«Сажать за шутки нельзя. Вырывать из контекста — тоже»: стендап-комики о деле Мирзализаде

После того как Идрака посадили на 10 суток, стало грустно и страшно. Грустно от несправедливости. Страшно от беззащитности.

Сажать за шутки нельзя. Вырывать шутки из контекста нельзя. Владимир Соловьев вырезал фрагмент (преследование Мирзализаде началось после того, как фрагмент выступления был показан на ютьюб-канале Владимира Соловьева с заголовком «Грязь под ногами». — Прим. ред.), и именно это событие создало волну унижения и оскорблений. За голову Идрака назначили награду и напали в центре Москвы. В интернете появилось невероятное количество оскорбительных комментариев, в том числе по национальному признаку.

Шутка Идрака подняла важную проблему, с которой каждый день сталкиваются тысячи людей в России. Цель этой шутки — пробудить в людях эмпатию. Поступок Владимира Соловьева пробудил в людях ненависть и злость. Идрак — не враг.

Люди должны знать полную картину ситуации. Я верю, что если общество продемонстрирует свое возмущение, такая история больше не повторится.

Чувствую себя нервно. У меня осенью был большой концерт в Москве, перед началом мне сказали, что в зале будут люди из Центра «Э»Главное управление по противодействию экстремизму Министерства внутренних дел.. Я буквально на ходу сканировал свой материал и выкидывал шутки, за которые могут притянуть. Потом мне сказали, что люди из Центра «Э» были, потому что им нравится мой стендап. Не успокоило. После ареста Идрака чувствую себя как на том концерте, только постоянно.

Кажется, нет никакого способа справиться с этой ситуацией, кроме максимальной огласки. Так называемые «журналисты» разных «Вестей» и «Известий» еще сильнее разнесли свою версию произошедшего с вырванной из контекста шуткой и вложили в умы людей заключение, что Идрак правда сознательно хотел оскорбить русских. Пытаемся хотя бы своих близких убедить в том, что это не так.

Мол, «А что ты хотел, не надо было так шутить» или «Вообще это отстой, но конкретно Идрак мне не нравится, так что пусть сажают». Это ненормально, и общество движется не в ту сторону. За творчество нельзя сажать независимо от личности автора.

Мне очень обидно и страшно. Страшно, потому что это уже не первый звонок, [сигнализирующий], что комиками стали интересоваться. Особенно популярными комиками. А я хочу стать популярным, но в тюрьме сидеть не хочу. У меня есть политические шутки, они смешные, и отказываться от них я не буду. Но ясно, что паника посеяна, и я подумаю несколько раз над формулировкой, прежде чем выступать с материалом.

Вся ситуация [вокруг Идрака Мирзализаде], по-моему, выглядит так, будто [государству] нужно было устроить показательную порку. Под раздачу попадают те, кто имеют более или менее большую аудиторию. И еще одно условие: шутка, сказанная комиком, должна, на первый взгляд, выглядеть оскорбительной, чтобы ее можно было натянуть на наши гибкие статьи, особенно на статьи 282Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства. и 148Нарушение права на свободу совести и вероисповеданий, в частности, публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих. УК РФ. Я не знаю всех подробностей дела, но в таких ситуациях обычно делают анализ текста. В данном случае из контекста понятно, что Идрак иронизировал, причем довольно толсто. И вообще человек недавно получил вид на жительство, он делает все, чтобы официально работать, вести бизнес, платить налоги в этой стране — а на него вешают экстремизм.

Для меня десять суток ареста за такую штуку — слишком строгое наказание. Возможно, оно и должно быть, но более мягким. Я сам никогда не шутил на резкие опасные темы и с самого начала писал материал в рамках «Стендапа на ТНТ», поэтому чувствую себя нормально — меня не привлекают темы политики или национальности.

Проводя параллели между развитием стендапа в Америке и в России, вспоминают полицейские преследования американских комиков середины XX века. Самым известным таким комиком был Ленни Брюс. Его много арестовывали и судили за слова, сказанные со сцены, а сейчас считают иконой стендапа — он первый начал говорить жесткие вещи, которые шли вразрез с общественным мнением. Правда, к концу карьеры Ленни Брюс был буквально раздавлен — ему не давали выступать, он извинялся, пытался вернуться в струю принимаемых в обществе комиков.

Если и происходят суды, то частного порядка. Например, у британского комика Стюарта Ли был мюзикл, где в ток-шоу Джерри Спрингера приходят Сатана и Иисус и начинают разбираться. После этого на Стюарта Ли ополчились религиозные объединения — после концертов его караулили с плакатами и мешали выступать. Но государство этих религиозных фанатиков не поддерживало, и суд не вставал по умолчанию на сторону обвинения — в этом прелесть независимой судебной системы.

Вся история с Идраком чудовищна, она касается не только комиков, но для меня это еще и уродливое эхо моей собственной истории. Правда, в меньшем масштабе, потому что мне не пришлось сидеть в спецприемнике 10 суток. Внезапно за репост «ВКонтакте» (речь о репосте митинга в поддержку Алексея Навального 21 апреля. — Прим. ред.) меня стали разыскивать по всей Москве сотрудники Центра «Э» и полиция. За репост мне вменили статью 20.2, пункт 2, и после ночи в КПЗ суд постановил выплатить штраф — 30 тыс. рублей. В моменте мне показалось, что я вышел из истории как ни в чем не бывало, но после этого было несколько сложных месяцев. Я выпал из жизни и из работы. Сейчас чуть лучше — это видно по динамике моего ютьюб-канала.

Как только я узнал, что Идраку дали повестку в прокуратуру, то спросил, нужны ли ему адвокаты, и связался со своими правозащитниками. В апреле, когда меня задержали, адвокаты посоветовали собрать характеристики с места работы — их моментально оформил StandUp Store Moscow, — и я сделал то же самое для Идрака. Все площадки и клубы Москвы, Казани, Петербурга откликнулись быстро — кто‑то прислал электронные письма, а какие‑то документы я забрал и отвез адвокату Идрака сам. Все это чудовищно, но когда появляется опыт, приходит понимание, как взаимодействовать с проблемой.

В идеале [государству нужно], чтобы у тебя не было адвоката — тогда подпишешь что угодно, и силовые структуры будут рады. Помочь обвиняемому можно максимально оглаской, потому что если молчать, то могут произойти самые страшные вещи. Пусть дело обсуждают коллеги и зрители, пусть придут на открытое заседание суда — даже если не пустят. Поверьте, суд заметит, что людям не все равно, поэтому полного беспредела не случится — он происходит, когда некому заступиться. Нужно запускать хештеги, записывать видео — все, что может казаться бессмысленным, на самом деле бесконечно важно. С одной стороны, мы привлечем внимание к ситуации и покажем, что недовольны; с другой, огласка поможет людям понять, как вести себя, если к другому комику по поводу шутки придут следственные органы. И, конечно, безумно важна моральная поддержка: когда нападает государство, это не проходит бесследно для психики.

Безусловно, российским комикам нужен профсоюз или несколько независимых организаций, который защищали бы права работников комедийной сферы. Благодаря этому, в случае судебного разбирательства, комик, как член, платящий взнос, сможет сразу получить адвоката, понимающего специфику комедии. Профсоюз в равной степени должен защищать права своих членов перед лицом больших организаций, поэтому он не может быть организован под эгидой какого угодно стендап-клуба, защищающего только свои интересы.

Я воздержусь от шутки про суд: знаешь почему (здесь автор попросила пошутить про российскую правовую систему. — Прим. ред.)? Потому что шуткам место в комедийном контексте, а сейчас мы говорим серьезно. Это важный вопрос, который поднимается в свете дела Идрака. Многие люди говорят: «Ха, а нам было несмешно — значит, это не шутка, а его серьезное высказывание». Чушь! Шутка определяется тем, что находится в комедийном контексте. Если ты говоришь фразу и перед ней и после нее была шутка и это находится внутри комедийного шоу, которое выходит на комедийном канале, то это точно шутка. Даже если вы произнесете преступный призыв, то в контексте комедии никто ваш идиотский преступный призыв не считает всерьез — вы сами себя высмеете. У нас сейчас интервью, и тут я не буду рисковать. Для шуток у меня есть свой комедийный канал.

Недавно у меня в подкасте был Сергей Бадамшин, адвокат Идрака, он сказал одновременно грустную и внушающую надежду фразу:

Из‑за того, что произошло с Идраком, постараюсь сделать свои шутки еще острее. Что делать — понятно. Надо продолжать бить в болевые точки тонко и остро, это призвание комиков. Люди с самыми серьезными лицами далеко не всегда умные. Наша задача — через юмор объединять людей и находить решение проблем. Мы довольно быстро выпустили общее обращение от комьюнити. Нам бы хотелось, чтобы его посмотрело как можно больше людей.

Чувствую себя небезопасно: если Идрак — один из самых популярных комиков в России — может попасть в подобную ситуацию, то что будет с менее известными комиками, когда их шутку вырвут из контекста?

Мне стыдно и грустно, что в моей стране не действует право. У меня небо над головой падает каждый раз, когда я вижу произвол властей.

Стендап-комьюнити, да и вообще всем сообществам, нужно чаще действовать вместе и не бояться называть вещи своими именами, говорить о беззаконии во всеуслышание. Только так можно поддержать людей, столкнувшихся с российской правовой системой.