6 спектаклей о войне и мире

Один из первых сюжетов художественной литературы — история о приключениях Одиссея во время его пути на родину после окончания Троянской войны. Экспериментатор Андрей Прикотенко делает сюжет Одиссеи современным, при этом не урезая самобытности гомеровской поэмы. От древности здесь остаются античные боги и мифические чудовища, масштаб музыкального и цветового оформления. Только зритель оказывается не в идеалистической вселенной, где красота и гармония спасают мир, а в постмодернистской раздробленной реальности. И Одиссей уже больше не герой, а обычный человек с такой понятной мечтой: вернуться домой, к своей привычной и спокойной жизни с женой и сыном.

Лаконичный спектакль-проповедь за мир и против войны. Постановка о том, что у войны нет лица, зато оно есть у ее невольных участников. Почти пять часов зритель наблюдает за тем, как распадается жизнь от прикосновения к трагедии войны. Попытки героев романа выстроить былой быт, вернуть вещи на свои места в новых обстоятельствах тщетны. Спасением в спектакле звучат слова Пьера Безухова: «После разочарования должно прийти пробуждение. Тьма и злоба властвуют над жизнью только, пока человек темен и зол. Поэтому люди сами себе надежда».

Масштабный зрелищный цикл о мире, в котором царит хаос. В нем герои-индивидуалисты пытаются справиться с чувством вины и восстановить порядок в непрекращающейся войне. Театральный сериал на момент написания статьи состоит из трех сюжетов, показанных не в хронологической последовательности: «Эпизод 1. Восстание», «Эпизод 2. Железное сердце» и «Эпизод 7. Учитель». Горечь антиутопий уравновешивается невероятными изобретениями сценографов и фантасмагорическими костюмами. В «Восстании», например, под потолком театра протягивают канат для революционера-канатоходца Тибула.

Две постановки одного режиссера по произведениям немецких классиков о природе насилия и неизгладимых последствиях войны и людях. В центре обоих спектаклей — жизнь человека, поглощенного идеей войны или революции.

«Война — кормилица», — зловещий лозунг «Мамаши Кураж», написанной Бертольдом Брехтом накануне Второй мировой войны. Драматург стремился покончить с театром-иллюзионистом и показывать зрителю реалистичную картину, предлагая самостоятельно сделать выводы. Спектакль идет под вой сирен и грохот марша и разворачивается античной трагедией. На заднике сцены — толпа из одинаковых бумажных манекенов, с их лиц ужас стер индивидуальность. Мамаша Кураж сменяет костюмы, как в разные эпохи война сменяет внешние атрибуты, неизменно их сопровождает только один спутник — смерть.

«Маузер» описывает более позднее время, это вариация одной из глав «Тихого Дона» Михаила Шолохова, собранная Хайнером Мюллером. В центре сюжета — роковой судебный процесс над бывшим героем революции, усомнившимся в ее правильности. Авторы, а за ними и режиссер показывают войну и революцию исключительно в черно-красных цветах траура и крови, где спасенных нет и после катастрофы остается только эхо плача.

Постановка переосмысляет традицию литературного театра и исполнения фронтовых стихов: не сухая декламация, а кинематографичное исполнение, словно в клипе. Свойственные «Гоголь-центру» драйв и изобретательность в сочетании с мастерством артистов отправляют зрителя в видеоархив жизни рядового поэта оттепели. Режиссер проводит параллель между временем Левитанского и нашими днями. Герои стихотворений оживают, и зритель убеждается, что во все времена человек хочет одного: жить, любить — быть счастливым. В произведениях Юрия Левитанского главное — не дань страданиям и бедам, а обычный, бытовой мир с его сложностями и радостями.