского в этом году кажутся предельно концептуалистскими. Все они так или иначе про исследование художественного языка или идентичность отечественной культуры. Проект Евгения Антуфьева представляет собой рассуждение на тему русской культуры, Дмитрий Венков обеспокоен сносом памятника Ленину, Таус Махачева — нестабильностью культуры на Кавказе. Пепперштейн провозглашает конец истории, а Логутов, «МишМаш» и Гришаев заняты проблематизацией искусства. Перформансов среди этих работ практически нет, живописи тоже. Преобладает видеоарт и инсталляции, серьезные и… скучные.
Здесь и далее работы финалистов премии Кандинского-2016: кадр из видео Таус Махачевой в амплуа Супертаус
Группа «Синий суп». Фрагмент видеоинсталляции «Cascade»
Аня Желудь «Ландшафт». Из проекта «Хуже, чем ничего»
Андрей Кузькин. Из проекта «Право на жизнь»
До прошлого года о вручении Кандинского писала светская хроника — среди гостей сцены можно было встретить международных селебрити, Роберт Уилсон давал моноспектакль, появлялась Марина Абрамович, пели Петр Мамонов и группа «СБПЧ». Но широкая публика особенно не интересовалась делами Кандинского. Настолько, что с приходом кризиса в 2015 году даже не проводились отчетные выставки — работы художников шорт-листа можно было увидеть только во время презентации на церемонии вручении приза.
Первоначальные амбиции Кандинского так и не удалось воплотить в жизнь: международного жюри, на важность которого изначально настаивал Бреус, по-прежнему нет, выставок за рубежом — тоже. Миссию встраивания российского искусства в мировой контекст премия не смогла выполнить — и фактически представляет собой перетасовывание одних и тех же имен.
Понятно, что рынок отечественного искусства практически отсутствует, галереи умирают и художникам невероятно тяжело, — но Кандинский действительно в этом году действительно утомляет однообразием. Из 17 номинантов «Проекта года» новых только три: Кирилл Преображенский и двое авторов, которые выступают вместе с бывшими номинантами, Светлана Шуваева (вместе с Ириной Кориной) и Дмитрий Власик (с Ксенией Перетрухиной). Из десяти номинантов «Молодого художника» новый только один. В этом году одни и те же художники идут в разных номинациях — включая того же Антуфьева и Махачеву.
Оля Кройтор. Перформанс «Точка опоры».
Андрей Филиппов. Инсталляция «С колесом в голове».
Альберт Солдатов. Видеоинсталляция «Бальтус».
Павел Пепперштейн. Серия «Святая политика».
Евгений Гранильщиков, видеоинсталляция «Позиции», и Тимофей Парщиков проект «Times New Roman».
Ирина Нахова. Проект «Без названия».
Дмитрий Венков. Псевдодокументальный фильм «Безумные подражатели».
Гриша Брускин и скульптуры из серии «Время Ч». Арт-группа AES+F с проектом «Священная аллегория».
Полина Канис. Видеоработа «Яйца».
Юрий Альберт. Проект «Moscow Poll».
Таисия Короткова. Проект «Воспроизводство».
Александр Бродский. Инсталляция «Дорога».
Евгений Антуфьев. Проект «Объекты защиты».
Вадим Захаров. Инсталляция «Гарнитур «Святой Себастьян».
Диана Мачулина. Работа «Труд».
Алексей Беляев-Гинтовт. Выставка «Родина-дочь».
Владлена Громова. Видео «Портрет».
Анатолий Осмоловский. Серия бронзовых скульптур «Изделия».
«Шорт-лист Кандинского привел меня в некоторое недоумение. В двух главных номинациях — «Проект года» и «Молодой художник. Проект года» — представлены люди фактически одного художественного поколения. Таус Махачева (1983), Евгений Гранильщиков (1985), Полина Канис (1985). Андрей Кузькин и Аня Желудь чуть старше, родились в 1979-м и 1981-м соответственно. Прикол также и в том, что все эти художники уже являются лауреатами как премии Кандинского, так и «Инновации». Таус пять лет назад получила «Инновацию» в категории «Новая генерация», но за пять лет, видимо, так и не вышла за рамки «молодежки». Кузькин — лауреат «Инновации» («Новая генерация»), Гранильщиков — лауреат ПК («Молодой художник»), Анна Желудь получила «Инновацию» в 2010 году в номинации «Новая генерация». Самая комичная ситуация с Полиной Канис, которая в 2011 году за работу «Яйца» получила премию Кандинского в номинации «Молодой художник. Проект года», а в 2016 году снова номинирована на «Молодого художника». Премия-инфантиль какая-то просто. Предлагаю на церемонию вручения ПК позвать выступать группу «Смысловые галлюцинации» — у них есть как раз приличествующий случаю хит».
«Премии у нас в стране любят. Каких только нет. И везде проблема одна — мало ярких имен и проектов. Поэтому выбор ограничен. Возможно, номинация должна быть одна — лучшему художнику или проекту — неважно, молодой он или нет. Это повысит престиж премии. Имеется и вопрос о квалификации и ротации жюри — здесь есть над чем работать. Можно было бы объединить все премии в одну — а так усилия и средства размазываются тонким слоем».
«Премия Кандинского задумывалась как демократичная структура. Первый год премии удался, второй тоже. На третий год премию дали Гинтовту, и Осмоловский устроил скандал на вручении, называя случившееся позором, а Гинтовта — фашистом. Из-за этого премия потеряла главного спонсора — Deutsche Bank. Еще 3–4 года назад шутили, что надо идти в Родченко учиться, чтобы потом Кандинского взять: Свиблова в жюри постепенно вытеснила Бакштейна.
С ротацией одних и тех же лиц в шорт-листах вообще смешно. Анонимности на первом этапе нет, все жюри знает, кто из нужных художников что сделал за последнее время. Художники могут и сами подавать заявки, но это бред, никуда они таким образом не пройдут. Кроме того, размер премии молодым просто смешной, на грани оскорбления. Хуже только гранты в 20 000 рублей от «Гаража», якобы обеспечивающие художникам финансовую независимость.
Скучно в результате все выглядит, потому что члены жюри, выдвигающие художников, дорожат своими теплыми местами больше, чем искусством. Кто виноват — исторически сложившаяся система общественного взаимодействия. А делать — то, что считаешь нужным, — и будь что будет».
«Наша новая постсоветская система искусства основывалась поначалу преимущественно на ценностях успеха, медиального и рыночного, а наши новые премии хотели быть локомотивами подобного развития. Господствовавшим тогда было умонастроение, согласно которому главными задачами художественной ситуации было привлечь к себе общественное внимание, предложить себя власти, политической и экономической, получить признание на интернациональной сцене. И добиваться всего этого следовало, опираясь на пиар-технологии и инвестиции в репрезентацию.
Мне же казалось, что это крайне односторонний тип развития, игнорирующий сокровенную суть искусства — творческую, поисковую, его интимную составляющую, которая всегда должна оставаться внутри искусства, которую не надо, да и невозможно вынести на публику, но которую крайне важно развивать и поддерживать. Отсюда, признаюсь, ставка по медиальность, попсовость, которую делали и премия Кандиского, и «Инновация», вызывала некоторое раздражение и протест. Но признаем: в те годы все это было присуще не только нашему контексту: это был общий неолиберальный вектор развития, который в странах со слабой и не имеющей традиций инфраструктурой принимал достаточно гротескные формы. Присуще они, кстати, были и новой инфраструктуре Лондона, а Англия ведь для современного искусства всегда была (да во многом остается и поныне) крайней периферией. Отсюда все то, можно было вменить премии Кандинского, вменялось и Тернеровской премии, к которой наша премия, собственно, и апеллировала даже своим названием. Что, кстати, тоже удручало скудностью воображения и слишком очевидной склонностью к имитации чужих образцов.
Проблема только в том, что Лондон, претендуя на роль нового хаба мирового искусства, создал целые фабрики художественного образования и производства художественного знания. У нас же все это стало делаться значительно позднее, непоследовательно и несравненно менее успешно и умно. Но делаться тем не менее стало. Кстати, тот же фонд Бреуса не только запускает теперь арт-электрички, но и издает книги и каталоги, да и церемонии награждения стали спокойнее и профессиональнее. На дворе новые времена, многое меняется — и кое-что даже в лучшую сторону. И вообще — признаюсь, сколько бы ни был я скептичен по отношению к премиям, но получать их приятно. В этом году я уже получил их две, может, в декабре получу и третью».
Выводы
После того, как события вокруг ГЦСИ сделали будущее «Инновации» неявным, «Кандинский» мог бы укрепить свои позиции и после несветского прошлого года радикально пересмотреть свой формат. О проблемах отечественного искусства не рассуждает только ленивый — а их исследованием занимается целый институт. Российское искусство слабо включено в глобальный контекст и по большому счету самореферентно, оттого с трудом поддается переводу, и неизбежно цепляется за прошлое — в попытках осмыслить само себя и свой советский опыт. Тернеровская премия представляет собой этап закономерной стратегии продвижения молодых художников на рынке, Кандинский же напоминает ежегодное соревнование узкого круга лиц, где призы раздаются одним и тем же. Удивительным образом в попытках стать более серьезной Тернеровская премия развернулась от пристального внимания к постконцептуализму в сторону условно более эстетическую. Монотонно-концептуальному Кандинскому, парадоксальным образом, хочется посоветовать того же — в том числе, чтобы соответствовать духу времени и — увы — запросам рынка.
Премия Тернера
Премии Кандинского