К строительству новой сцены Пермского театра оперы и балета планирует подключиться Владимир Кехман, который в 2015 году, после скандала с оперой «Тангейзер», стал директором Новосибирского оперного театра. «Афиша Daily» рассказывает, чего добился на этом посту одиозный театральный деятель и чего стоит ждать от него в Перми.
Борец
С самого назначения на пост директора Новосибирского театра оперы и балета Владимиру Кехману приходилось с кем‑то бороться. Первым же решением Владимир Кехман снял с репертуара оперу «Тангейзер» — вроде бы сделал то, что должен был. Еще до кадрового решения, на общественных слушаниях в Минкульте, он говорил, что спектакль нужно убрать.
Однако за снятие спектакля с репертуара Кехмана раскритиковал не кто‑нибудь, а сам министр культуры Владимир Мединский. «Это решение — решение директора театра, который не может договориться с режиссером и не может разобраться с оплатой участникам. Это решение временное. Я его лично как министр культуры не поддерживаю», — сказал чиновник. Хотя меньше чем за месяц до этого, представляя Кехмана коллективу театра, первый зам Мединского Владимир Аристархов говорил, что «министерство поддерживает любые кадровые, организационные и творческие решения».
На этой встрече новый директор театра объявил и о планах на борьбу — первой его целью стал ковер, прибитый гвоздями. На него Кехман «не мог смотреть» и решил навести в оперном «некоторый лоск». Это вылилось в едва ли не такое же серьезное противостояние, как конфликт вокруг оперы «Тангейзер».
Получив федеральное финансирование (в прессе писали о 2,2 млрд, минкульт говорил о 200 млн рублей), Кехман сразу начал работы по реконструкции. Однако он не спросил разрешения у управления по охране культурного наследия, в сферу ответственности которого входит здание театра. Ведомство усмотрело нарушения и решило судиться.
Центральный районный суд Новосибирска дважды возвращал иск управления к Кехману из‑за ненадлежащего уведомления, но в конце концов признал его виновным в нарушении законодательства об охране объектов культурного наследия. В марте 2016 года директора оперного театра оштрафовали на 100 000 рублей, через два месяца — еще на 125 000.
Как следует из постановлений суда, проекту реставрации театра не соответствует цвет стен, двери, колонны и мебель. Кехман демонтировал 11 люстр, дубовый паркет, банкетки и бетонный пол, относящиеся к объектам культурного наследия. Суд выявил и другие нарушения при ремонте: работы производились без необходимых расчетных документов и без согласования с управлением.
Претензии к ремонту театра возникали не только у профильных чиновников, но и у новосибирской общественности. В ноябре 2015 года на действия Кехмана пожаловались архитекторы. Спустя месяц — движение «Искалеченный Новосибирск», в его заявлении в Следственный комитет говорилось: «Проведенный в 2015 году ремонт не согласован и не мог быть согласован, поскольку однозначно разрушает предмет охраны». Уголовное дело, впрочем, возбуждать не стали.
Еще раньше члены местной общественной палаты потребовали от Кехмана пустить их в театр, чтобы проконтролировать ход ремонта. Директор театра пришел на публичные слушания только через несколько месяцев — в феврале 2016 года, — но никакой резолюции по их итогам принято не было. И Кехман, и общественники с экспертами остались при своем — спустя месяц собравшиеся в Новосибирске архитекторы вновь осудили ремонт театра. Однако Кехману удался концертный зал: его похвалил даже внук дирижера Исидора Зака, чье имя он теперь носит.
Не заладились отношения Кехмана не только с общественностью, но и с местной властью. На первой же пресс-конференции в статусе директора Новосибирской оперы он призвал уволиться главу городского Департамента культуры Анну Терешкову. По сообщениям в прессе, Кехман говорил, что ему плевать на местную власть, так как у него есть крыша в Москве. Мэр города Анатолий Локоть предложил Кехману не вмешиваться в дела муниципалитета.
Кехмана ждет борьба и дальше: если он все же подключится к проекту реконструкции Пермской оперы, ему предстоит встреча с одним из своих оппонентов — дирижером Теодором Курентзисом. До 2011 года он работал в Новосибирском оперном, потом перешел в Пермский, но, судя по всему, переживал за то, что происходит в Сибири. В разгар конфликта вокруг «Тангейзера» он написал открытое письмо в поддержку спектакля.
«К нему [Курентзису] у меня есть вопросы. После его ухода в Новосибирске не осталось ни одного его спектакля. Если бы он отработал, как Айнарс Рубикис (Рубикис сменил Курентзиса на посту главного дирижера театра. — Прим. ред.), год или два… Но он работал в Новосибирске почти десять лет, ничего не оставил театру и очень много оттуда забрал», — говорил Кехман про Курентзиса.
Вхождение директора Михайловского театра в проект по реконструкции Пермской оперы вызовет негативную реакцию Курентзиса, и он откажется с ним работать, говорят источники «Медузы» и «Коммерсанта».
Бизнесмен
Сейчас Кехман банкрот — именно поэтому он перешел с должности директора Новосибирского оперного театра на пост худрука, — но прежде чем стать директором Михайловского театра в 2007 году, он был преуспевающим бизнесменом.
Его компания JFC с 1994 года занималась производством и продажей бананов — у нее даже были плантации в Эквадоре и Коста-Рике. По оценкам компании, ее доля на банановом рынке России достигала 40%.
«Кехман всегда мог придумать что‑то интересное и нестандартное, — рассказывает про бизнесмена его знакомый. — В 90-х он показывал мне первый склад, где хранили бананы, — туда поставили камеру газации для контроля процесса дозревания бананов, которая была чуть ли не самой большой в Европе, выглядела как космический корабль — можно было регулировать даже цвет бананов. Он очень прогрессивно ко всему подходил», — рассказывал РБК знакомый Кехмана.
Все пошло наперекосяк из‑за «арабской весны», писали «Ведомости». Тогда спрос на бананы в южном Средиземноморье упал, JFC вывезла излишки в Россию и обрушила цены на этом рынке. Компанию признали банкротом с 18 млрд рублей долгов. Еще почти 9 млрд долгов осталось у Кехмана. Он предлагал план по реструктуризации, но кредиторы, среди которых называли Сбербанк, Райффайзенбанк, Промсвязьбанк, ЮниКредит Банк, компанию «Аквамарин» и «Пулковскую торговую компанию», отвергли его. Арбитражный суд признал директора Новосибирского оперного театра несостоятельным. Уже в апреле 2018 года Высокий суд Лондона постановил взыскать с Кехмана 140 млн долларов в пользу Банка Москвы.
Работая в культуре, Кехман, однако, не забыл, что такое бизнес. С его назначением в новосибирском театре подорожали билеты. Новосибирский клуб зрителей подсчитал, что количество недорогих билетов сократилось с 50 до 12%.
«Так же, как и в Михайловском, он пересмотрел структуру зала. Ввел понятие „высокий партер“ — двести элитных мест по три с половиной тысячи. Остальные билеты стоят плюс-минус тысячу. Старую публику не гонит, но лавочка, в которой можно было купить билет за двести рублей, а потом сесть в пустой первый ряд, закрыта раз и навсегда <…> Он запоем чинит туалеты, договаривается с Раппопортом о поставке в буфет пельменей с карасем и омулем, меблирует гримерки, организует первый визит балетной труппы Ла Скала. В общем, занимается менеджерской театральной рутиной, которую в России мало кто понимает и любит. При этом мощный управленческий дар пришедшего из ниоткуда Кехмана не отрицают даже его злейшие враги», — писал про Кехмана журнал Tatler.
Коммерциализацией Владимир Кехман занимался и в Михайловском театре. «Афиша» уже рассказывала о том, что он провел там масштабную реконструкцию, починил буфет и туалеты, сделал удобную парковку и поднял цену на билеты.
О том, что доходы театра должны быть выше его престижа, Кехман рассказывал спустя полгода после своего назначения в Новосибирск. Он сказал, что оперному не интересно участвовать в премии «Золотая маска».
Самым громким преобразованием Кехмана стала смена названия театра — с НГАТОиБ (Новосибирский государственный академический театр оперы и балета — тогда его чаще называли просто «оперным») на НОВАТ (Новосибирский академический театр). Еще Кехман сразу после назначения предлагал назвать его Большим театром Сибири, но столкнулся с сопротивлением Большого театра в Москве.
Вместе со сменой названия новосибирского театра изменилось и маркетинговое позиционирование: обновились сайт и визуальный стиль. Руководство театра стало уделять больше внимания соцсетям, но стало более закрытым для прессы, рассказал «Афише» бывший сотрудник одного из профильных подразделений театра.
«Будем откровенны: в театр оперы и балета далеко не все приходят ради оперы и балета. Это сложные жанры, которые ценит и понимает не так уж много людей, хотя, разумеется, существует и категория постоянных зрителей, и это необязательно профессионалы. Но многие люди приходят сюда просто со вкусом отдохнуть, воспринимая театр как развлечение. И под руководством одиозного свеженазначенного директора театр пошел им навстречу под лозунгом „Главное в оперном — это не спектакль, а показать всем, что ты его посетил“. Для этого был проведен ребрендинг (новое название случайно совпало с названием популярного контрацептива), повысились цены на билеты, которые стали самыми дорогими в городе, и был сделан лакшери-ремонт», — писала бывшая капельдинерша театра в материале самиздата «Батенька, да вы трансформер».
Кехман оптимизировал и выплаты ветеранам Новосибирской оперы: в июне 2016 года они перестали получать ежемесячную материальную помощь. Новосибирской облсуд признал такой ход Кехмана законным.
Новый директор вообще сделал ставку на молодых, рассказал «Афише» на условиях анонимности бывший артист оперной труппы театра, пришедший туда уже в «эпоху Кехмана». «Театр такую политику [по привлечению молодежи] ведет. В прошлом году взяли четверых выпускников, в этом троих», — сказал он. Молодого артиста привлек именно бизнес-подход Кехмана. «Я жил в Москве тогда, я знал, что с приходом нового руководства в театре все лучше. Я просто подумал, что хорошие перемены. Мне понравилось, как сделали ремонт, почистили, прибрали. Маркетинг — мне все это понравилось, очень этому рад. Ожидания оправдались полностью практически», — заявил бывший сотрудник Новосибирского оперного театра.
Даже главным режиссером при Кехмане стал молодой по театральным меркам 36-летний Вячеслав Стародубцев, племянник экс-губернатора Тульской области. При нем Новосибирский оперный, видимо, в рамках оптимизации, стал ставить больше спектаклей из Михайловского театра. «…претенциозные и беспомощные работы [Стародубцева] трудно сравнивать с былыми оперными днями Михайловского театра, где все-таки ставили Дмитрий Черняков и Андрий Жолдак, Андрейс Жагарс и Арно Бернар», — писал «Коммерсант».
Уволился собеседник «Афиши» тоже из‑за того, что ему стало «экономически невыгодно» работать в театре. Оклады молодых артистов, по словам бывшего сотрудника, остаются не слишком большими — около 15 000 рублей. Большую часть дохода составляют гонорары за спектакли и премии.
«Там такая система, что твоя зарплата зависит напрямую от того, сколько ты спектаклей споешь. <…> Все на индивидуальных сидят контрактах. Кто‑то может больше получать — кто‑то меньше. Это опять же зависит от многих факторов: ты пришел в театр и сразу договорился или ты нравишься руководству, и оно решает тебе платить больше», — рассказал собеседник «Афиши». Он добавил, что количество оперных спектаклей за два года работы сократилось, и оперным артистам остается петь концерты на малой сцене, что приносит меньше денег. Сменивший Кехмана на посту директора Ара Карапетян объяснял это большим интересом публики к балету.
В пользу балета высказывался и сам Владимир Кехман во время первой встречи с коллективом новосибирского оперного. Он также объяснял новосибирцам, у которых вызвала вопросы репертуарная политика театра, что снижение количества оперных спектаклей продиктовано их собственными вкусами.
Как настоящий бизнесмен из девяностых, Кехман, придя в Новосибирск, не бросил своих бизнес-партнеров. Еще до проведения конкурса на ремонт театра директор подписал контракт на работы по «ликвидации аварийного состояния». 34,7 млн рублей получило ООО «Меандр» — крупный господрядчик и обладатель почетной грамоты заксобрания Петербурга. «Я с 1998 года у него работаю, ни разу рабочего он еще не обидел копейками, — рассказывал „Рен ТВ“ прораб Мухарам Нигматуллин, работавший тогда над фасадом театра. — Я из Челябинской области, работал у него в Краснодаре, в Москве, в Самаре, в Челябинске, здесь, в Новосибирске, фруктовый терминал ему сделал».
Православный самодержец
В культуру из бизнеса Владимир Кехман пришел с поддержкой властей как минимум Петербурга. «Когда я решил заняться театром, губернатор Валентина Ивановна Матвиенко поддержала мое стремление», — говорил он в интервью американскому изданию «Русский базар».
Кехман не забыл, кому он обязан, и в одном из первых выступлений после назначения в Новосибирский оперный говорил: «Это все принадлежит государству, на это имеет право и выделяет деньги государство, и мы, в первую очередь как служащие обязаны, учитывать интересы государства».
Впрочем, амбиции Кехмана в государственных делах проявлялись еще до его назначения в Новосибирск. «Я, например, считаю, что создание Дирекции российских музыкальных театров по аналогии с существовавшей некогда Дирекцией императорских театров — это очень хорошо», — говорил он в 2013 году.
В лучших традициях «симфонии церкви и государства» Кехман не скрывает своей приверженности православию. Он спонсировал реставрацию храмов и был награжден РПЦ орденами Сергия Радонежского, Серафима Саровского, князей Даниила Московского и Владимира, святого митрополита Макария и медалью апостола Петра.
Свою веру Кехман принес и в Новосибирский театр. С его приходом раз в год на сцене НОВАТа стали ставиться спектакли арт-холдинга «Святой мир», благословленные РПЦ. Первой стала оратория о кончине князя Владимира к 1000-летней годовщине. Последней — опера «Царь». Такие спектакли посещает духовенство и светская власть: отрывки из «Царя» губернатору Новосибирской области Андрею Травникову показали еще до премьеры. Видео транслировали на стене храма.
Бывший сотрудник оперной труппы рассказал «Афише», что не все артисты театра довольны сотрудничеством Кехмана и митрополии, однако относятся к этому «как к работе». «Я не хотел петь вот эти церковные действа [композитора „Святого мира“] Ираиды Сальниковой. Вы же понимаете, что это ход политический. Грубо говоря, ни в какой багаж это не пойдет. Я никому не нужен буду с этими партиями. На перспективу это не нужно», — сказал он.
После банкротства JFC — единственного юрлица, в руководстве которого числится Кехман, — приходской совет храма Святых Праведных Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы в Санкт-Петербурге. В процессе урегулирования всех бизнес-дел директора театра на него заводили дело о хищении 18 млрд рублей. Потерпевшим стал Сбербанк, главу которого Кехман винил в своих злоключениях.
Уверенности тогда еще директору театров в дьявольской сущности Грефа могло придать то, что в счет его долгов перед Сбербанком у него забрали три православные иконы. «По-человечески надо отвечать на человеческие вещи, а когда люди себя ведут за гранью добра и зла, отвечать не следует», — отвечал на обвинения банкир.
Вместе с новой должностью Кехман нашел в Новосибирске и свою любовь. «Как человек верующий, крещеный, православный», он обвенчался с родившейся здесь светской львицей Идой Лоло, бывшей невесткой телеведущего Евгения Киселева.
Журнал Tatler писал, что свадьбу Кехманы праздновали в Михайловском театре. В честь новобрачных, сидящих в директорской ложе, давали спектакль «Чиполлино». Однажды Владимир Кехман сам исполнил там роль принца Лимона, писала в книге «Энциклопедия лоха» Ксения Собчак. Впрочем, журналист Илья Андреев уверяет, что это была первоапрельская шутка.
