— Как бы вы описали главного героя — и одновременно главного злодея — вашей книги? Он, определенно, плохой человек, но, кажется, для вас он еще и трагическая персона?
— Джо Голдберг — трагический персонаж, потому что у него было тяжелое детство. Он не из привилегированных слоев. Некоторые люди относятся к нему как к человеку второго сорта, потому что он не учился в колледже и работает продавцом в книжном магазине. Но, с другой стороны, он использует эти несправедливости из своего прошлого, чтобы оправдывать аморальное поведение в настоящем. Он считает, что мир принадлежит ему. Если он считает вас препятствием на пути к тому, чего он желает, — тому, что он понимает под любовью, — то вы его враг. Он объяснит себе, почему мир станет лучше без вас, и будет видеть свой долг в том, чтобы избавиться от вас.
Он эгоист. В мире, где все люди связаны друг с другом, он освобождает себя от цивилизованных социальных договоренностей. И это делает его опасным человеком.
— Ведь людей такого типа очень опасно романтизировать?
— Абсолютно. Все мои книги вдохновляет мой страстный интерес к тому, как мы живем. Все устроено так, чтобы нам было удобно романтизировать людей. Мы носим с собой все эти гаджеты. Фолловим друг друга. А Джо переносит правила онлайн-поведения в реальную жизнь. И вы бы никогда не узнали в нем злодея, встретив на улице, потому что он умный, он может сойти за нормального человека.
Нас учат опасаться незнакомцев в интернете, а мы одновременно открываемся незнакомцам в реальном мире.
Джо пользуется интернетом, чтобы узнать Бек поближе, и тем самым подогревает в себе чувство собственника. Мне кажется, многие из нас могут увидеть в этом то, как мы создаем образы у себя в голове, — и это опасно. Это темная сторона любовных историй, которыми нас кормили столько лет. Парень, который говорит, что не может жить без тебя, парень, который стоит под дождем, потому что просто не может принять «нет» в качестве ответа. Джо — это такой же парень, вот только он еще и считает, что это ты не можешь жить без него.
— «Обаятельный тип, который оказывается нехорошим человеком» — это, наверное, самый важный архетип последних пары лет. Когда вы придумывали такого персонажа и проникали в его голову, вы смогли лучше понять этих людей?
— Да, так и есть. Поэтому я люблю писать, исследовать людей. Я занимаюсь этим всю свою жизнь, пытаюсь понять, почему некоторые люди после перенесенных трудностей только становятся сильнее, а другие — обращаются к темной стороне.
Кроме того, я очарована харизмой. Один психолог рассказал мне о книге под названием «Нечестивый голод», которая рассказывает о концепции психических вампиров. В сущности, это обаятельные люди, друзья, с которыми хочется общаться. Но после этого вы чувствуете себя опустошенным. Идея в том, что некоторые из этих активных, возбуждающих людей так полны энергии, потому что они вытягивают эту энергию из вас.
Думаю, нам всем интересно, что на самом деле происходит в головах других людей, особенно теперь, когда наша культура становится настолько переполнена образами, брендами. Чем больше некоторые люди рассказывают о себе, тем очевиднее порой, почему они агрессивно брендируют себя. Я понимаю стремление быть тем, кем ты не являешься, декларировать систему ценностей, которой не обязательно следуешь в жизни. Создание Джо, одинокого человека, который не чувствует себя любимым, стало для меня болезненным, но многое объясняющим творческим процессом. Я понимаю, что некоторые люди разбиты так, что их не починить, и он хочет избавления, но, боже упаси вас встать у него на пути.
— Когда вы пишете от первого лица, полагаю, это требует вложить значительную часть вашей собственной личности в вашего героя. Есть ли что‑то общее между вами и Джо?
— Забавно, сколько людей мне говорят: «Ты вроде такая счастливая, легкомысленная блондинка — и вдруг вот такое пишешь?» У каждого из нас много чего происходит в голове, и, по моему опыту, самые милые, добрые люди, которых я знаю, пишут самые кровавые истории. Есть что‑то в том, что герои многих из этих историй — как злодеи, так и протагонисты — чрезвычайно уязвимы, парадоксальны.
Как и Джо, я большая поклонница Полы Фокс. Я люблю Принса. В четвертом классе я написала в дневнике страстное признание о том, почему «Ханна и ее сестры» — мой любимый фильм. Я обсессивна — не сильна в астрологии, но да, я скорпион до мозга костей. И мне знакомо его навязчивое упрямство.
Я могу быть капризной. Сверхчувствительной. Когда мой отец умирал, и кто‑то подарил ему воздушный шар с нарисованной улыбкой, меня преследовали жуткие видения, я была просто в ужасе. Разница между нами — и это большая разница — в том, что мне нравится анализировать человеческую природу, ставить себя на место других людей и пытаться понять, что ими движет.
— Бывало ли, что вы написали что‑то и думали: «Ого, я не знала, что во мне есть вот эта страшная вещь, и это меня немного пугает»?
Осторожно, в ответе на этот вопрос содержится спойлер.
— Да, я все время себя пугаю. Я помню день, когда я готовилась к тому, что Джо убьет Пич. Я ехала в кафе, в машине играла песня «Someone Saved My Life Tonight», у меня на лице улыбка до ушей, а внутри я отчетливо вижу своих героев на пляже, чувствую в руках камни, которыми он набьет ее карманы. Я остановилась на красном и в голове тоже притормозила, и думаю: «Да что с тобой не так? Почему это так весело?»
— Есть ли у книжного магазина из книги свой прототип?
— Я работала в букинистическом на Кейп-Коде, там был невероятный подвал: огромный, горы книг. Он напоминал нутро корабля и был воплощением пожароопасности: всюду бумага, пыль, полный беспорядок. Удивительно! А друзья моей семьи владели рестораном неподалеку, и у них в подвале было старинное помещение, очень похожее на клетку. А позже я жила в Нью-Йорке и проводила кучу времени в книжных магазинах к югу от 14-й улицы. Mooney Books из моего романа — сочетание всех этих мест, их атмосферы и запахов.
— Есть книги, с которыми «Ты» просто напрашивается на сравнение — скажем, серия о мистере Рипли, «Американский психопат» или «Исчезнувшая». А можете раскрыть менее очевидные источники вдохновения?
— Я обожаю романтические комедии. Каждый раз, когда смотрю «Вам письмо», у меня кружится голова. Она любит маргаритки, «самый дружелюбный цветок», они болтают о запахе свежезаточенных карандашей. А потом я возвращаюсь к реальности и думаю: «Почему нам так приятно слушать истории о милых женщинах и о влюбленных в них мужчинах, которые сделали что‑то хорошее после того, как сделали что‑то плохое?»
Меня вдохновляет музыка: Принс, Дэвид Боуи, The Supremes среди множества других. Музыка, которая заставляет меня много чувствовать, — эта же музыка заставляет меня много писать. И новая привычка делиться своей жизнью в интернете — это тоже постоянный источник вдохновения.
У моих родителей был мебельный магазин, а я много работала в розничной торговле, поэтому я всегда буду писать о небольших предприятиях и крошечных офисах. По этой же причине, кстати, я люблю сериал «Офис». Ну и, наконец, Джо — это отчасти Эрик Картман из «Южного парка».
— Какой лучший совет вы когда‑либо получали?
— Напишите историю, которую вы должны рассказать, а не ту историю, которую, как вам кажется, вы должны рассказать.
— Как вы справляетесь с писательским блоком?
— Вчера я написала главу, которая просто вылетела из меня. С ветерком! Я плыла по течению, не обращая внимания на все вокруг. А потом пошла прогуляться. И пока шла, начала понимать, что все неправильно. Тут же начала делать заметки в телефоне, критиковать себя. Вернулась домой, открыла главу и подумала: «Как я собираюсь это исправить?»
Я спросила себя, почему то, что я написала, не работает, почему кажется скучным и нереальным. Я разбирала текст на всех уровнях. И в какой‑то момент посреди всей этой рутины разгорается огонь воображения и просто: «Стой-ка, я знаю, что делать!» И я взяла и сделала.
Все писатели разные. Я, например, большую часть времени трачу на то, чтобы написать плохой черновик, прежде чем я напишу то, чем буду довольна. Фокус для меня в том, чтобы сталкиваться с блоком, изучать его и быть готовым смириться с блоком, когда кажется, что все плохо и выхода нет. А потом ты замечаешь трещинку в этом блоке и начинаешь пробираться наружу, признавая, что это может быть и тупик.
