Астронавт Крис Хэдфилд о музыке, различии культур и глупостях в космосе

Я работаю с космосом уже 21 год и полетел туда вовсе не случайно. Никто не хватает людей на улице и не кидает в космический корабль. Я долго готовился, меня выбрали среди 5000 претендентов. Это был долгий процесс отбора и обучения. Так что меняет скорее не сам полет, а подготовка к нему. Она помогает изменить взгляд на многие вещи, на то, как ты живешь, как ты думаешь о мире вообще. А сам полет — это как вишенка на торте, создаваемом за десятилетия работы над собой.

Конечно, нахождение на борту космической станции дает то, что нельзя почувствовать никак иначе. Например, возможность облететь весь мир за 92 минуты, и по первому времени это похоже на веселый аттракцион. Но я облетел наш мир 2650 раз. И восприятие постепенно меняется, вы начинаете видеть мир таким, какой он есть. Мир без территорий, границ и мимолетных политических конструкций. Древний мир, которому 4,5 млрд лет. Жестокий мир, претерпевший грандиозные катаклизмы в прошлом, которые оставили огромные шрамы — астероидные кратеры. Но также из космоса заметны человеческие общности. Например, похожи небольшие города в России — они стоят на реке, у них заметен центр и пригороды, к ним подходит железная дорога, а вокруг них — фермы. Те же паттерны можно увидеть в Малайзии, в Новой Зеландии, в Южной Америке. И вы уже понимаете гораздо больше, начинаете постигать, что представляет собой человечество в глобальном смысле.

За те годы, пока я служу астронавтом, я всегда старался сделать все, чтобы делиться своим опытом. Это чрезвычайно редкий человеческий опыт — людей, которые побывали в космосе, даже меньше чем, лауреатов Нобелевской премии. И на нас лежит большая ответственность. Технологии за последние годы ушли далеко вперед. Если во время первого полета в 1995 году у меня было только любительское радио и пленочная камера, то во время третьего (2012–2013 годы) уже вовсю существовали социальные сети.

Роскосмос, НАСА, Канадское космическое агентство — это огромные корпорации, которым тяжело быстро подстраиваться под эти изменения, особенно когда дело касается коммуникаций. И на интернет как на инструмент, который поможет мне общаться с миром, указали мои дети. Уже за пару лет до моего третьего полета я завел себе аккаунт в твиттере и был поражен его простотой и эффективностью.

Конечно, я не ожидал такой популярности в сети. Но вообще после своего первого космического полета я оказался на обложке журнала Time, и есть даже банкноты с моим изображением, в честь меня называли школы. Поэтому не могу сказать, что все изменилось очень резко. Скорее эта популярность накопилась за длительное время.

Появление поп-культурных произведений, фильмов вроде «Гравитации» и «Марсианина» отражает то, чем интересуются люди. А я как раз один из тех, кто делал те вещи, показанные на экране. И теперь даже на улицах Москвы люди останавливают меня и здороваются. Известность не особо беспокоит, меня окружают в основном приятные люди, и иногда кажется, что я постоянно нахожусь на семейном сборище, где каждый второй — это мой двоюродный брат. Становясь космонавтом, ты автоматически выбираешь публичность. Это важная часть нашей работы.

Конечно, не я притащил гитару на МКС. Тебе разрешают взять с собой маленький пакет личных вещей размером с туалетный несессер с определенными предметами. Вот на станции «Мир» всегда были разные музыкальные инструменты. Русские были первыми, кто взял с собой гитару на «Салют-6». И когда я побывал там в 1995-м, я понял, что музыка на станции — это отлично. И понял это не только я, но и психологи из НАСА. Музыка важна для человеческой души, музыка помогает поддерживать ментальное здоровье. И не только прослушивание музыки, но и ее исполнение и создание. Итак, психологи НАСА решили отправить гитару на борт МКС летом 2001 года. Эта гитара Larrivée канадского производства летает в космосе уже 15 лет, и практический каждый день на ней кто-нибудь играет. Например, Роман Романенко, который был в моей команде (до этого он состоял в рок-группе), и Том Маршберн (более классический гитарист). И я тоже играл на ней. В общем, из команды на борту обязательно находился один музыкант.

На борту есть большая музыкальная библиотека, организованная также в рамках психологической поддержки. В огромной электронной базе есть практически любая существующая музыка, и ты можешь слушать все, что хочешь. Когда кто-то работает или делает упражнения, то берет наушники.

Но для меня музыка — это не то, к чему я могу относиться пассивно. Я сам пою, играю и сочиняю. Бывало, музыка играла в голове, а по ночам я записывал ее. Брал гитару в мою маленькую тесную kayuta и записал так целый альбом. Он называется «Space Sessions: Songs from a Tin Can». Он вышел где-то год назад. Для меня он стал еще одним способом поделиться необычным опытом. Ведь люди воспринимают информацию через искусство интуитивно — совсем иначе, нежели через научные объяснения.

А вообще, мне не важно, в каком именно месте писать музыку: сидя в автобусе, на берегу реки или зависнув у иллюминатора космического корабля. Музыка рождается у тебя в голове, а не в конкретном месте. Главное — почувствовать правильный творческий настрой и иметь вдохновение. Космический корабль — довольно вдохновляющее место, но Земля все-таки вдохновляет намного сильнее.

Самое сложное в космосе вовсе не замкнутое пространство, постоянное присутствие одних и тех же людей или нехватка общения с близкими. Труднее всего справиться с огромным количеством работы и помнить очень много всего. Представьте, вы тренируетесь долгие годы, должны выучить тысячи разных инструкций, а потом за те короткие 6 месяцев на борту одна из них может решить вопрос между жизнью и смертью. Нам всю жизнь приходится учиться тому, что может вовсе и не пригодиться, — но очень важно помнить все.

У обывателей обычно имеется неправильное представление, что космонавтам одиноко, что они чувствуют себя странно. Но это не так. Во время полета я мог общаться со своей семьей каждый день по телефону, и раз в неделю — по видеосвязи. Те люди, с которыми ты находишься на станции, — это не какая-то компания незнакомцев. Ты их знаешь до полета уже много лет, вы вместе тренировались, и они становятся практически семьей. Космический полет — это естественное продолжение многолетней работы, начавшейся на Земле. Я был капитаном корабля и работал с командой очень осторожно, чтобы наше общение складывалось здраво и продуктивно.

Хотя люди на Земле только и видят, как мы бездельничаем, участвуем в пресс-конференциях, отправляем фотографии в соцсети, на самом деле на орбите работа кипит 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. Людям сложно увидеть 99% того, что мы выполняем, все те 200 экспериментов, которыми мы заняты. Но обыватели предпочитают копаться в мелких дурацких деталях, из которых выстраивают все представление о космосе. Например, в фильмах все всегда вертится вокруг трений между членами экипажа. Но ничего не поделать — эти интриги развлекают зрителя.

Все мы принадлежим разным культурам, и они сменяются не только при пересечении границ страны. В нашей семье было пятеро детей, и все мы воспитывались с одним языком, с одной религией, с одними родителями в одном доме. Но если бы вы пообщались с моей сестрой, вы бы поняли, что одни и те же слова могут значить для нас разные вещи. Примерно та же ситуация происходит и на борту. Главное — признавать, что все люди разные и нужно уважать их отличия. Это делает нас сильнее. Все по-разному готовят завтрак, по-разному празднуют день рождения, по-разному соболезнуют трагедиям — и это культурное многообразие обогащает. И представьте: мы ужинаем на станции все вместе — кто-то вырос в Техасе, кто-то — в Белоруссии, кто-то — в Казахстане. У всех разные блюда, специи — даже горчица у всех отличается. Иначе было бы просто скучно.

Нельзя считать, что чья-то культура единственно правильная. Мы усердно работали с командой перед полетом, чтобы научиться понимать друг друга. И именно в том, что мы разные, был наш успех. Мы даже установили рекорды по количеству проведенных научных исследований на борту.

Я был представителем НАСА в России и прожил в Звездном городке четыре с половиной года. Так что я знаю всех российских космонавтов. Также за свои полеты мне довелось работать с восемью из них. В космонавты — будь то в России, в Японии или в Канаде — берут один и тот же типаж людей, и отбор очень жесткий. Все они должны иметь сильное техническое образование, быть смышлеными, достаточно терпеливыми и сдержанными, чтобы работать в команде. В этом смысле у космонавтов из разных стран больше общего, чем отличного. Все они люди, которые пытаются делать свою работу хорошо. И вообще они просто классные ребята. Например, Олег Новицкий из Белоруссии — замечательный, очень способный, интересный человек. С ним не то что в космос лететь, а что угодно делать можно. И все эти люди представляют семь с половиной миллиардов. Сейчас их на борту станции трое, но скоро будет шестеро. И поверьте, они отличные представители, независимо от того, откуда они родом.

Прямо сейчас происходят удивительные открытия. Меня больше всего волнуют те, которые связаны со здоровьем нашей планеты. Конечно, если вы живете где-нибудь в Щелково, трудно ощутить какие-то глобальные сдвиги. Люди на окраине Москвы погружены в свои локальные проблемы. Но отстраненный взгляд из космоса позволяет лучше изучить происходящие изменения и понять, что нормально, а что нет.

Также теперь мы впервые в истории изобрели инструменты, которые позволяют исследовать другие планеты и искать жизнь где-нибудь еще. Это довольно волнующе, потому что если мы не одни во Вселенной, то нам предстоит многому научиться.

Другие интересные исследования касаются силы гравитации. Совсем недавно удивительные эксперименты позволили впервые обнаружить гравитационные волны, впервые мы начинаем понимать истинную сущность самой гравитации. Кстати, исследование гравитации на субатомном уровне проходит не только на Земле, но и на борту МКС.

Думаю, здорово жить в то время, когда технологии развиты настолько, что они могут нас спасти от астероидов. Стоит помнить, что Россия — самая большая страна в мире, и одна из наиболее вероятных мишеней для них. Свидетельства Челябинского и Тунгусского метеоритов показывают, что это вовсе не научная фантастика. На наш мир каждый день падает 50 тонн метеоритов! Это одна из естественных угроз для всех нас, хотя об этом не говорят каждый день по телевизору.

Многие фильмы о космосе просто нелепы, но их весело смотреть. И их реалистичность неважна для меня. Но если вы ищете тот, что достаточно точно отображает реальность, — смотрите «Аполло-13». Рон Говард, снявший его, старался придерживаться фактов, использовал реальные переговоры с ЦУПом, а его сценарий вычитывали астронавты. Получился он, конечно, не идеальным, но за 2 часа вполне можно понять, каково быть астронавтом.

«Марсианин» тоже неплох. Парня, который написал книжку, зовут Энди Вейр. Я знаю его достаточно хорошо. Очень интересный человек, инженер-электрик и отличный автор. И хотя некоторые из моментов никогда бы не могли произойти на самом деле, большинство правдоподобно. Он хорошо поработал, чтобы все было научно, а не просто казалось комиксом. Да и фильм получился хорошим. Мэтт Деймон придал Марку Уотни правильный характер. Но лучшая книга про астронавтом, на мой взгляд, — это автобиографичная «Carrying the Fire» («Неся огонь») Майка Коллинза. Ее точно стоит почитать.

Меня уговаривали написать книгу еще в 1990-х, но тогда я чувствовал, что пока не сделал чего-то значимого для этого. В начале 2000-х я потихоньку начал делать кое-какие записи, собирать истории, которые могли бы попасть в книгу. Серьезно взялся писать в 2010-м, за пару лет до моего третьего полета. На станции писать времени особо не было — там слишком много дел. И после моего возвращения весной 2013-го я собрал все свои черновики и подготовил их к публикации. В итоге на весь проект ушло 10 лет. Но с тех пор я написал еще две книги и работаю над четвертой.

Последнюю четверть века мне постоянно задают вопросы самые разные люди — от 4-летних до 90-летних. Единственное, что меня заботит в вопросе, — насколько задающему интересно услышать ответ. Если человек искренне интересуется — это здорово, и я делаю все, чтобы ответить исчерпывающе. А глупые вопросы — те, которые спрашивают, заведомо не нуждаясь в ответе.

В основном люди интересуются, как устроен туалет и ванная в космосе, какая там еда — в общем, как устроен быт. Это нормальный человеческий интерес, я их понимаю. Я так же не представляю, например, каково быть полицейским. Мои знания об их жизни основаны на плохих фильмах вроде «Закон и порядок. Специальный корпус», «L.A. Law» («Закон Лос-Анджелеса») или «Hill Street Blues» («Блюз Хилл-стрит»). Поэтому к любым вопросам я отношусь с пониманием. Я же один из немногих экспертов в этой области, и я был бы плохим астронавтом, если бы считал, что люди задают мне глупые вопросы.

Вместо того чтобы 20 лет отвечать на один и тот же вопрос про то, как астронавт чистит зубы, я однажды достал камеру и снял этот процесс. Это многое прояснило людям. Увидев один такой ролик, они уже могут домыслить остальные бытовые мелочи, а затем копать дальше: «Если вода ведет себя так, то как же она проходит по трубе, или как работает насос, если нет гравитации? Или как вы не задыхаетесь, когда перед вашим лицом застаивается облако выдыхаемого углекислого газа?» Поэтому я стараюсь отвечать на все вопросы.

Смотрите марафон фильмов ко Дню астероида всю неделю на Discovery Science.