Миллениалы всех стран, соединяйтесь! Евгения Некрасова про Салли Руни

Когда я впервые читала Салли Руни — это был роман «Разговоры с друзьями», — я думала: стоп-стоп-стоп, как она это делает? Что она делает? «Разговоры» начинаются с того, что Френсис и Бобби — двадцатилетние поэтессы и лучшие подруги, в прошлом возлюбленные — знакомятся с немного знаменитой эссеисткой Мелиссой, а потом и ее мужем, немного известным актером. Меллиса и Ник старше — им чуть за тридцать, они богаты, но и Френсис с Бобби из обеспеченных семей. После знакомства и вечера с разговорами под бутылку вина девушки гуглят своих новых друзей. И я так делаю. Мы все так делаем. Гуглим новых знакомых.

Дальше у Френсис завязывается роман с Ником, но это не спойлер, потому что сюжет в текстах Руни не так важен. Он — каркас для изложения ткани жизни, понятной и знакомой огромному количеству людей из самых разных стран мира. Их принято называть миллениалами, но я бы объединила их не по возрасту, а по образу жизни. Они гуглят своих новых знакомых, переписываются в мессенджерах, ведут долгие разговоры за бутылкой вина или чашкой кофе, фотографируются на фоне красно-кирпичных стен (наследие индустриальной эпохи, за которым теперь — музеи, креативные кластеры, бары, арт-пространства, рестораны, клубы), одинаково разно-разноцветно одеваются, бывает-что-путешествуют-по-миру (работа над этой статьей начиналась до вспышки коронавируса. — Прим. авт.), снимают квартиры через Airbnb, смотрят сериалы и говорят по-английски.

Знание английского позволяет любому человеку, независимо от поколения, быть частью одной огромной бездонной разнообразной культуры. Все слова новой этики и актуальной социальности — абьюз, менсплейнинг, слатшейминг и прочие — перекочевали к нам из английского. Однажды я слушала русскоязычный подкаст, в котором ведущая рассказывала, как она во время ссоры со своим парнем не смогла подобрать русских слов, чтобы передать то, что чувствует и думает про их отношения. Тогда она автоматически перешла на английский. На нем ей было проще выразить себя. Английский сегодня — язык эмпатии и доверия.

Не заработать денег, даже не найти себя, а суметь объяснить себя другим людям и понять их — и есть та самая главная ценность двадцати- и тридцатилетних. Логично, что главным автором миллениалов всего мира стала англоязычная писательница и что это именно Руни. Она — профессиональная коммуникаторка, в колледже чрезвычайно успешно выступавшая на политических дебатах, о чем рассказывает в эссе «Even if you beat me», благодаря которому на писательницу и обратили внимание издатели.

Коммуникация — главный герой романов Руни. Из общения, впаянного в миллениальские ритуалы, состоят ее тексты. В «Разговорах с друзьями» Френсис пытается найти общий язык с подругой, с возлюбленным, с матерью, с отцом, даже с женой своего возлюбленного. «Нормальные люди» — и вовсе американские горки коммуникации: главные герои Конелл и Марианна то сходятся, то расходятся — они то друзья, то любовники, то чужаки — от неспособности нормально поговорить, договориться.

За этим саспенсом коммуникации невероятно интересно следить. Все отмечают, что тексты Руни очень addictive — как, например, социальные сети. От ее историй невозможно оторваться, они очень легко и быстро читаются. Но, в отличие от инфопотока фейсбука и твиттера, тексты Руни не слипаются в пеструю кашу, а остаются в памяти. Ее диалоги, образы, ситуации сложно забыть.

Для нового типа романа писательница переизобретает английский — это второе ее новаторство. Слова и фразы Руни собирает в человечный, актуальный вид языка, как это когда‑то сделала для своей эпохи Джейн Остин. Получается новый простой (не путать с примитивным) английский. Важно, что в романах Руни, вполне поколенческих, почти нет миллениальского сленга, это максимально универсальный, понятный всем язык. Это та самая простота, которой ужасно сложно достичь. И это тот специальный язык, на котором лучше, комфортней, счастливей всего объясниться со своими девушкой, парнем, друзьями, родителями и договориться самой с собой о том, что чувствуешь и чего хочешь.

Формально романы Салли Руни — это истории любви. Героиня «Разговоров с друзьями» влюблена в женатого актера. Герой «Нормальных людей» все никак не может понять, любить ли ему одноклассницу: та его любит и постепенно вытесняет на второй план, становясь главной героиней романа. Это — да, та самая условная женская литература. Но женская она ровно настолько, насколько женскими были романы Джейн Остин. Именно через коммуникацию героинь с ровесниками и родителями в романах Руни мы видим современность.

Теперь мужские персонажи почти служебные — они существуют для того, чтобы раскрывать или иногда изменять героинь. Женщины у Руни всегда лучше и сложнее мужчин. Последние менее интересны и более предсказуемы и иногда даже жалки — не только у Руни, но и у многих других современных англоязычных авторок. Это не заговор писательниц-феминисток против мужчин. Просто пришло такое время. Женщина — главная героиня поколения миллениалов и нескольких последующих.

Салли Руни — марксистка. В интервью о влиянии своих взглядов на письмо она признается, что не знает, как создать марксисткий роман, хотя очень хотела бы понять. Будучи феминисткой, Руни всегда стремилась стать независимой, пока однажды не поняла, что это невозможно, потому что мы всегда зависимы от труда друга друга, постоянно влияем друг на друга. Об этом взаимном влиянии и написаны ее книги. Руни говорит, что ей особенно важно, чтобы читатели после прочтения ее книг не просто поняли это влияние, а осознали, почувствовали его. Безусловно, она добилась своего, хотя мы чувствуем гораздо больше.

Руни утверждает, что ее марксизм выражается еще в том, что она постоянно думает о классах. Если честно, они в ее романах представлены не особенно разнообразно. Рабочих там фактически нет: Руни неоткуда их знать, ее отец до пенсии был инженером в телекоммуникационной компании, мать возглавляет арт-центр. Сама Руни в короткий период между окончанием учебы в Тринити-колледже и очень успешном, приносящим большие деньги писательством, работала администратором в ресторане — но это обычная временная работа недавних студентов в Ирландии и UK. Занятия у героев Руни часто буржуазно-творческие. Френсис и Бобби из «Разговоров с друзьями» — студентки, поэтессы, выступающие в клубах в формате spoken world. Мелисса — эссеистка и фотограф. Ее муж Ник — актер. Еще Френсис стажерка в издательстве художественной литературы, то есть у нее есть неоплачиваемая, но престижная работа.

Героям Руни действительно не надо беспокоиться об обеспечении себя. Даже самые небогатые из них не пропадут и, главное, не выпадут из вообще-то откровенно буржуазной среднеклассовой среды именно потому, что находятся в коммуникации со своими более привилегированными знакомыми. Конелл из «Нормальных людей» — талантливый сын уборщицы, который смог поступить в Тринити-колледж, — находит подработку в офисе благодаря влюбленной в него богатой Марианне и ее друзьям. Социальный ресурс — это главный капитал миллениалов. Мы выживаем в больших дорогих мегаполисах благодаря способности к коммуникации, с ее помощью мы находим работу, проекты, недорогое жилье. Коммуникация теперь — часть любой работы, любой повседневности, инструмент добычи необходимой информации и эмоций, пропуск в общемиллениальский мир, где все почти равны и отличаются разве что известностью.

Конелл — фактически выходец из неблагополучной семьи: мать родила его очень рано, воспитала его одна и убирается в домах богатых людей. Но у него с ней прекрасные, доверительные отношения, у них настоящая семья. От этого у Конелла отличный эмоциональный старт, он уверен в себе и популярен в школе. Марианна из богатой семьи, но ее отношения с родными нездоровые, дисфункциональные, поэтому она не может быть «нормальной». Когда еще в старших классах у Марианны и Конелла начинается роман, именно Конелл скрывает эти отношения от друзей, но не потому, что его мать убирается в доме семьи Марианны, а потому, что его девушка — изгой.

Романы Салли Руни по-миллениальски интернациональны. Если бы их действие происходило в Нью-Йорке, возможно, они бы не сильно изменились. Руни — очень американская, даже нью-йоркская писательница, поэтому ее так любят называть «Сэлинджером поколения снэпчата» и обожают американские читатели. Внешняя американизация, а на самом деле универсализация для создания комфортной среды, для доверительного, важного разговора на серьезные темы — тренд последних лет, который явно прослеживается в другом миллениальском произведении: сериале «Половое воспитание». Но если у Руни универсализация получается автоматической, то создатели «Полового воспитания» делают это намеренно. Действие сериала по сюжету разворачивается в Англии, однако интерьеры школы, жилищ героев, кафе, баров, даже виды природы — американские. Кроме универсализации в «Половом воспитании» есть тот же явный уход от неблагополучия: все герои там — выходцы из обеспеченных семей, кроме феминистки и интеллектуалки Мейв, которая опять же не выпадает из общей среды за счет своих начитанности и таланта.

Внутри «Полового воспитания», как и внутри романов Руни, создана безопасная среда для того, чтобы герои сосредоточились наконец на главном — на общении с окружающими и поиске общего языка с собой. Недаром героиня Джиллиан Андерсон — секс-терапевтка — все время повторяет своим клиентам: «It’s a safe space».

Интернациональность текстов Руни еще выражена в том, что в них совсем нет ирландского неблагополучия, которое очень похоже на русское — серостью, древностью, бесконечностью и безнадежностью. Обычно оно сильно ощущается в текстах авторов, пишущих об Ирландии, — например, в детективах Таны Френч или том же «Молочнике» Анны Бернс. А герои Руни ездят отдыхать во Францию, оптимальным городом своей реализации считают Нью-Йорк (а вовсе не Лондон), карьера для них — это способ выражения себя через творчество. Не то чтобы все миллениалы мира живут так, но часто мечтают жить так.

И все же в романах Руни есть одна сильно ирландская особенность. Почти все их главные персонажи — поэты или писатели. Ирландцы чрезвычайно литературоцентричны. В англоязычной среде есть такое поверье, что у них какая‑то особенная, ирландская душа — опять же, словно русская — и что почти все ирландцы good with words. Несмотря на свою относительную малочисленность именно ирландцы подарили мировой литературе немыслимое количество грандиозных писателей и поэтов и теперь вот — в XXI веке — Руни.

Миллениалы пока — самое терпимое и либеральное поколение, потому что толерантность — одно из главных достижений доверительной, успешной коммуникации. «Разговоры с друзьями» начинаются с того, что Френсис рассказывает нам о своих уже прошлых любовных отношениях с подругой Бобби как о нормальной данности и вспоминает, как представила ее в качестве своей девушки родителями и что они отреагировали обычно-радостно. Один из героев «Полового воспитания» на гомофобную реплику булли Адама говорит просто: «Homophobia is so 2008». То есть гомофобия — это старомодно и не круто. Понятно, что она встречается повсюду: в Ирландии, Великобритании, Америке, России, но побежденная гомофобия — это необходимая составляющая миллениальского мифа, которая возникает в текстах Руни by default и вовсе не кажется искусственной.

В текстах Руни совсем не встречается неблагополучия: ни фактического, ни атмосферного. Небогатый, но уютный дом матери Конелла из «Нормальных людей» ощущается самым уютным местом на свете. Когда у Конелла нет подработки в офисе, он зарабатывает в самом хипстерском месте на свете — в кофейне. Он, конечно, иногда чувствует себя не очень комфортно с богатыми друзьями Марианны, но опять же не выпадает из общего с ней мира.

Понятно, что жизнь двадцатилетних и тридцатилетних по всему миру не всегда такая. Но Руни создает миллениальскую утопию. Она будто специально освобождает своих героев от серьезных материальных проблем, чтобы они могли сосредоточиться на коммуникации с друзьями, бывшими и нынешними возлюбленными, родителями.

Иногда Руни допускает в своих историях совсем нереалистичные события. Например, когда у Френсис из «Разговоров с друзьями» совсем заканчиваются деньги (и она не хочет просить их у родителей), она внезапно получает 800 фунтов (!) за публикацию одного (!) своего документального рассказа в литературном журнале (!) (снова напишу, что даже если это спойлер, то он не имеет силы и значения, так как сюжет в текстах Руни — совсем не главное). Ирландский литературный рынок, разумеется, финансово благополучнее российского, но не настолько. Немыслимый гонорар за рассказ — это часть утопии и серьезное преувеличение, которое нужно Руни, чтобы ее герои не отвлекались от творчества, рефлексии и налаживания коммуникации с другими персонажами.

Некоторые страдания в текстах писательницы тоже иногда кажутся преувеличенными или надуманными. Когда Френсис начинает себя чувствовать плохо и ей диагностируют эндометриоз, она воспринимает это как страшную трагедию, рассуждает, что не сможет иметь детей, делится своими переживаниями с друзьями. Это раздражает: примерно у каждой третьей женщины в моем окружении эндометриоз. И в России, и в западном мире он считается вполне обычным, treatable заболеванием. Во время обследования Френсис приходится рассказывать подробности своей сексуальной жизни молодому доктору-мужчине, который ненамного старше ее. Доктор не совсем деликатен, хотя он не делает и не говорит ничего возмутительного. Френсис чувствует себя униженной и угнетенной. Это тоже раздражает, если вспомнить, какие унижения мы переживаем в кабинетах гинекологов — даже платных (чаще всего эти врачи, кстати, женщины). Но утопия есть утопия. Справедливость есть справедливость. Если женское тело страдает от боли, то почему бы не написать и об этом. Если женщина страдает от постоянного и даже малозаметного, впаянного в ткань жизни унижения со стороны мужчин, то почему бы почему не заострить на этом внимание. И для этого нужна литература.

Возможна ли сегодня такая авторка, как Салли Руни, в России? Я не уверена. Запрос на актуального писателя, который наконец станет русскоязычным голосом современного поколения, есть. Почему бы не создать роман или сборник рассказов про то, как живу я, мои друзья и знакомые? Необходимо понимать, что Руни 29 лет, она взрослела в среде среднего класса, потом выучилась в Тринити и, став писателем, в нем и осталась. Даже поднялась еще выше, стала частью истеблишмента — а это возможно с гонорарами за книжки на англоязычном рынке. Средний класс — естественная среда обитания миллениалов.

Нам довольно сложно стряхнуть с себя взросление в девяностые и нулевые — многоэтажки, подъезды, гаражи, недострои, электрички, бетонные заборы. К тому же они никуда не делись, вот они с нами: стоит нам выйти из ламповой кофейни, светлого арт-пространства, модного лектория, современного театра, свернуть с обложенной собянинской плиткой улицы, вынырнуть из экрана гаджета (на котором «Эйфория» или «Половое воспитание») — и мы оказываемся в районной поликлинике, вагоне электрички, «Пятерочке», подъезде панельки, грязном лифте. Сложно сосредоточиться исключительно на самовыражении и налаживании отношений с окружающими, когда мы, наши родные и друзья можем в любую минуту провалиться в российскую хтонь, которая совсем не случайность, не судьба, а система. В таких условиях трудно стремиться к утопии, отворачиваться от реальности, игнорировать саму ткань, правду жизни, которую снова отчего‑то стало принято называть чернухой.

Возможно, такая писательница, как Салли Руни, в России скоро появится — может быть, лет через пять, а пока она заканчивает школу или учится на первых курсах университета. Другой вопрос — готов ли сам русский язык для встречи с современностью? Можно ли на русском написать книгу о поколении, для которого главный сюжет — это приключение коммуникации? Успешной коммуникации, которая ведет к всеобщему взаимопониманию, толерантности и в конце концов благополучию. Русский язык — самый красивый и поэтический на свете — сейчас все чаще, к сожалению, делается языком антикоммуникации, непонимания, физического и бюрократического насилия, сюрреалистичных законодательных инициатив. Будущему автору романа нового типа придется понять, как обходиться не только с реальностью, но и с родной речью.

Пока нам остается читать Салли Руни и, несмотря на все, чувствовать себя частью одного большого разнообразного мира, который отчасти — утопия, но отчасти уже даже для нас — реальность. Салли Руни, как она и мечтала, смогла написать в каком‑то смысле марксистские романы. Миллениалы всех стран, соединяйтесь! (На период эпидемии — виртуально.)