Когда мы накануне открытия выставки распаковали «Девятый вал», то все стали фотографироваться рядом с этой картиной. Кажется же, что все знаем и работу, и художника — любим мы его или не любим, но это все равно один из хитов Айвазовского. Определенное отношение зрителя к нему было всегда: есть зритель простодушный, которому нравится все. А есть зритель снобистский и критический. Может показаться, что в Айвазовском было слишком много коммерции, работы ориентированы на публику и на успех, — отсюда давно выработавшееся отторжение Айвазовского.
Искусство развивалось своим сложным и зачастую противоречивым путем, а Айвазовский как бы родился романтиком и на всю жизнь им остался. В нем жил интерес к свободе стихий, и с этим связано романтическое состояние, которое многие из нас переживают в юности.
Я люблю Айвазовского за преданность теме и огромное мастерство художника, которое не изменяло ему до глубокой старости. «Волна», например, написана в возрасте 70 лет, а он по-прежнему без боязни стоял перед огромным холстом, его рука и глаз безошибочно определяли верный мазок. Работа заставляет нас подходить все ближе и ближе, нас увлекает рисунок волн, форма и глубина бездны. В таких работах разыгрываются драмы человечества и мира — доходящие практически до космизма.
Исследователи его письма каждый раз говорят, что приемы художника ясны, он использует не так много красок, но умеет с таким мастерством положить их послойно, что создает бездонность и многообразие оттенков, световых и цветовых. Его картины несут в себе ощущение мощи световых потоков — освещенность гребня волны, кипение и стремление воды, и обратите внимание, как среди этого всего он может невероятно точно задать контрапункт, цветовой мазок, который собирает иную энергию.
Всем знакомая картина из Третьяковской галереи «Черное море» в свое время поразила Крамского тем, что, кроме неба и волн, в ней нет ничего, но есть океан, безмерный и безбрежный, вечно движущийся, вечно колышущийся, как дыхание мира и символ судьбы человеческой. Неслучайно на картине Крамского «Неутешное горе» женщина, потерявшая ребенка, появляется на фоне именно этой картины — как символа рока и судьбы человеческой, символа стойкости. Крамской говорил, что среди 3000–4000 картин Айвазовского сыщется несколько десятков, совершенно идеальных по своему исполнению.
Я по-разному относилась к Айвазовскому, но сейчас понимаю, что он гораздо богаче, чем просто изобразитель моря. В каждой картине его мастерство соединяется с глубокими чувствами и серьезными мыслями — и все это создает тот образ мира.
Айвазовский не первый из русских художников, кто обратился к изображению моря, но так, как начал его изображать он, до него никто не писал. Щедрин, замечательный художник начала века, был постарше — и для Айвазовского он стал кумиром. Он тоже писал море, но больше прибрежные сцены — открытое море он не любил, считал движение волн слишком неряшливым. Главная заслуга Айвазовского в том, что он поставил изображение моря в один ряд с серьезной исторической живописью. Пейзаж у нас всегда недооценивался, а Айвазовский уравнивал его и выводил на один уровень значительности с большими историческими полотнами.
Если бы я могла забрать какую‑нибудь работу домой, то выбрала бы «Вид Венеции. Сан-Джорджо». Морской пейзаж написан на доске, и сама основа дает художнику возможность абсолютной гладкописи. Эта картина замечательна тем, что в ней есть абсолютная ясность, чистота и покой: так удачно выбрано место и замечательно соотносится передний план со спокойной водой, пространством неба и спокойными облаками. Кстати, кроме моря на выставке мы покажем и несколько портретов — это для Айвазовского нехарактерное дело, он не так часто их писал. Среди них есть совершенно замечательный портрет путешественника Платона Чихачева, написанный в Италии. Абсолютно романтический образ: мечтательная поза, красный колпачок на голове, палуба парусника, море и уходящая перспектива.
Мы не то что пытаемся реабилитировать Айвазовского, но этой выставкой хотим показать его разнообразие и глубину. Да, при жизни он был коммерческим художником, продумывал где и как устраивать выставки, но большую часть из них проводил с благотворительной целью — деньги за вход отдавал бедным студентам и молодым художникам, крестьянам, пострадавшим от неурожая. Он был достойным человеком — и первым нашим художником, который получил орден Французского легиона, — причем дважды. Имея невероятную известность в Европе, он всю жизнь прожил в Феодосии, где и родился. Для жителей этого тогда еще маленького провинциального города он провел водопровод, который снабжал его 50 000 ведрами воды в сутки. Он открыл библиотеку и построил археологический музей. Он жертвовал деньги на армянские школы и церкви, отдавал картины для украшения армянских храмов.
Конечно, человек не может быть идеальным во всех отношениях. В воспоминаниях о нем можно встретить такой забавный момент: Айвазовский очень любил, когда его награждали орденами. У него есть такой большой автопортрет, что мы даже не смогли его получить — на нем он изображает себя в полном адмиральском мундире со всеми орденами, что у него только были.
Каждое море отличается цветом волны и длиной — при солнечной погоде в Атлантике можно увидеть изумительный голубой перламутр, который не передать словами. Невероятное море в Латинской Америке. Совершенно невероятное — на севере: полярное небо днем опалового цвета, передать это в красках невозможно. А у тропиков очень яркие краски. Если песок — то по-настоящему белый, если пальмы — то зеленые, если небо — то действительно выразительное. А Айвазовский рисовал больше Черное море, и вода у него получается зеленоватой.
Существует масса школ маринистов, которые в основном используют воду для создания фона: представители английской школы много рисовали парусники — и их как будто бы интересовали именно корабли. А главная заслуга Айвазовского в том, что он делает воду и свет главными героями картин. Все остальное у него вторично. Тот же «Девятый вал» — вода просвечивается лучами, и все получается красиво и ярко.
Я бы, конечно, хотел себе все работы Айвазовского, но больше всего мне бы хотелось «Закат» — он находится, если не ошибаюсь, в музее города Баку, и эта картина очень интересна своими голубоватыми тонами. Кроме того, она небольшая, легко поместится в квартиру. А так, мне кажется, для дома больше бы подходили импрессионисты.
Если бы Айвазовского не было, то появился бы другой художник, который всю жизнь рисовал море. Знаете, в свое время был фантастический рассказ о том, как один человек из будущего попытался попасть в прошлое и скупить все работы Ван Гога. А потом оказалось, что в это же время существовал человек, который писал в точно такой же манере — и стал известен вместо него. Я не думаю, что есть какая‑то всенародная любовь к Айвазовскому. Люди спешат на его выставку, потому что это стало модно — точно так же было и с Серовым. «Девочка с персиками» годами висела в Русском музее, и на нее никто не рвался смотреть. А как только организовали выставку, провели рекламную кампанию, то вы видели, что творилось. То же и с Айвазовским. С одной стороны, я только это приветствую: люди начинают узнавать своих авторов, но, с другой стороны, я уверен, что это не столько любовь, сколько мода.
