— Вы, наверное, нечасто встречаете людей, которые совсем о вас ничего не знают, но если вообразить — как вы представляетесь новым знакомым?
— «Привет, я Мэй. Я диетолог и модель». Обычно слышу в ответ: «О, вы выглядите как модель?» — но, знаете, с вопросительным знаком, мне ведь семьдесят два. Но я считаю себя моделью (смеется).
— Это определенно так. Вы выросли в ЮАР, но уже давно живете в Америке. Есть в вашем характере что‑то, о чем вы можете сказать: «Я делаю это по-южноафрикански»?
— Мне нравится южноафриканское чувство юмора — в Америке оно не всегда работает. Тут не понимают иронии и сарказма. Не знаю, как с этим в России, но я шучу только в компании южноафриканцев и британцев — с ними мы много смеемся, а вот в Америке нужно быть осторожнее.
— Это, наверное, мрачноватый юмор?
— Да, очень, очень черный (хохочет).
— Я так и подумал: мой любимый эпизод в вашей книге — о том, как вы в пустыне Калахари до конца застегивали свой спальный мешок, опасаясь гиен.
— Вот так мы и росли.
Мы были детьми, но не боялись. Мой отец был очень храбрым — а мы делали как он говорит.
— Ну ваше лицо на месте.
— Да, вот оно (смеется).
— А давно вы последний раз бывали в ЮАР?
— Два года назад я ездила в Йоханнесбург с лекцией для женщин-предпринимательниц, было очень весело — потому что я могла спокойно шутить.
— Вы ведь любите путешествовать?
— Ох, я каждые две недели куда‑нибудь летала! А теперь из‑за локдауна уже три месяца никуда не выхожу — только была на запуске Space X.
— И как вы себя чувствуете в самоизоляции?
— У меня есть русская помощница — разумеется, она подсадила меня на TikTok. Так что теперь я чокнутая бабушка (смеется). Анна говорит — в TikTok миллиарды симпатичных девушек, но когда там появляется бабушка, у нее сразу столько фолловеров!
— Вам вообще легко управляться с новыми технологиями?
— Для меня очень важно присутствовать в соцсетях, потому что они помогают мне в работе. Но каждый раз, когда что‑то меняется, надо заново во всем разбираться — что‑нибудь запостишь не так или надо тегнуть кого‑то в сторис… Учишься каждый день.
— В своей книге вы говорите о здоровом питании — и, кстати, спасибо вам за очень дружелюбные советы, им, кажется несложно следовать. А у вас самой есть какое‑то guilty pleasure, если говорить о еде?
— На первой неделе локдауна было очень грустно: все неопределенно, непонятно, что дальше будет. И мы [с помощницей] стали есть мороженое — ням! — гамбургеры с картошкой фри, потом синнабоны. А потом мы набрали вес — обе! Пришлось остановиться. Это нечестно — но когда набираешь вес, вся одежда становится мала, особенно в талии. Надо покупать новые вещи — а магазины-то закрыты (смеется). Так что приходится следить за весом.
— У вас, кажется, предельно гармоничные отношения с собственным возрастом. Это правда так?
— Прекрасный возраст! Как диетологу мне неважно, сколько мне лет, — пока работает голова, и я даю хорошие советы. А вот в модельном бизнесе — мне исполнилось шестьдесят девять, и я стала лицом Covergirl, огромного косметического бренда. Неслыханно! И вот я уже путешествую по миру — недели моды в Милане, Нью-Йорке, Париже. Я впервые вышла на подиум в 1967 году — самое время наконец стать звездой (смеется).
Моя мама никогда не чувствовала себя старой — она вышла на пенсию в девяносто шесть и не жаловалась на возраст. Если я говорила: «О, у тебя морщинки» — она просто пропускала это мимо ушей, ей было на это плевать. У меня тут отличный свет, и моих морщин, наверное, не видно (улыбается). А под другим углом, может, буду выглядеть на все сто пять.
— Мне кажется, морщины — это очень здорово, они ведь передают эмоции.
— Спасибо!
— Если у вас нет морщин, значит, вы не хмуритесь и не улыбаетесь. А вы постоянно улыбаетесь.
— Я и хмурюсь! Когда снимаю тиктоки, там к месту всякие смешные гримасы. Знаете, если бы я выглядела на пятьдесят, у меня было бы много конкуренток-моделей. А в семьдесят два конкуренции меньше, так что мне проще.
Даже молодые люди вроде вас, и даже подростки, боятся старения. Но сейчас важнее сохранять интеллект, делиться мудростью, продолжать учиться и быть интересными.
— Вы постоянно говорите о том, что человеку нужен план, — у вас и книга так называется. Но в жизни ведь буквально ничто никогда не идет по плану! Вся ваша жизнь об этом говорит.
— Никогда! Я, например, знаю, что у меня запланировано на завтра, — но все может измениться. А моя книга о том, что, если вы в плохой ситуации или несчастны в личных или деловых отношениях, вам нужен план побега из этой ситуации. А я сейчас в счастливом положении. Хотела бы, конечно, летать, как раньше, — но зато я сижу дома, общаюсь с журналистами, а если бы путешествовала, то и времени на это не нашла бы.
— Вы о чем‑нибудь жалеете в своей жизни?
— Наверное, жалею, что слишком доверяла людям, и мне из‑за этого бывало очень больно. Но зато теперь я немного мудрее, а если мне и бывает больно, то недолго — потому что все это я уже проходила (смеется).
— Вы теперь меньше доверяете людям?
— Теперь я менее терпима к неприятным людям, стараюсь их избегать.
— Все ваши дети очень успешны в своих областях и очень амбициозны. Как вы думаете, это какое‑то наследственное, природное качество?
— Конечно! (Хохочет.) У моих родителей был свой бизнес, и я с восьми лет им помогала. Потом мои братья и сестры открыли свои дела — а я выскочила замуж и за три года родила троих детей, и у меня не было времени на поиски работы. Так что я открыла собственное дело, стала консультировать людей по питанию. А потом, в двадцать восемь лет, вернулась в модельный бизнес. Я всегда была сама себе начальницей, потому что мне приходилось работать на дому, чтобы быть рядом с детьми. А еще мне это нравится. Мне нравится контролировать свою жизнь, и каждый мой успех рождается из моей тяжелой работы.
— То есть для ваших детей вы стали ролевой моделью?
— Не думаю, потому что они пошли в разные области. У Илона — его бизнес и физика. У Кимбала тоже был бизнес, а потом он занялся кулинарией. А Тоска занимается кино: она продюсирует и снимает романтические фильмы — знаете, где есть сильная, умная и успешная женщина, потом обязательно драма, и в конце хеппи-энд. Она снимает фильмы, которые радуют женщин, а мужчин учат романтике. Мужчины ведь утратили искусство романтики.
— Что вы имеете в виду?
— Ну знаете, если мужчина приходит с розами и приглашает на ужин — это очень мило. А когда он к тебе жесток, когда оскорбляет, чтобы потешить свое чувство власти, — это не так приятно, от такого лучше уходить.
— А если бы кто‑то из ваших детей или внуков. заявил: к черту амбиции, хочу быть, скажем, домохозяйкой — вы бы огорчились?
— Нет, если им это будет по душе — я буду рада. Не всем нужно рулить огромными корпорациями. Надо наслаждаться своей работой, и тогда она не будет похожа на работу. Вот я свою работу люблю: мою книгу читают по всему миру. Один мужчина мне заявил: «Ты изменила мою жизнь». Я спросила, что же я такого сделала? Он сказал: «На меня работал один человек, очень хороший сотрудник, но со всеми ужасно конфликтовал». Прочитав мою книгу, он решил уволить этого человека, рассказал об этом другим сотрудникам, а они ему ответили: «Спасибо большое! Что же ты так с этим тянул?» Вот об этом я говорю, когда пишу, что всем нужен план.
— Как у вас все легко звучит: плохой сотрудник — увольте его; несчастны в отношениях — уходите! Но не бывает же так просто.
— Нет, это страшно! Ты понятия не имеешь, что произойдет.
— Можете как чрезвычайно успешная мать дать совет: как вырастить таких детей?
— Я учила своих детей быть независимыми, нести ответственность за свои действия и принимать последствия. Когда я была научной сотрудницей в университете Торонто, дети могли бы бесплатно жить со мной и ходить в университет бесплатно или за очень небольшую плату — но только если будут изучать медицину или юриспруденцию. Они не захотели — и я сказала: ну тогда вы сами по себе. Они получили стипендии, пошли в три разных университета, закончили их с огромными долгами по образовательным кредитам, много лет их выплачивали — но у них был выбор. Они его сделали и рады этому.
— И вы, и ваши дети росли порой не в очень финансово благополучных условиях, и это вас закалило. У ваших внуков детство куда более стабильное — по-вашему, это поможет им в их жизни? Или может помешать?
— Поживем — увидим, я не знаю. Мне самой интересно. Они очень дружелюбные, в них нет злобы. У каждого свои интересы, они не любят скучать — ну никто не любит. Когда я приезжаю к детям Илона, они встречают меня обедом — потому что один из них любит готовить. Потом другой помогает мне разобраться с новой штукой на компьютере, третий играет на пианино. Все идут своим путем, и кажется, это очень славные дети.
— Напоследок скажите: какой лучший комплимент вы получали в жизни?
— Что я умная! (Хохочет.) Или что смешная. Умная и смешная.
— Это для вас важнее, чем внешность или успех?
— Мне бы хотелось рассчитывать на интеллект — он меня не подведет. Знаете, в Нью-Йорке мои друзья представляли меня как Мэй «говорит как есть» Маск. Потому что я всегда говорю все как есть.
— А какой лучший комплимент люди могут получить от вас?
— (Задумывается.) «Ты отлично поработал». Да, пожалуй, так. Я работаю с супермоделями. Да, они красивые, это понятно. Но они так вкалывают, что мне важно говорить им: ты отлично поработала. Ум и трудолюбие — это главное.