Автор «Земли кочевников» — о том, как назвать свой фургон и не замерзнуть в пустыне

Меня всегда очень интересовали субкультуры — эти некровные семьи, которые писатель Армистед Мопин называл логическими, а не биологическими. Люди, которые находят друг друга и в итоге создают свое пространство, отличающееся от мира, знакомого большинству из нас. Так что, когда я узнала о кочевниках, о целом мире, который мне был не знаком, мне захотелось увидеть их своими глазами. Да и вообще — кто не мечтает иногда уехать и знакомиться с новыми людьми? Ну мы с вами журналисты, может, мы и не фантазируем о таком. Но все это было мне очень интересно.

Мне понравился фильм! Конечно, я необъективный зритель, для меня это другой опыт, чем для обычного зрителя: в нем показаны места и люди, о которых я писала в книге.

Cамым захватывающим для меня было увидеть на экране, как Линда, Сванки и Боб получают возможность рассказать свои истории (Линда Мэй, Шарлин Сванки и Боб Уэллс — герои книги Брудер, которые сыграли в фильме художественные версии самих себя. — Прим. ред.). Понимаете, они впервые в жизни попробовали себя в качестве актеров — в возрасте, когда большинство людей не пробуют что‑то впервые. И я думаю, они отлично справились.

Сванки сейчас обитает в Кварцсайте (Брудер имеет в виду участок пустыни рядом с городком Кварцсайт, где кочевники регулярно собираются на РТР — «Рандеву туристов на резине». — Прим. ред.), Боб тоже, Линда в Таосе, Нью-Мексико. Я знаю, что большинство людей, у которых я брала интервью, сейчас не работают через CamperForce (программа Amazon для найма временного персонала, источник периодической работы для многих кочевников. — Прим. ред.). Я слышала, что в начале пандемии им было особенно туго, потому что были закрыты многие парки штатов и национальные парки. Многим людям было негде остановиться. А когда места для кемпинга открылись и работа снова появилась, эта работа оказалась гораздо тяжелее — нагрузка стала втрое больше. Но многие кочевники так мало тратят, что могут позволить себе время от времени не работать, если нужно.

Я видела фургон, который назывался Porta-Party, — звучит как Porta-Potty«передвижной туалет», и фургон действительно был в чудовищном состоянии, я бы не хотела жить в фургоне по прозвищу Porta-Potty. Помню, что кто‑то называл свой фургон Vansionvan («фургон») + mansion («особняк»), у кого‑то был Van Gogh — в честь художника, DonoVan — в честь певца, Vantucket — в честь Нантакета, это такой приморский городок. Фургон Линды Мэй назывался Squeeze Innsqueze in («втиснуться») + inn («постоялый двор») — он был довольно маленьким, и в него нужно было втискиваться. Еще был Manatee«ламантин» — большой и синий фургон. А мой фургон назывался Halen. Я не говорила Van HalenVan Halen — одна из главных рок-групп 1980-х, я говорила просто: «Мой фургон — Halen». Если люди понимали шутку — хорошо, нет так нет. Мне нравилось это название.

Я скучаю по широким просторам Запада, по ощущению открытых возможностей, которым они наполнены, по тому, каким маленьким ты чувствуешь себя, просто находясь там, — будто ты становишься частью чего‑то большего.

Все это, кажется, очень хорошо для психики — и я думаю, многие кочевники тоже это чувствуют. Они не привыкают до конца к этой красоте. Сванки то и дело выкладывает на фейсбук фотографии закатов, пустынь, растений, камней и всего такого. Природа удивительна.

Но природа может быть и суровой. Я помню, когда я впервые ночевала в кемпинге, температура опускалась до –20. Я брала пример со Сванки — просыпалась от холода, заводила фургон, прогревала немного, куталась и возвращалась в постель. А потом всю ночь слушала, как [у соседей по кемпингу] включается то один двигатель, то другой. Так что жизнь на природе может быть непростой. Природа не всегда тебе помогает.