Герда Таро была первой женщиной — военной фотожурналисткой. Почитайте книгу о ее жизни

26 июля 2021 в 10:00
Фото: Fred Stein Archive/Getty Images
Герда Таро была первой женщиной — военной фотокорреспонденткой. Она погибла 26 июля 1937 года на гражданской войне в Испании, не дожив недели до 27. В «Книжниках» выходит документальный роман Хелены Янечек «Герда Таро. Двойная экспозиция». «Афиша Daily» публикует фрагмент.

Кажется, это было начало 1934-го, ФридманЭндре Эрнё ФридманВенгерский фоторепортер, близкий друг Герды Таро. Псевдоним Роберт Капа, под которым он стал известен, придумали они с Гердой. тогда еще не появился, а Герда, вопреки своим усилиям, снова оказалась в исходной точке. Чтобы продлить разрешение на пребывание, нужно было подтвердить средства к существованию; но на это у нее были квитанции переводов из Штутгарта, и к тому же этих денег хватало и на гостиницу. Однако доктор ШпицРене ШпицАвстро-американский психоаналитик, ученик Фрейда. Герда Таро работала его секретаршей. дал ей отставку, и ей пришлось перебиваться со дня на день. Она выходила на рассвете, мерила шагами бульвары с пачкой газет, которые из рук такой привлекательной colporteuse разбирали быстро. Она позволяла себя чашку очень сладкого кофе, расправлялась с заказами на машинопись (их было теперь немного) и шла в парк загорать. Такова Герда: выглядела она великолепно, как беззаботная красавица. И РутРут СерфБлизкая подруга Таро и Капы. такая же: подрабатывая моделью, а летом еще и гимнасткой — она показывала вольные упражнения завсегдатаям пляжного клуба на набережной Сены, — она и виду не подавала, что денег у нее в обрез. Рут, которая в гимназии изучала мертвые языки, выполняла работу, где слова не были нужны вовсе.

ТаксаТаксаПрозвище Вилли Чардака, друга Герды Таро. был в курсе, что у девушек не самый простой период в жизни, но все-таки недоумевал, куда Рут и Герда исчезают, особенно по выходным.

— Где были? Ездили за город с богатым поклонником? — спросил он их однажды на улице, не без тревоги ожидая ответа той, которая без колебаний приняла бы подобное предложение.

— Если бы! Весь день дома просидели: лежа под одеялом, экономишь много калорий.

— И что вы делали? — растерянно спросил он.

Что за вопрос! Болтали, читали, приводили в порядок ногти и брови, замазывали лаком дырочки на чулках, а когда начинало урчать в животе («Кто бы мог подумать, — смеялась Рут, — что Герда способна издавать такие звуки?»), они на два голоса глушили его, и не каким‑нибудь шлягером, а настоящей революционной песней, потому что именно ее требовал пустой желудок…

Зимой 1932-го они побежали смотреть «Куле Вампе», привлеченные «пустым желудком»Так можно перевести на русский Kuhle Wampe — название палаточного лагеря у берлинского озера Мюггельзее. в названии и протестами против цензуры, благодаря которым фильм разрешили показать в нескольких кинотеатрах.

Доктор Чардак помнит только начало, и оно, как пощечина его совести, усыпленной временем, возвращает его в Германию на пороге гибели. Поток велосипедистов несется по Берлину, будто на соревнованиях, но на самом деле они состязаются за поденную работу. Юноша, вернувшийся домой с пустыми руками, молча съедает тарелку супа под упреки родителей («Трудолюбивые люди добиваются своего»). Оставшись один, он снимает с руки часы — единственную свою ценную вещь — и выбрасывается в окно. Пронзительный крик — и одним безработным меньше. Гибель их ровесника, уложенная в несколько минут киноленты.

Успех «Куле Вампе» превзошел все ожидания. Больше всего зрителей поразили актеры, которые говорили с грубоватым берлинским акцентом и на актеров вовсе не походили. «Это все правда!» В салоне Дины Гельбке разгорелся неожиданный спор. Вилли не спрашивал, кто эти хмурые товарищи, было ясно, что они принадлежат к своего рода рабочей аристократии. Дифирамбы хозяйки дома и ее свиты в адрес proletkino, придуманного и поставленного их другом Брехтом, вызвали возражения истинных пролетариев.

«И где же был ваш Брехт и его товарищи из съемочной группы, когда мы устраивали забастовки и пикеты? — возмущались они. — Прогуливался с девушкой? Или заучивал стихи Гете?»

Столь бурная реакция озадачила даже друзей братьев Курицкес. Они выросли на кино, и им бы в голову не пришло даже самый реалистичный фильм принять за отражение реальности. Они заняли сторону тех, кто возражал против того, что фильм должен нести универсальную идею.

Республиканский солдат трубит в горн, Валенсия, Испания. Греда Таро

На вечере присутствовал мужчина, по слухам, великая — в прошлом — любовь Дины Гельбке. Какая еще женщина развелась бы с таким мужем, как Курицкес, рядом c которым она ни в чем не нуждалась, ради интрижки с богемным неимущим гоем, даже не потрудившись скрыть эту связь от детей. Второй ее брак — с доктором Гельбке — хотя бы обеспечил трем бедным детишкам крышу над головой, как говорила мать Вилли. Сам он пропускал мимо ушей все эти сплетни. Когда в лицее подруги стали расспрашивать его, что он знает о том романе и об обворожительном кавалере, он отре́зал: «Я ничего не знаю». Вилли и вправду знал только, что братья Курицкес упоминали некоего Заса, который стал заходить к ним домой. Друг семьи. Бывший рабочий, а теперь школьный учитель и преподаватель музыки. Ему нравилось быть среди молодежи, и молодежь отвечала ему взаимностью. Вот и все.

Поэтому в том, что Зас поднимался к ним в мансарду, чтобы еще подискутировать, не было ничего необычного. Но по поводу «Куле Вампе» он буквально взорвался.

«Вы верите в молодежь, и это совершенно справедливо! — бушевал он. — Эта война против рабочего класса больше всего ударила именно по вам! Но как можно бросать обвинения и объявлять никчемными всех рабочих, которые не в состоянии осознать, в какой нищете они пребывают!»

То, что он был не согласен с Коммунистической партией и ничуть этого не скрывал, разве что от Дины, из очевидного уважения к ней, вызвало еще большее восхищение компании. Но они уловили в этом, помимо политики, еще и какие‑то отголоски личных трений, поэтому, когда смешки стихли, никто не знал, что сказать. Проворнее всех оказалась та, кому находчивость не изменяла даже в неловкой ситуации. Герда пустилась рассказывать о последней поездке к Георгу. «Куле Вампе» только вышел, и им пришлось не только тащиться через пол-Берлина, но и прийти сильно заранее, потому что перед «Атриум Паласом» в Вильмерсдорфе — единственным кинотеатром, где показывали фильм, — тянулись бесконечные очереди. Рабочие и творческая интеллигенция, деятели театра и кино, продавщицы, танцовщицы из ночных клубов и тому подобные — сборище настолько пестрой публики произвело на нее впечатление не меньшее, чем музыка, диалоги и потрясающий монтаж! Эта сцена в метро, где прозвучала впервые «Solidaritätslied», этот припев, который так и звучит в ушах! Эта женская гонка на лодках, как будто гребля — eins zwei hop hop, — самый приятный и эффективный способ изменить мир. «Я тогда сказала Георгу и не побоюсь повторить: разве это может сравниться с вальсом из „Конгресс танцует“?»

Греда Таро и ее фотографии периода гражданской войны в Испании

— Стоп! Не смей даже упоминать эту реакционную патоку рядом с музыкальным шедевром Ханса Эйслера! — вскочил Зас, попавшись на провокацию.

— А чего ты хочешь? — ответила явно довольная Герда. — Пока коммунизм в кино будет пресным, реакционеры будут брать верх, и переизбрание Гинденбурга тому подтверждение…

Блеснув тонкими стеклами очков, Зас признал, что ему нечего возразить:

— А скажи-ка мне: не дашь ли ты несколько уроков танцев в моей музыкальной школе, вроде тех, на которые отправляют молодежь перед балом дебютантов?

— Для тебя — все что угодно! Ну, или для просвещения масс, если тебе так больше нравится…

Конец фразы растворился в хрустальном смехе Герды, который заразил и увлек всех вокруг. Обстановка в мансарде разрядилась.

Издательство

«Книжники», перевод Ольги Ткаченко

Расскажите друзьям
Теги: